Сливочный пломбир

Аомине обнимает его одной рукой за плечи, прижимаясь крепкой грудью ко взмокшей на спине майке, и с торжественным «та-дам!» сует ему под нос мороженое. В стаканчике. Уже начинающее подтаивать. Сливочные капли сползают к смуглым пальцам, которые плотно обхватывают стаканчик, и это выглядит, словно… Кагами сглатывает и, оглянувшись, быстро и больно стискивает яйца в свободных шортах, пока особо любопытные прохожие не обратили внимания на обнимающихся посреди улицы парней и на красноречивую реакцию одного из них. Кагами выворачивается из-под обнимающей руки и окидывает Аомине хмурым взглядом. - Это что? – кивает на потерявшее форму мороженое. Не удивительно – на такой жаре и вафельный стаканчик расплавится за считанные минуты. Аомине усмехается. - Это тебе. У нас свидание, и я пытаюсь за тобой ухаживать. Ну что, ты берешь? Тайга с сомнением оглядывает мороженое. То уже вязкими каплями стекает по смуглому запястью и падает на пыльный пылающий асфальт. Такое аппетитное и холодное… - Давай уже, - Кагами выхватывает стаканчик из рук Дайки и облизывает по краю, чтобы не измазаться самому. Поднимает взгляд и тут же отворачивается, привычно сведя брови к переносице. Какого черта этот Ахомине смотрит на него таким плотоядным взглядом? Только пару часов назад из постели вылезли, а ему опять неймется? Озабоченный идиот. – Если ты пытаешься купить меня мороженым, как девчонку, можешь обломиться. Сегодня сверху буду я. Аомине смеется и вместо того, чтобы послать его куда подальше, чего Тайга на самом деле от него и ждет, только щурит потемневшие глаза. Не соглашается и не противится. Неужели, рассчитывает просто завалить Кагами? Нет, глупо отрицать: такое, конечно, бывало, и не раз, - но уж сегодня Тайга собирается взять свое. - Держи, - наконец, говорит Аомине и протягивает к нему ладонь, чуть вывернув запястье. Кагами смотрит на него, как на умалишенного. - Тебя за ручку подержать? Дайки закатывает глаза и чуть дергает рукой, делает шаг навстречу. - Мороженое. - Что мороженое? - Оближи, придурок. Доходит не сразу. Тайга сначала смотрит в насмешливые глаза своего парня, не понимая, чего тот от него хочет, и лишь потом опускает взгляд. По запястью тянется сладкая сливочная дорожка. Похожая на сперму. И она сейчас прямо перед его лицом. Кагами задыхается от возмущения, не находя слов, способных образумить этого идиота. - Совсем рехнулся? – шипит он сквозь зубы, чувствуя, как румянец заливает щеки. Нет, ему точно надо найти кого-то другого. Ахомине вряд ли способен думать о чем-то, кроме секса, и не провоцировать его каждое мгновение, которое они проводят вместе. – Мы в парке, и здесь куча народа, если ты не заметил. - Иди сюда. Аомине тянет его на скамью в тени палатки, где улыбчивая женщина торгует водой из холодильника и непомерно дорогим мороженым. Садится к нему в пол оборота и подается навстречу. - Вот и все. Тебя никто не видит . - Ага, конечно, - говорит Кагами, и если его голос полон здорового скептицизма, то это точно не его вина. И пусть он чувствует, что начинает сдавать позиции, Тайга все еще пытается выглядеть осуждающе. Они оба прекрасно знают, что, стоит Аомине чуть надавить, и Тайга сдастся, позволит вытворять со своим телом и душой все, что ему вздумается. Аомине скалится, видя его насквозь и чувствуя, как какая-то собака, его слабину. - Давай, - говорит он негромко и хрипло. – Хватит ломаться. Вот так просто. «Хватит ломаться». И Кагами привычно прикрывает глаза и перестает «ломаться». Под языком сладко и мокро. Тайга скользит кончиком по белесой начинающей подсыхать дорожке и жмурится от удовольствия и прошивающей до дрожи нежности. Кожа здесь тонкая и беззащитная, не то, что на шершавых, огрубевших из-за баскетбольного мяча ладонях. Под губами бьется, ускоряясь, чужой пульс. Здесь – вся жизнь. - Ты так улыбаешься, - тихо говорит Аомине, - что хочется завалить и отыметь прямо здесь. Кагами отрывается от сладковатой горячей кожи и отворачивается, стараясь не встречаться взглядом с сидящим рядом парнем. Иногда он кажется ему совсем чужим. Это неприятное чувство, и Кагами, чтобы чем-то занять мысли и рот и не сказать лишнего, принимается за мороженное, которое снова начало подтаивать и успело чуть запачкать его пальцы. Дайки усмехается чему-то своему и больше ничего не говорит – только закидывает руку на спинку скамейки у него за плечами и откидывает голову, прикрыв глаза. Кагами смотрит на него, чуть скосив взгляд, и возвращается к прерванному занятию. Иногда он сам себе кажется сопливой романтичной девчонкой, но ничего не может поделать с этой обидой. И как бы хотелось верить, что Аомине от него нужен не только секс… Жить вместе Дайки отказался. Проводить вечера у него на квартире за просмотром фильмов или готовкой, или видеоиграми он считает пустой тратой времени. На прогулку они вышли впервые за три месяца этих недоотношений. Вся их связь больше похожа на противостояние: на баскетбольной площадке и в постели или на любой другой горизонтальной поверхности, на которой Дайки захочется его «разложить». Грех жаловаться, на самом деле. Это он стал инициатором их больной и бессмысленной связи. Это он день за днем искал случая увидеть Дайки хотя бы мельком, перекинуться парой колючих фраз. Это он демонстрировал всепоглощающую ненависть, на самом деле тая от удовольствия, когда Аомине уделял ему больше внимания, чем остальным. И это он долго мялся прежде, чем выложить все, как ну духу. И услышать в ответ: «Интересно… Никогда не трахался с парнем. Ты ведь один живешь?». И все. Чему он был обязан сегодняшней прогулкой, которая, и правда, слишком уж походила на свидание, Тайга не знал. Даже предположить боялся. Может, они расстаются, и это прощальный подарок? Версия могла бы сработать, если бы речь шла о ком угодно, но не об Аомине. Альтруистические наклонности у его большой и светлой любви отсутствовали напрочь. Тогда что? Тайга покусал губу, посмотрел на Аомине и, встретившись с внимательным задумчивым взглядом, решил больше об этом не думать. Если что-то не так, то лучше он узнает об этом чуть позже и наверняка, чем будет изводить себя предположениями. Дайки по-прежнему оставался для него одной большой загадкой. И он все три месяца не мог отделаться от мысли, что этой загадке скоро наскучит безумный эксперимент (Аомине Дайки трахается с парнем, кто бы мог подумать), и Аомине найдет для своей постели кого-то более подходящего. - Ты все? Кагами, слишком ушедший в раздумья, вскинул брови, пытаясь понять суть вопроса. - По поводу? – наконец, выдавил он. - Мороженое. Тайга посмотрел на помятый стаканчик, от которого осталась ровно половина. - Почти. Хочешь? Дайки покачал головой, потянулся и одним слитным движением поднялся на ноги. - Ешь сам. И давай в темпе – скоро дождь начнется, и я предпочел бы к этому времени быть у тебя. Небо действительно начали заволакивать тяжелые беспросветные тучи. Больше не припекало августовское солнце. Запахло озоном. Тайга в два укуса доел мороженое, отряхнул ладони от вафельных крошек и без сомнения принял предложенную ладонь, вставая с нагретой скамьи. Они рванули бегом в погоне за азартом и вместе с ним же. Скользить по улицам, когда город становится смазанной полосой на периферии зрения и все внимание концентрируется на собственном выверенном дыхании и полубезумных смешках того, кто бежит рядом, было здорово. Аомине, похоже, ловил не меньший кайф. Но до дождя они так и не успели. В квартиру вваливались уже знатно вымокшие, но в той же степени и счастливые, разгоряченные. Аомине толкнул его к двери, стоило той захлопнуться. Прижался грудью к груди, так что между ними не осталось даже воздуха, и окинул его лицо шальным взглядом. Тайга выдохнул и первым подался навстречу, подставляя губы под злой, голодный поцелуй. Так они целовались обычно. Когда за его движением ничего не последовало, Кагами открыл глаза, чувствуя себя непередаваемо глупо. Но Аомине – странное дело – не пытался высмеять его порывистость и готовность подставиться, хотя именно Кагами с раннего утра, не переставая, бормотал себе под нос с попытке убедить и Дайки, и самого себя, что уж сегодня-то он… А в итоге вновь отдал инициативу без какой-либо борьбы. Но ведь он отдал ее в руки того, кому доверял. И, наверное, Дайки тоже сошел с ума или вместе с ним превратился в сопливую тринадцатилетнюю девчонку, потому что вместо глумливой усмешки мягко обхватил его лицо подрагивающими ладонями и подарил самый нежный поцелуй в жизни Тайги. - Давай, идем, - прошептал он, утягивая Кагами в сторону спальни, где их ждала разворошенная с прошедшей ночи постель. Они даже простыни не удосужились сменить, но вряд ли это было тем, что могло задеть Кагами, когда он только и думал о том, чтобы не разрыдаться от переполняющих эмоций. Дайки неспешно стаскивал с него влажную, липнущую к коже одежду. Дайки раздевался сам, стаскивал брюки, наклонившись и уперевшись лицом в его живот, грел срывающимся дыханием. Дайки смеялся чуть нервно и смотрел неприкрыто ласково. Тайга замирал и вел себя, как не опытная девственница, боясь сделать одно неверное движение, от которого эта иллюзия взаимной нежности могла пойти трещинами, а потом и вовсе рассыпаться. Потому что это было чем угодно, но не реальностью. Тайга думал, что у него началась шизофрения, пока Аомине не повернулся на живот и не лег щекой на согретые их теплом простыни, скосив на него взгляд и выглядя при этом по-настоящему беззащитно. И вот это точно не могло быть галлюцинацией – даже больное сознание Тайги просто не посмело бы воспроизвести эту картину. У Кагами задрожали руки. - Ты чего? – спросил он охрипшим голосом. - С Днем рождения… - сказал Аомине так же тихо и сглотнул. – Ты не хочешь? - Хочу. Но у меня, вроде, в начале месяца был. Отмечали же, Ахомине, забыл? – и стало сухо в горле. На День рождения Дайки подарил ему новую пару кроссовок, дорогущих и крутых. Старые разваливались, и Аомине преподнес подарок, как был – в пакете из спортивного магазина, разве что без чека. Проворчал тогда вместо поздравления, что Тайга в своих говнодавах со стертой подошвой теряет половину скорости и играть с ним становится еще скучнее, чем обычно. Сейчас Дайки тоже все вспомнит и поймет, придет в себя и привычно придавит его к постели тяжелым сильным телом. - Черта с два, забыл, - не зло фыркнул Аомине, вновь вырывая Тайгу из безрадостных размышлений и сладких воспоминаний. – Я тогда почти все карманные деньги потратил, чтоб ты знал. А сегодня… - он вздохнул, - меня с Днем рождения, а не тебя, идиот. И если ты забыл, то это не мои проблемы. Тайга посмотрел на него ошарашено, хлопнул себя по лбу. Неужели, уже тридцать первое? Совсем недавно месяц начинался, и вот уже все, и он забыл?! Даже Ахомине поздравил его во время, а он так и не вспомнил о Дне рождения любимого человека? - Черт, - сказал Тайга. – Черт! Я сейчас. Хорошо, что у него еще с июля был готов подарок: он ездил на неделю к родителям в Америку и купил абонемент на игры в НБА любимой команды Аомине, как раз приходящиеся на время их каникул. Тайга подорвался с кровати, но не успел сделать и шага, как Дайки схватил его за руку. - Да. Да, я забыл. Но у меня готов подарок, и я уверен, тебе понравится, поэтому извини, пожалуйста. И да, я знаю, что мудак, - на одном дыхании выпалил Тайга, опасаясь то ли разрушительной катастрофы, то ли молчаливой обиды и не зная, что хуже. - Надеюсь, - просто сказал Аомине и отпустил его руку. – Надеюсь, мне понравится так же, как обычно нравится тебе, когда я тебя трахаю. Поэтому… - он помедлил. Было заметно, что эти слова давались ему без обычной наглой и где-то даже грубоватой легкости, - сделай одолжение и вернись в постель. Тайга не верил собственным ушам. Тайга решил, что это все-таки шизофрения, а значит, можно все. Тайга долго выцеловывал смуглые плечи и позвонки под гладкой кожей. И с затаенным восторгом оглаживал упругие ягодицы. И потом, чуть позже, Тайга долго-долго сорвано шептал в такт чужому неровному дыханию. Дайки. Дайки. Дайки дайки дайки дайки… Когда наступил вечер, а тучи так и бороздили токийское небо, и в комнате стало совсем темно, Тайга, забывший обо всех своих страхах, лег на ритмично вздымающуюся грудь и слушал сердце под ухом и считал вслед за ним скользящих перед мысленным взором и забивающих данки Аомине. Тайга засыпал. Дайки запутал пальцы в его волосах и сказал: - Перестань вести себя, как ведешь. Помолчал. И добавил: - Я никуда не денусь.