Стебель

Иногда за счастьем нужно бежать. Порой непонятно как, то ли сломя голову, то ли медленно, едва ступая по земле. Не меняется только то, что мчаться надо однозначно, не пытаясь затормозить. Иногда счастье настигает быстрее, но в безумном беге оно проходит мимо. Либо кто-то другой забирает его, легким взмахом ладони приближая его ближе к себе. Иногда нужно действовать. Даже тогда, когда выходов, кажется, больше не существует. Погода стояла до отвратительного прекрасная. До того хорошая, что почти все жители отвлеклись от восстановления Дистрикта и проводили день в свое удовольствие. До того замечательная, что Хеймитч Эбернети, проклиная чертово «солнышко», склонял голову, вдавливая лопату в землю. -Тебе что, заняться нечем? Мужчина приподнимается, оборачивается, раскрывает рот, чтобы поприветствовать свою «любимицу», но встречается взглядом с парой других глаз. Перепутать мужской и женский голос – верх безумия, но в жару, обливаясь каплями пота, и не такое сотворишь. -Чего тебе? Парнишка даже не расстроился от неприветливого тона Эбернети и лишь пожал плечами. Подойдя на пару шагов ближе, парень кинул Хеймитчу бутылку с водой. -Арника звала тебя и просила помочь. Мужчина щурится и недоверчиво смотрит на мальчишку, кого-то смутно напоминавшего. За более чем двадцать лет лица многих стерлись из его памяти, но заветное имя он услышал ясно и четко. И тогда Хеймитч вспоминает, что подобная жара уже была. Почти четверть века назад. Но одно в его голове не укладывалось. Сегодня был первый год после революции, и какое отношение к этому имеет тот день? Разбираться, впрочем, не хотелось совсем. Эбернети просто бросает лопату и быстрыми шагами сокращает расстояние между поляной и первыми домами Двенадцатого. Оборачивается и видит, что никаких руин нет. И вроде бы стоит побеспокоиться, но жара начала спадать и тепло мягкими волнами проходит по телу. Да и это тело, к слову, кажется ему более выносливым и подтянутым. Нет даже тени сомнения в том, что всё, что сейчас происходит, было нужно. А будущее кажется уже призрачным, отчасти нереальным и немного сумасшедшим. Он находит ее в небольшом садике перед домом. Девушка сгибается в три погибели и пытается ухватить небольшой цветок пальцами. Хеймитч усмехается, закатывает глаза и, огибая ее сзади, наклоняется, протягивая ладонь. Одно резкое движение и цветок оказывается в его руке, а ошеломленные глаза Арники скользят по его самодовольной улыбке. -Ты что сделал?! Эбернети хмурится, переводит взгляд от цветка к девушке и не успевает ничего сказать, когда Арника выхватывает бутон и кладет его в кармашек между сарафаном и загрязненным от пыли фартуком. -Хеймитч, если бы мне было нужно уничтожить здесь все цветы, я бы позвала твоего брата. Он явно справился бы быстрее и с куда большим удовольствием. Девушка снова наклоняется и с большой аккуратностью отодвигает листья от интересовавшего ее побега. -Иди сюда. Видишь? Хеймитч подходит ближе, устремляя взгляд в непонятное пространство и ничего не находит. Арника фырчит, тянет его за рубашку и указывает на нужное место. -Ну? Арника протяжно тянет последнюю букву, пока Эбернети не находит то, о чем она говорит. -И что это? Девушка отходит, громко смеется над его недоуменным выражением лица и с удовольствием объясняет, что эти побеги пригодны для обрабатывания ран. Требуется пара капель сока стебля, чтобы обезвредить поврежденные места. А то, что сорвал он – простой цветок, пользы от которого мало. Арника аккуратно выдергивает растение, стараясь не повредить его. Девушка убирает стебелек в тот же карман, но ненужный цветок не выкидывает, оставляя его для дома. -Он поможет, Хеймитч. Конечно, при глубокой ране вряд ли, но если разобьешь колено или руку, то не забудь о том, что я сказала тебе. Эбернети кивает, не воспринимая ее слова всерьез. Но на всякий случай запоминает, мало ли, вдруг пригодится. -Так ты за этим звала меня? -О нет, вовсе нет! Мы, кажется, всё закончили, так что пойдем на озеро? Такой жары как сегодня в Дистрикте лет сто не было… Но вода оказывается на его лице быстрее, чем надо. -Хеймитч! Хеймитч! Чертов пьяница! Китнисс расталкивает мужчину, но после пары неудачных попыток резко разворачивается и идет в ванную. Явно что-то сломав, она выуживает ведро из всего хлама и наполняет его водой, чтобы через несколько минут вылить всё на непутевого ментора. -Черт бы тебя побрал, Хеймитч! Мужчина отрывисто выдыхает, кашляет и яростно озирается вокруг, замечая Эвердин немного поодаль. Девушка была научена с прошлого раза, ибо тогда он и вовсе тыкал в нее ножом. -С добрым утром, солнышко, - приветливо цедит тот, протирая глаза пальцами. Эбернети встает и передергивается, когда капля с волос падает ему прямо на переносицу. -Так и не научилась действовать без радикальных мер? Он продолжает ворчать, но в отличие от прошлого раза хотя бы не покрывает ругательствами. Китнисс разводит руками, нагибается, чтобы поднять лук с пола и уходит, быстро бросая через плечо: -На улице больше тридцати. Самогон сейчас – не лучшая идея. Ментор хмурится, провожая девушку взглядом, и потирает лоб ладонью. Он уже не различает, было ли это воспоминание сном или галлюцинацией, но оно явно вызвано ничем иным, как сумасшедшей жарой. Кажется, Эбернети ненавидел эту погоду. Тоскливо посмотрев в сторону бутылок, мужчина встает по стеночке и садится на стул, притягивая к себе чайник. Мужчина пьет прямо из горлышка, устало озираясь вокруг. С утра он явно собирался идти на поле, чтобы помочь ребятам, но, по всей видимости, дойти ему так и не удалось. Впрочем, спустя пару минут он все-таки начинает припоминать, почему оказался здесь и отчего так болит голова. И дело было вовсе не в самогоне. Его головной болью стала женщина, настоящие волосы которой отливали золотистым свечением. Еще на ней было платье, несвойственное ее вечному внешнему виду. Простое, но красивое. Одно из тех, что могут показаться простым куском ткани, прежде чем не окажутся на прекрасном теле. Пожалуй, его головная боль очень украшала наряд. И от этого ему становилось слишком не по себе. Эбернети так и не решил, как к ней относиться. А сегодня с утра она была до того близко, что невольно напомнила ему события тех лет. Жара здесь была не при чем и, сама того не желая, Эффи Бряк заставила его вспомнить то, что он далеко в себе прятал. Нет, они вовсе не были похожи, их повадки и манеры не сочетались ни в чем. Единственное, что связывало их между собой – значимость для него. И он боялся этого по понятным причинам. Во-первых, Хеймитч Эбернети терпеть не мог Эффи Бряк. С первого ее появления и до последнего, когда она выходила из разрушенного здания в Капитолии, в ранах и ссадинах. Он, в самом деле, желал наорать на нее, потому что она подвергла себя опасности. Или здесь он ненавидел себя, оставив ее в столице одну? Мужчина кривовато усмехается, отрывая голову от стола. Она сводила его с ума. И это было второй причиной. В-третьих, эта женщина была не для него. Он провел с ней более двадцати лет, бок о бок, и каждый божий день она доводила его до белого каления. Эффи Бряк не умела промолчать, а он не умел не ответить. И даже тогда, осторожно обнимая ее одной рукой и вглядываясь в похудевшее лицо, он услышал три заветных слова. Ты испортишь прическу. Конечно, она сказала это, чтобы разрядить обстановку. Конечно, они оба предпочли сделать вид, что ничего такого не произошло. А стоят они рядом лишь из-за того, что было слишком мало места. Когда революция закончилась для них многое изменилось. Но причины остались всё те же, глупые и необоснованные. Сегодня она приехала сюда, чтобы в который раз это подтвердить. Они просто поругались. Как обычно, с громкой руганью с его стороны и презрительным взглядом с ее. Они пожелали друг другу много хорошего, и Хеймитч ушел, оставляя Бряк наедине с ее делами в Двенадцатом. Сейчас она наверняка уехала, а он даже не знал, вернется ли она еще. Да и хотел ли знать? Эбернети встает, стул неприятно скрипит по полу, но мужчина как будто не слышит. Ему срочно нужно было выйти на воздух, дабы проветрить не только голову, но и самого себя. Мужчина идет достаточно далеко, выходя за пределы деревни победителей и направляясь ближе к станции. Здесь земля была не так повреждена и зелень все-таки пробивалась. Наверное, это место вообще было единственным, где природа смогла себя сохранить. Хеймитч идет довольно быстро и не поднимает головы. Вряд ли кто решится выйти на улицу сейчас, так что оглядываться в поисках людей не нужно. Он мог бы даже покричать здесь, всё равно никто не услышит и ничего не скажет. Правда, одну фигуру он все-таки не заметил. Эбернети сносит ее тогда, когда женщина сама спотыкается о какую-то ветку. Она, быть может, и выстояла бы, но легкий толчок плечом не дает ей удержаться. Бряк падает с негромким вскриком, опускаясь прямо на левую ногу и обдирая кожу ниже колена. Мужчина понимает, что натворил, но первым делом его пробирает лишь смех, громкий и заразительный. -Ты и зрение потерял вместе с мозгами? Снятие парика явно пошло Эффи на пользу. Она больше не сдерживает себя и не пытается сказать то, что полагается даме ее положения. Она больше не капитолийка в переносном смысле этого слова и ее это вполне устраивает. Теперь она, как и все остальные, житель новой страны, которой только предстоит сформироваться и обрести новую власть. Так что ее повадки и манеры изменились. Тем более тогда, когда кожа ужасно саднит, и она готова убить непутевого идиота. Хеймитч справляется со смехом и оглядывает женщину, обращая особое внимание не на ее убийственный взгляд, а на кровь, сочащуюся из раны. Мысль приходит в голову сама, он даже не старался сам обдумать ее. Эбернети оглядывает траву вокруг себя и видит нужное растение. Срывая его, он наклоняется к ней и аккуратно стряхивает остатки земли с кожи вокруг ссадины. -Это поможет. -Эбернети, ты рехнулся? Мужчина не слушает Бряк и переламывает стебель, надавливая на него как можно сильнее. Небольшие капли падают на разбитую кожу и Эффи не сдерживает шумного выдоха, когда рана начинает сильно щипать. -В Капитолии давно придумали мазь на такие случаи! Женщина явно раздражена и чем-то взволнована, но Эбернети привык к подобному ее состоянию. Теперь он говорит с ней без привычной злости, больше усмехаясь над манерой ее поведения. -Ну и где твой Капитолий сейчас? Бряк выдыхает и качает головой. Замечания о столице Панема ее больше не трогают, так что она просто и спокойно отвечает: -Там, где ему и положено быть. Его тоже восстанавливают, знаешь ли. -В таком случае замолчи и просто потерпи. Прозвучало немного грубовато, но Эффи не привыкать. Женщина с любопытством следит за тем, как огрубевшие мужские руки осторожно втирают капли. Правда, в следующую минуту Эбернети резко одергивает ладонь и одним рывком отрывает кусок ткани от своей рубашки, чтобы перевязать рану. -Хеймитч, это же… -Тебе больше понравится, если я порву твое платье? Бряк молчит и через несколько секунд встает, придерживаясь за плечо Хеймитча. Бывшая сопровождающая отряхивается, поправляет прическу и смотрит на мужчину, вытирающего руки о разорванный край. -Спасибо, Хеймитч. Не думала, что ты что-то смыслишь в этом. Эбернети поднимает глаза и усмехается. -Меня научили. Эффи удивленно выгибает бровь, но не спрашивает. Женщина оборачивается на шум, вглядывается в крону листьев и видит поезд, приближающийся к станции. Хеймитч хмурится, замечая, что она явно его ждала. -Мне нужно идти. До встречи, Хеймитч. Не дожидаясь ответа с его стороны, Бряк поворачивается и идет на вокзал, обходя камни. Ментор смотрит ей вслед, не решаясь что-либо сделать вообще. Она уходит всё дальше и вскоре он теряет ее из виду. Простояв так еще пару минут, мужчина поворачивается и собирается идти обратно в дом, но с каждым шагом осознает, что делает что-то не так. Она уезжает. А он как дурак стоит здесь и ничего не может сделать. Мужчина бросает взгляд на землю, натыкается на знакомый «исцеляющий» цветок и воспроизводит в памяти утренний то ли сон, то ли галлюцинацию. И тогда он с удивлением понимает, что единственным человеком, чье лицо он вспомнит сегодня, будет она. Не та девушка из прошлого, давно исчезнувшая и оставшаяся лишь напоминанием того, что он, наверное, способен кого-то любить. Тогда, двадцать лет назад, Хеймитч Эбернети дал себе слово, что он не создаст себе очередную слабость. И не те три причины всегда останавливали его. А эта. И он боялся, что эта слабость появилась сама по себе. Без его вмешательства, где он всё равно не смог бы ее остановить. Он лгал людям. Лгал себе, поглощая как можно больше спирта. Но правда была в том, что он обрел свою головную боль. И он любил эту головную боль как никого другого. Мужчина резко разворачивается и срывается с места. Он не бегал уже давно, тем более с такой скоростью. Заметь его кто-нибудь сейчас, решил бы, что ментор точно слетел с катушек. А он может и слетел, мало ли, что заставило его наконец-то посмотреть правде в глаза. Может, из этого ничего не получится. Может, он лишь сильнее пострадает, когда она ясно даст понять, что эта жизнь не для нее. Но он любил женщину со светлыми волосами и простым платьем. И он должен был попытаться. Вокзал виднеется тогда, когда Хеймитч начинает задыхаться. Его ноги спотыкаются уже на каждом шагу, и Эбернети едва не падает, когда наталкивается на камень. Он останавливается в паре шагов от нее, и женщина удивленно смотрит, разворачиваясь к нему. Ветер подхватывает ее волосы и Эффи заправляет прядь за ухо, второй рукой поправляя платье. -Что случилось, Хеймитч? Ему требуется полминуты, чтобы справиться с отдышкой и просто поднять голову. -Только не говори мне, что с ребятами что-то произошло. Мужчина качает головой, облокачивается о столб и медленно сползает на землю. Сегодня, похоже, день такой, когда они поваляются везде, где только можно. -У тебя что, сломались все стулья в доме, что ты решил прибежать сюда и посидеть здесь? Эбернети не сдерживает смешка, всё-таки за эти годы она многого от него нахваталась. Хеймитч даже не думает, что отвечает ей, проговаривая слова быстро и отрывисто. -Стулья? Вся моя мебель слишком старая, Эффи. Старая до того, как и он сам и всё вокруг него. Старая, пыльная и никем не тронутая. Прожжённая жизнью и вся в пятнах от дешевого паленого самогона. Ментор тяжело дышит, все-таки его легкие не могли обеспечить ему достаточное количество кислорода для подобных пробежек. Женщина делает вид, что не замечает ни его разгоряченного лица, ни того, что она знает, зачем он пришел сюда. -Ты о той, что ребята вытащили сейчас и собираются жечь во дворе? Сегодня утром я привезла с собой стол из красного дерева, ему нужно было место. Хеймитч прищуривается, переводит взгляд от Эффи к двери вагона, и секундное недоумение проскальзывает в его глазах. Женщина смеется, по-настоящему радуясь своей победе и тому, что наконец-то смогла поставить ментора в тупик. А выражение его лица и без того было бесценно. В конце концов, не каждый день Эффи Бряк предпочитает Капитолию захолустный Дистрикт Двенадцать. Наверное, ментор выглядит крайне потерянным, потому что Эффи вскоре добавляет: -Нет, Эбернети, я не уезжаю. Я здесь, чтобы выгрузить все остальные вещи. Мужчине, обычно быстро соображающему, требуется минута, чтобы до конца осознать то, что она имеет в виду. Ему было вовсе не жаль мебель, хотя подобное вторжение в его личную жизнь на долю секунды могло показаться крайне неприятным. Нет. Это было самым хорошим, что с ним вообще могло бы произойти. Но всё, что он выдает ей в ответ – обычная колкость, одна из тех, что вечно звучат в их разговорах. Как и упоминания об уровне интеллекта, о расписании и о куче вещей, которые теперь уже не волнуют. Впрочем, он еще скажет ей, что хотел произнести сейчас. И о том, что пугает его, и о том, чем рискует она. А главное о том, что она для него значит. -Ты и шагу не пройдешь по этой земле на своих шпильках, дорогуша. Бряк закатывает глаза, оглядывает мужчину и просто протягивает ему руку, когда он встает. -Не забывай о манерах, Хеймитч. Полагаю, ты с удовольствием поможешь мне. Эбернети усмехается, подставляет свой локоть и подходит к ней ближе. -Держись, Бряк. Женщина хватается за него и удовлетворенно кивает. -Смею надеяться, что ты не уронишь меня в этот раз. Хеймитч смеется, осторожно прижимая ее ближе к себе. Не потому, что здесь мало места. А потому, что ему так хочется. Иногда за счастьем нужно бежать. Иной раз его стоит лишь принять, ни за что не пропуская мимо.