Фотография

      Это продолжается уже больше месяца. Дженсен оставляет телефон без присмотра на каких-то пять минут, а Миша успевает поменять заставку на своё фото. Самодовольно ухмыляющееся лицо Миши, демонстрирующего в объектив средний палец. Миша, сверлящий Дженсена глазами. Миша, закусивший нижнюю губу. В конце концов, Дженсен сдается и перестает удалять фото.       Вместо этого он долго, слишком долго, подозрительно долго рассматривает Мишу. Так, как нельзя смотреть на людей в реальной жизни, если не хочешь, чтобы тебя сочли маньяком. Но, черт его дери, кто из них ещё маньяк? Дженсен не оставляет Мише неоднозначных фотографий, дожидаясь, пока тот посмотрит на экран в окружении долбаной толпы народа. Дженсен считает, ему нереально везет, что никто пока не заметил их одностороннего общения. Потому что он не имеет ни малейшего понятия, как объяснить, откуда на его гаджете фото Коллинза в кожаной куртке на голое тело (при виде которого Дженсен едва не решает завалиться к Мише и… и он не знает, что, но бутылка хорошего виски помогает ему передумать).       При встрече Миша не упоминает происходящего. Когда Дженсен напрямую спрашивает:       — Что за херня, чувак?       Миша приподнимает брови, пожимает плечами и соглашается:       — Да, отстойные здесь бургеры.       Дженсу хочется встряхнуть его за грудки прямо посреди забегаловки, прижать к стене и ударить, или поцеловать — он ещё не решил. Но к ним присоединяется Джаред, и Дженсену остается только мечтать, с каким удовольствием он бы прихватил нижнюю губу Миши зубами, кусая, проталкивая язык в его рот, беззастенчиво вылизывая и рыча ему в губы.       В следующий раз, когда Дженсен возвращается в свой трейлер и находит телефон не там, где оставлял, его ждет новое фото. Миша здесь, в его трейлере, на его постели, в его рубашке, сидит, широко разведя ноги в стороны. Его брюки так низко сползли по бедрам, что Дженсен различает полоску уходящих под пояс нижнего белья темных волос.       Дженсен сглатывает. Твою мать, Миша. Твою же мать.       Дженсен торопливо расстегивает молнию на джинсах, смазывает пальцы слюной и накрывает ладонью потяжелевший член. Он прикрывает глаза и представляет, как Миша вдыхает его, Дженсена, запах, уткнувшись носом в его вещи. Как он опускается на постель, лениво лаская себя сквозь одежду. Как тяжелеет и сбивается его дыхание, когда он наконец просовывает руку под ремень брюк, плотно обхватывая член у основания. Как он поскуливает, как выгибается в пояснице, как потирается пахом о пахнущие Дженсеном простыни, потому что ему всё мало.       Он хочет чувствовать руки Дженсена на своих бедрах, хочет его горячий член внутри себя, его губы на своих губах, его зубы на своем загривке. Миша прогибается, отставляя зад, как последняя сучка, чтобы её хорошенько отшлепали и оттрахали как следует, как можно жестче. Когда Миша кончает, он кончает на рубашку Дженса и даже не удосуживается вытереть белые капли, потому что всё, что касается Дженсена — его территория.       — Бля, — глухо стонет Дженс, представляя оттраханное выражение лица Миши: его волосы взъерошены, губы обветрены и покусаны.       Дженсена накрывает оргазм, от которого слабеют колени и идет кругом голова, и он позволяет себе стонать так громко и протяжно, насколько его только хватает.       Когда Дженсен снова может связно думать, он делает фото своего раскрасневшегося усмехающегося лица и отправляет его Мише вместе с сообщением тащить сюда свой зад как можно скорее.