Её солнце

В мире хаос. Вокруг хаос. В голове хаос. Люси не понимает, что происходит. Минуту назад она храбро сражалась бок о бок с армией, с духами, с Наруто. Сейчас же она — одна из тех тысяч, кто сидит рядом с его трупом. Трупом последней надежды этого мира. Последней надежды, что не будет больше войн. Наруто… Как? Как ее солнце могло зайти? Так просто взять и зайти? Пожертвовать жизнью ради этого, этого… ублюдка. Выродка из проклятого клана. Взять заслонить его собой?! Как?! Как так можно?! Он же гроша ломаного не стоит! Он предатель! Он убийца! И плевать на его новый статус! Чернь все равно останется чернью, какие намеренья у него не были и снисхождения каких людей он бы не добился. А Наруто… «Живи, Саске»?! Что это значит вообще значит? Наруто же… — Это — его цена. Цена мира во всем мире, — объясняет шакигами, закуривая сигарету. Конечно, ей легко рассуждать о мире. Ученик-то ее цел и невредим, а он… — Плата? Какая к черту плата?! — взорвалась Люси. Она больше не может видеть свое отражение в лужи свежой крови. Она больше не хочет видеть его тело. И Акира так удачно стоит. Повернуться к ней лицом, значит не видеть. Ничего не видеть. И его тоже. И слезы в этом только помогают. А истерика кажется спасением.  — Ты понимаешь, что это — конец? Кирдык? Капут? Овари? Ты это понимаешь?! Его больше нет! — Оно бы все равно случилось, — пожала плечами капитан. Умозаключение. Холодное и сухое. Хартфелию никто не собирался успокаивать. — Кто-то должен был умереть. Это называется балансом. — Баланс? Какой баланс? Ты слов то других знаешь, а?! Твердишь одно и тоже: «баланс», «баланс»! Ты понимаешь, что теперь его нет?! Баланса твоего нет?! А тот, кто его должен — умер! Теперь этот мир точно поглотит иллюзия! И все это из-за тебя! Из-за твоего долбанного Саске мы проиграли эту войну! Проиграли этот мир! — И что? Люди-то идут в эту мясорубку, — Акира говорила чистую правду. Захлебнувшейся в отчаянии и истерических рыданиях Хартфелии нечего ей было возразить. Безумие людей вокруг, бездумно бросающиеся на врага, граничит с одержимостью. Война теперь шла за непонятные идеалы. За солнце, чей свет вел людей за собой. За его тепло, за его речи, которые вселяли в людей веру. Пока на горизонте маячил его свет, победа казалось реальной. Пока неугомонный Узумаки был жив, никто не думал как сохранить свою задницу. Но сейчас… Все видят его труп. Все знают, что он умер. Но признать — выше сил падших духом. Слепая вера в то, что вопреки всему их вождь поднимется и, как раньше, улыбнется, толкает шиноби на безрассудство. Они ведь помнят. Он делал это раньше. Вопреки всем понятиям. Мыслимым и немыслимым. И только единицы понимают, что это невозможно. А она, нежно любившая этого светлого идиота, все равно верит. В глубине. В самом далеком измерении души. Куда никто не заглянет. Особенно безумные красные глаза Мичигари-тайчо. Он ведь так хорошо умел притвориться. В его вранье никто никогда не усомнился. Люси знает. Люси верит, что он просто решил отдохнуть. Взять перерыв. Хотя бы на секунду. На минуту. Всего лишь короткий передых. Он ведь нужен, чтобы с новыми силами броситься в пекло. Накостылять Мадаре. Выиграть эту чертову войну! Вернуться и стать долбанным капитаном! И гребанным Хокаге тоже! Ну же! Он просто должен встать! — Яре-яре, Люси-чан, похоже, тебе его будет не хватать, — шакигами затушила сигарету. — А еще крупнее его будет не хватать сейчас, на поле боя. — Ты ведь знаешь… — на лицо упала челка. Люси больше ничего не хочет видеть. Ни лоскут обсидианово-черного неба с адамантовой луной. Ни землю под ногами выжженную, высушенную, испещренную шрамами и рытвинами. Ни горы трупов. Ни панику вокруг. Ни литры пролившейся крови. Ни багряно-красную дымку перед глазами. Ни бессмысленные попытки альянса сдержать Мадару. Ни-че-го. Только… —…как его оживить… — рядом что-то взорвалось. Клубы пыли и пепла взвились в воздух, оседая везде. Заставляя протирать и так мокрые от слез глаза. Заставляя чихать. И чуть не пропустить такие важные слова, едва не потонувшие в какофонии прочих звуков: — Знаю, Люси-чан, — тайчо осклабилась. — Но это тебе будет очень дорого стоить. — Чего бы мне это не стоило. Я все одам. Я принесу любую вещь. Я сделаю все! — Все говоришь, — протянула Акира, смиряя ее оценочным взглядом. — А душу свою отдашь? Всего лишь секундная заминка. Чтобы собраться с силами. Чтобы еще раз уверовать себя, что это — единственно верный путь. Чтобы еще раз понять, что подписываешь себе приговор. Чтобы еще раз осознать цену. Чтобы понять, что сделаешь все. Только… — Наруто. Будет. Жить? — Естественно, — хмыкнула тайчо. — Я согласна. Клятва сквозь зубы. Сильное рукопожатие. Оголенная Ниэтоно но Сяна. Удар. Зияющая рана в груди. И темнота. ~*~ В мире хаос. Вокруг лишь очертания вечности. В голове пустота. И она, стоящая напротив себя?.. Своего тела?.. Она ведь даже не помнит, как умирала. Просто, бац! и все… Она здесь, а там. Там война… Ее труп здесь. Никто не заметил, что их солнышко, освещающее гильдию, зашло… Ни один. Все они сейчас там, на войне. Месте, где люди гибнут пачками… Нет, переживать, впадать в истерику, биться руками о землю и кричать, что мир не справедлив, неразумно. Бессмысленно как-то. Она исполнила свой долг. И это — плата за его жизнь. — Довольна? — рядом на скале сидит Акира, задумчиво стряхивая с сигареты пепел. Взгляд Люси бродит по сражающимся ребятам. По Нацу, который весело раздает фаерболы направо и налево. По Грею, который уже без штанов, но направляет ледяных птиц на врага. По Эрзе, которая сменяет один костюм за другим. По Венди, которая лечит раны. По Наруто… Который вновь объят пламенем Кьюби… Живому Наруто. Который вновь направляет ребят своими речами. Плачущему Наруто. Который собирается отомстить за нее. Люси закрывает глаза. Что же она наделала? — Ты заслонила Саске, — сообщает тайчо официальную историю. — Умерла от потери крови. Наруто до-олго клялся отомстить и выиграть эту войну ради твоей памяти. Так что гордись, весь этот бред, — Мичигари обвела рукой поле брани, — просвещен теперь тебе, Нохаре Рин и Идзуне Учихе. Тебе не обидно делить славу? Подкашивающая боль в груди давит на все сознание. Пустота… Люси и не знала, что это чувство может давить сильнее одиночества и ненависти. Давить сильнее чувства бесполезности. Люси знает, духом она ему ничем не поможет. Контрактным духом, меченым духом в третьем пределе она ему будет только мешать. Под руками виться. И кричать. Долго. Сильно. Надрывно. Он и так призраков до смерти боится. Ведениями его можно только сбить с его пути. С пути восхода. Нового рассвета. С пути вождя. Нового лидера. С пути света. Все, что могла, она сделала. Пусть же он живет счастливо. Назло Мадаре. Назло всему миру. Ее солнце будет светить.