Мы свою дорогу выбрали, и мы по ней пойдем.

Сон Главы правительства крепок, но чуток. Поэтому, когда его начали беззастенчиво тормошить, он проснулся сразу. Так дерзко мог поступить только один человек, но даже он никогда не позволял себе такие грубости в отношении премьера. Предшествующий день был адски тяжелым, поэтому Дмитрий просто пытался не реагировать на внешние раздражители. Он не реагировал, когда его трясли за плечо, не реагировал, когда с него пытались стянуть одеяло, не реагировал даже тогда, когда на него…..рычали? Но затем в шею ткнулось что-то мокрое и холодное, что стало последней каплей. Дмитрий сел, остервенело вытирая ладонью шею, пытаясь разглядеть что-то в кромешной тьме спальни. – Какого тут происх....? Конни?! С пола на него влюблёнными глазами смотрело любимое чадо Главы государства – чёрный лабрадор Конни. Рахат-лукум президентского сердца и отрада его дней. Стоит заметить, что она тоже отвечала хозяину взаимностью и готова была следовать за ним куда угодно двадцать четыре часа в сутки, вцепившись зубами в его брючину. – Конни? Ты как тут? Собака обрадовалась, что милый друг её наконец-то признал, и задорно гавкнув, всей своей лабрадорьей массой бросилась на грудь премьеру. Ставшим уже привычным движением, иначе с ней было не справиться, Дмитрий перехватил собаку за шею, и перевернулся на бок, прижав весело барахтающееся животное локтём к кровати. – Конни, немедленно перестань слюнявить меня! Тише, сладкая моя, успокойся! Конни, фу! Я тоже рад тебя видеть. Я тоже соскучился. Да, что ж такое? Конни Полгрейв, немедленно успокойтесь и ведите себя подобающе! Вам мало, что Вы бесцеремонно залезли в постель к Премьер-министру, без его на то разрешения и санкции? Одной рукой он крепко удерживал не в меру прыткое создание, другой – гладил по голове. – Всё, вот отлично. Лежать, Конни. Лежать! Так, тебя же не охрана привезла, и не Песков, да, девочка? Где хозяин, Конни? Знаменитая на всю страну Конни Полгрейв сразу притихла и перестала барахтаться, покосилась на Премьера и засунула голову под его подушку, продолжая, тем не менее, активно размахивать хвостом. Дмитрий укрыл собаку одеялом, вдруг она решит поспать и не будет лезть под ноги, и встал, набросив халат. – Ладно, собака воспитанная полковником КГБ, можешь не отвечать. Без тебя справлюсь. Хозяин очаровательной брюнетки, которая в данный момент собственнически и не особо вежливо оккупировала постель Премьера, обнаружился в кабинете самого владельца резиденции. Он склонился к личному ноутбуку Главы правительства и недовольно хмурился, подперев подбородок ладонью. Дмитрий замер на пороге. Несколько минут старался сохранять тишину, хоть и знал, что факт его пробуждения уже давно был замечен. Всё же терпение полковника КГБ и терпение кандидата юридических наук -вещи разные. – Ты приехал ко мне среди ночи, чтобы покопаться в моём компьютере? – Здравствуй. Отнюдь, просто хочу посмотреть, чего вы тут без меня натворили. – Да уж постарались страну по ветру не пустить. – Хотелось бы тебе верить. Ты оставил компьютер включённым, – менторским тоном продолжал внезапный, но горячо ожидаемый гость. – Это безответственно с твоей стороны. Никогда не оставляй бумаги или включённый компьютер на столе. Некоторые деятели за одну бумажку с твоего стола готовы жизнь отдать, твою собственную причём. – Это Горки-9, кто сюда может попасть? И потом, у меня надёжная охрана. – Дмитрия что-то сильно толкнуло в спину и пронеслось внутрь кабинета, не обратив внимания на его слабые протесты. – Вот эта мадмуазель, допустим! Так что, не думаю, что твои волнения обоснованы. Конни радостно галопировала по кабинету, от хозяина к обожаемому другу и обратно. Не в силах определиться к кому из них первому залезть на руки. Обоих она не видела слишком давно, по её собачьим меркам. Свой выбор остановила на премьере, сев у его ног и со всей собачьей непосредственностью уткнулась лбом в его колени. С одной стороны, дома и по дороге сюда ей уже уделили частичку хозяйского внимания, а с другой – вкуснейшие шоколадные печенья, тайком от бдительного хозяина засовываемые в её пасть рукой Председателя правительства, всегда будоражили её воображение. – На самом-то деле, - президент закрыл ноутбук. – Хотел тебя увидеть. Только что из Пекина вернулись. Дмитрий подошёл ближе. Отодвинул подальше злосчастный компьютер и бережно коснулся плеча президента. – С возвращением. Как съездил? Вместо ответа его притянули ближе. – Устал, Дим, я смертельно устал. Спёкся «железный Феликс». Да, друг мой? Это его «друг мой» обычно употреблялось только в очень доверительных беседах, которые, однако, от подобных выражений не теряли своей истинной серьёзности, глубокого смысла и значимости. – Перестань, ты не железный, тебе тоже нужен отдых. Теперь всё хорошо. Ты дома, – Дмитрий крепко обнял его, закрывая глаза и сжимая кулаки. Если бы он мог на несколько дней взять на себя всю ответственность, выиграв для него хоть немного спокойствия и отдыха. Но стране нужен Он. Только Он. Всегда Он. Президент вздохнул, и устало прижался лбом к его плечу. На его плечах так потрясающе элегантно смотрелись итальянские пиджаки от-кутюр, но мало кто в этой стране знал, что в невыносимо трудные моменты именно эти изящные плечи могли принять на себя всю тяжесть их общего бремени и ответственности. Да, он и правда устал, Дмитрий всегда чувствовал его состояния и настроения, сейчас эта усталость передавалась даже ему. – Ты зачем эту барышню с собой привёз? – тихо поинтересовался премьер, коленом стараясь отпихнуть назойливое животное, которое тоже жаждало внимания, ласки и обнимашек, здесь и сейчас. – Не будь эгоистом, по ней я тоже скучал. – Как всё прошло? – этот вопрос не давал покоя не только ему, но и всей стране, вкупе с заграницей. – Тяжело. Но Китай наш лет на тридцать точно. Мы всё подписали. – Поздравляю, – Дмитрий обнял ещё крепче, целуя в висок, скулу, щёку. – Я не сомневался в тебе. – Хоть кто-то в этой стране во мне не сомневается, – саркастично усмехнулся президент в плечо своего премьера. – Послушай, давно хотел сказать, убери ты мой портрет из кабинета, мне он не нравится. – Почему же? – Председатель правительства приготовился отстаивать своё право на планирование интерьера дома. – Абсолютно стандартный портрет, такой же, какие висят на стенах сотен тысяч наших граждан. – Такие же висят, правда? Размерами метр на метр, написанные маслом и в позолоченной раме? – Моя резиденция, что хочу, то и делаю. Портрет останется! Бессмысленный спор окончился самыми верными аргументами дискутирующих сторон – ставшими крепче объятиями и нетерпеливыми поцелуями. Кажется, за эти несколько невероятно напряжённых дней, оба успели порядком соскучиться по домашней тишине, отсутствию тревог, искренности, которая была возможна только между ними, и только в такие моменты, настойчивым поцелуям и родным прикосновениям, что, казалось, обжигали даже через прохладный шёлк домашнего халата и плотную ткань дизайнерского пиджака. – Ты герой. Этот контракт – историческое событие. Лучше тебя никто бы не справился. - Дмитрий обнял президента за шею, притягивая ближе. – Завтра на Западе начнётся паника. И что будет дальше? – А дальше Конни отправится наслаждаться прелестью тёплой майской ночи в твоём саду, ибо эта бандитка научилась самостоятельно открывать дверь в твою спальню, – сильная ладонь властно переместилась с лопаток на талию Главы правительства. – А сегодня ночью меня такой расклад не устраивает. Коль скоро премьер мог предугадывать настроения своего непосредственного начальника, кому, как не ему было знать, что всё это означает. – Думаешь, поможет? – Дмитрий с умилением наблюдал, как президент, за ошейник, пытается выдворить беспокойное упирающееся, и отчаянно скулящее создание за пределы его кабинета. – Думаю, что да. Дверь в дом ей не открыть. К тому же, без меня или тебя её Дорофей не пропустит. Ты поднимайся, я сейчас. Дмитрий попытался скрыть желание рассмеяться в голос за неудачной имитацией кашля, получив обеспокоенный настороженный взгляд в ответ. – Ты хорошо себя чувствуешь? У тебя тут что-то лекарствами пахнет – Вполне, Володя. А пахнет всего лишь мятным чаем. Всё в порядке, спасибо. Ты прав, мой Дорофей – это страшная сила, с таким охранником ничего не страшно. Ну не рассказывать же ему, в самом деле, что когда-то он, положив руку на сердце, пообещал Конни, что никогда не расскажет её хозяину, о том, что она давно приспособилась открывать практически любую дверь в этой резиденции, которую по праву считала своим вторым домом. И что Дорофей, заслышав её весёлый лай у ворот, исчезал в недрах резиденции дня на два. Она хоть и была благовоспитанной леди, старалась не беспокоить их лишний раз, когда им было совсем не до неё, но попытки от неё избавиться всегда оказывались бесплодными. Утром Конни Полгрейв обязательно обнаружится вольготно развалившейся посреди премьерской постели, похрапывающая и безмерно счастливая, самозабвенно пускающая слюни на премьерские наволочки, заботливо и нежно обнимаемая с обеих сторон двумя первыми лицами Государства.