Заживо свёрнутый в кровь воздух, Видно, такая любовь - вновь поздно.
Тонкое черное платье приятно облегало мое тело, спускаясь кружевной тканью до самых щиколоток. Пока я крутилась, взгляд то и дело возвращался к глубокому вырезу на спине, демонстрируя длинную вычурную татуировку. Ее нанесли сразу после ночи, проведенной с Донуном, когда я вроде как превратилась из обычной незнакомки во владычицу его сердца. Но это для других, тех, болтливых и прозорливых, любящих обглодать человеческую жизнь подобно собаке, истязающей толстую кость. За щедрыми улыбками которых прячутся длинные иглы, способные пронзить любого, кто оступится, чтобы больше он не смог подняться. Словно нанося зияющую рану, они распространяют слух, сразу воспринимающийся за правду. Как бы жестоко это ни было, но именно так общество избавляется от «паршивых овец». Глядя на себя в зеркало, я чувствовала озадаченность. То, во что меня превратили стилисты хозяина, никак не напоминало прежнюю Рэй. Как будто мою душу полностью вырвали из тела, поместив в плотный контейнер, а в оболочку сунули нечто другое. Мне подарили кукольное сердце, с которым я теперь должна жить, если хочу преуспеть в том, что задумала. Уже прошло две недели, как я живу в доме Сон Донуна, и почти два дня, как дочь его жены, маленькая девочка по имени Лили, назвала меня мамой. Ребенок, молчавший все эти годы… Просто подошел и, взяв меня за руку, назвал своей мамой. Это настолько пугающе, что иногда хочется просто исчезнуть словно дым, который находится в памяти первые секунды после того, как его заметят, а потом испаряется, будто бы и не было вовсе. Так и я хотела раствориться, чтобы эта девочка не помнила обо мне. Я ведь совсем не гожусь ей в матери, не могу контролировать даже свою жизнь, не то что чужого ребенка, но где-то в глубине души я знала, что мое сердце тянется к малышке. Еще в нашу первую встречу я ощутила что-то, связывающее нас, что-то мимолетное и еле заметное. Задевающее краешек сердца и прячущее образ малышки в потайной кармашек души. Часть меня еще тогда стала принадлежать Лили, сама того не ведая, но я не могу быть настолько самонадеянной, чтобы полностью впустить девочку в свою жизнь, жалкие образы которой явно не осчастливят этого ребенка. Помимо сего, меня стали признавать и слуги хозяина. Улыбаться, предлагать свои услуги, интересоваться моим здоровьем и состоянием, а также справляться о желании их новой госпожи поужинать или принять горячую ванну. Я чувствовала себя принцессой из какого-нибудь старого романа, где мрачные викинги выкрали богатую наследницу, причем обязательно девственницу, для своего господина. Так как второе ко мне явно не относилось, а красавицей меня можно было бы назвать только с толстым слоем косметики, оставались для сравнения лишь действия этих людей и постоянный шепот. Он следовал за мной словно тень, то настигая, то убираясь прочь, как только я замечала носки чужих туфель, торчащие из-за угла. Это было очень странно и не совсем приятно, но чем дольше продолжалось, тем больше я хотела обратно в Эскорт. Я скучала по Кэти и Сухо, по Сехуну и даже Бён Бэкхёну, не скрывающему своей неприязни. Но больше всего хотелось увидеть Тао - мужчину, который выбросил меня на карточный столик, обрекая стать его тузом в борьбе с убийцами наших отцов. Я так желала оказаться хотя бы просто стоящей рядом с ним, чтобы посмотреть на него, проследить взглядом меняющееся выражение лица, уловить еле заметную улыбку, даже грусть или печаль, пролегшую между красивых бровей… все это я ужасно хотела освежить в памяти, а потом, наверное, снова трусливо сбежать, прячась за широкой спиной своего покровителя. Но вот, спустя две недели полной изоляции от самых близких мне знакомых людей, я, наконец, получила шанс увидеться с ними. Это должен был быть прием с маскарадной тематикой, где собираются все сливки общества, или, как упоминала ранее, «те, кто избавляется от паршивых овец». Мне предстояло встать перед голодными глазами этих животноподобных людей, которые кинутся на меня с колкими фразочками, самыми тяжёлыми и прошибающими сознание вопросами. Я думала, что не готова к этому. Готова была сбежать в любой подвернувшийся момент, дала слабину, проявила слабохарактерность и неумение стоять до конца. Но длилось это отчаянье не больше дня, и остатки его испарились после появления в доме Донуна Оливии. Никогда до конца не могла понять, почему меня так коробит при виде этой женщины. От нее за версту несло властностью и уверенностью, красные губы всегда плотно сжаты и словно кричат о своей госпоже только то, что она преподносит людям. Ее знали, желали, она купалась в озере из лести и мужского внимания. Обеспеченная и прекрасная, несмотря на свой статус, молодая и всегда цветущая. Отбросив все предобъяснения, можно было бы смело заявить, что она первая женщина, прославившая Эскорт. Я искренне недоумевала ее умению держаться на людях, словно она королева. Чувствовала себя никем по сравнению с ней, впрочем, я и была никем. И первым моим шагом, почти сразу поровнявшим меня с женщиной, была ночь с Донуном. Как бы смешно и нелепо это ни звучало, но так и есть. Когда мне удалось наблюдать сквозь чуть приоткрытые жалюзи соседнего кабинета ее неискреннюю деланную улыбку, но все же имеющую магнетическую власть над каждой особью мужского пола, я впервые задумалась о том, куда сунулась. Не лучше было бы пустить все на самотек и оставаться безвольным телом, подчиняющимся только Тао? Как же тогда можно оправдать мой поступок? И эта женщина… Она действительно пугала. Тогда в мою комнату постучались, и молодая темноволосая служаночка пригласила пройти за ней в кабинет Донуна. Я осознала, что он хочет, чтобы мы встретились с Оливией. Бросив напоследок полный волнения взгляд на себя в стоящее рядом с окном длинное зеркало, я, обреченно опустив голову, засеменила за девушкой, прислушиваясь к грохочущему в груди сердцу и возникшему шуму в ушах. Так же сильно, как я недолюбливала бывшую работницу Эскорта, настолько и безмерно уважала ее, не в состоянии что-либо с этим делать. Ступив на темный ворсистый ковер, устланный поверх деревянного пола кабинета, я взглянула сначала на мужчину, а затем перевела холодный взгляд на женщину, стоящую рядом с ним. Думаю, она чувствовала исходящее от меня напряжение, потому что уверенно и крайне надменно уставилась мне прямо в глаза, поджав губы и мерно постукивая накрашенным длинным ногтем по второй руке, скрещенной на груди. Незаметно сглотнув, я повторила ее жест, ускоренно заставляя себя успокоиться и держаться достойно. В конце концов, теперь я весьма значимая фигура на шахматной доске всей этой системы, и мне как минимум положено уважение со стороны таких вот особей, как эта дама. Но казалось, что Оливия смотрит не на меня, а сквозь меня. Улыбнувшись краешком идеально очерченной карандашом губы, женщина повернулась к Донуну и спросила: - Твоя новая подстилка? Волна возмущения заставила меня злобно покоситься на женщину, выражая взглядом высшую степень негодования, но хозяин насмешливо улыбнулся и, обогнув Оливию, подошел ко мне, властно обнимая за плечи и прижимая к своему стройному телу: - Ну что ты! Это моя женщина, госпожа Ван Рэй. И я буду тебе очень признателен, если ты немного поубавишь сарказм в голосе. - С чего бы мне? – невинно захлопав глазками, протянула она и, откинув длинные волосы за спину, еще раз оценивающе посмотрела на меня. – Она похожа на нищую, где ты ее откопал? Хотя, ее мордашка мне знакома. Сон Донун напрягся, и я, пожалуй, единственная, кто заметил это. Мужчина отпустил меня и указал на диванчик, намекая, чтобы присела. Молча пройдя мимо стоящей неподалеку женщины, я гордо села на мягкую поверхность, положив ногу на ногу. Конечно, мои затертые джинсы и серенький пуловер не впечатлили Оливию, она ведь настоящая икона стиля и, как ни горько это признавать, идеально подходила Тао, но я тоже совсем не собиралась сдаваться преждевременно. - Я же попросил, - деланно спокойно улыбнулся Донун, обращаясь к женщине, – чтобы ты относилась к ней с уважением. Она теперь мой человек и по социальному статусу находится далеко не ниже твоего. А встретились мы благодаря Тао, она раньше была одной из его работниц. Глаза Оливии сузились, и она, опершись спиной о лаковую поверхность светло-коричнево пианино, заинтересованно приоткрыла губы: - Значит, Тао… Кажется, я вспомнила, где видела ее. Случайно не у ресторана, где вы… Я, наверное, побледнела, потому что женщина насмешливо замолчала, будто специально проверяя мою реакцию. Но я не собиралась показывать, что меня задевает ее тон и те воспоминания имеют весомость, ибо это совсем не так. Жаль, что Оливия стала свидетельницей моего унижения перед тем мужчиной, но разве она смела болтать об этом всем в присутствии моего нового партнера? - … праздновали что-то? – лукаво взглянув на меня, закончила брюнетка. Я молча кивнула и перевела взгляд на застывшего у стены Донуна. Надеюсь, он не станет больше ни о чем спрашивать. Но он лишь, неопределенно пожав плечами, оторвался от своего места и, подойдя к столу, взял какие-то бумаги. - Вот эти документы, - сказал мужчина, оборачиваясь к Оливии. – Скажи Тао, пусть заедет ко мне потом. Если тебе не сложно, конечно. Женщина обаятельно усмехнулась и даже сама соизволила подойти к хозяину, забирая из его рук документы. Затем она встретилась со мной взглядом и, кажется, презрительно искривив губы, ответила: - Конечно нет, не трудно. Я скажу ему это лично, с глазу на глаз. В этот момент десятки когтей раздирали мое сердце на куски, безжалостно разбрасывая их по всем закоулкам груди. Опустив голову, принялась рассматривать узоры на ковре, чувствуя себя по меньшей мере маленькой испуганной девочкой, которую впервые привели в детский сад и вот-вот оставят на незнакомых людей. В такие моменты дети более всего одиноки и испытывают тоску от осознания своего бессилия. Но я уже давно не маленькая, хоть и продолжаю вести себя как глупая овечка, подставляющая шею для плотной петли, что рано или поздно с концами задушит ее. Я понимала, что ничего не могу сделать, понимала, что выгляжу жалко и бесполезно. Для Оливии я была лишь еще одной мелкой сошкой, которую очень просто можно убрать со своего пути одной улыбкой напомаженных губ и парой фраз нужному человеку. Но в тот миг я даже подумать не могла, что она действительно пойдет на это. Распрощавшись с Донуном и даже не удостоив меня взглядом, Оливия величественно удалилась, явно направляясь к ожидающей ее машине, что вот-вот отвезет ее в место, куда я больше всего хотела в этот момент. Она увидит Тао, будет с ним говорить… Почему от этих мыслей меня сжимает изнутри подобно зажатой в змеином кольце неудачливой жертве? В висках возникает тупая боль, и мне хочется просто отключиться на белоснежных простынях, устилающих кровать в моей комнате. - Ты в порядке? Выглядишь неважно, - ко мне подошел Донун и присел рядом, положив широкую ладонь мне на плечо. – Ты испугалась? - Нет, - хрипло отозвалась я, спрятав лицо в собственных ладонях и нервно качая головой. – Просто почувствовала себя ничтожеством. Мужчина ничего не ответил, и повисла напряженная тишина, прерываемая лишь тихим звуком передвигающейся в золотых настенных часах секундной стрелки. Ладонь Донуна вдруг убрала мою правую руку от лица, и я устало заглянула в кофейные глаза, отыскивая в них свое отражение. - Больше не смей так думать, - тихо сказал он, серьезно разглядывая мое лицо. – Ты очень красивая женщина, и в тебе в половину больше достоинств, чем в том человеке, которого ты только что видела. Ее душа прогнила насквозь, в то время как твоя лишь мечется подобно птичке, отыскивая теплый свет. Я могу оправдать любой твой поступок, но в случае с Оливией это будет бесполезно. Она слишком грязная, несмотря на свою власть. - Ты говоришь так… - он удивленно поднял брови, дожидаясь, пока я закончу фразу, – по-книжному. - Я говорю так как думаю, - улыбнулся Донун и медленно склонился, желая коснуться губ, однако я снова отвернулась, тут же пожалев об этом. Но часть меня требовала избежать ненужного касания. – Хорошо, повременим пока… Недоуменно покосившись на него, я в очередной раз почувствовала теплые чувства к этому мужчине и снова пожалела, что не влюбилась в него раньше. Он встал и, подойдя к высокому окну, уставился на что-то снаружи. Затем его губы приоткрылись и мужчина негромко сообщил: - Вскоре состоится прием. Там будет Тао и некоторые работники Эскорта. Если хочешь, можешь воспользоваться этим шансом, чтобы обсудить с ним свое теперешнее положение. И не забывай, - он повернул ко мне голову и мрачно оглядел с ног до головы, – у тебя всего месяц, чтобы полностью вытянуть его из своего сердца. Если ты не справишься, заставлю тебя забыть его силой. В этот момент я, пораженно застыв, хватала ртом воздух, лихорадочно думая о его словах. Различные картинки мелькали в голове подобно старому фильму, и сердце немного ускорилось. Кажется, я оказалась меж двух огней, и выбор у меня был отнюдь не богатый и с единственным возможным исходом.***
Отложив длинную красивую серьгу, я решила оставить все так как есть и не расщедриваться на украшения. В конце концов, все на этом приеме будут пестрить аксессуарами, и я не хочу быть одной из этих попугаев. Элегантное черное платье достаточно выгодно подчеркивало точеную фигурку, а легкий макияж делал меня намного моложе своих лет. Единственное, на что я согласилась - маленькая черная маскарадная маска, прикрепляющаяся к верхней части лица и открывающая только губы. Мне нравилась та загадочность, которая возникала после того, как я примеряла чудное украшение, раскроенное золотистыми линиями и маленькими белыми жемчужинками. Интересно, узнает ли меня Тао в таком виде? - Ты готова? – возникший позади Сон Донун скользнул руками по моей талии и, скрестив пальцы рук между собой, заключил меня в кольцо объятия, прижимая к себе. – Моя женщина сегодня особенно прекрасна. - Спасибо, - тихо пробормотала я и вздрогнула, когда теплые губы нежно накрыли пульсирующую на шее жилку. – Н-не надо… - Что не надо? – непонимающе прохрипел мужчина и продолжил целовать мою шею, спускаясь к ключицам и сильнее сжимая меня в охапку. Не то чтобы я испытывала неприязнь, мне нравился Сон Донун и казался весьма привлекательным и добрым, но сознание упрямо блокировало любые попытки испытать к этому мужчине хоть подобие чувства, сравнимого с любовью. Благодарность, тепло, тягу, но только не любовь… При мысли об этом чувстве сердце, злобно хихикая, подсовывало раскосые глаза с темными, почти черными зрачками и красивые форменные губы, которые до безумия хотелось поцеловать. Я напоминала самой себе истинную мазохистку, потому что настойчиво искореняла из памяти неприятные воспоминания, связанные с директором и его психологической болезнью. Мне казалось, я могла бы попробовать излечить мужчину, могла бы стать ему опорой, но чем больше думала об этом, тем больше осознавала, что это скорее мечты незрелой девчонки, чем вполне воплощаемая в жизнь реальность. - Прошу тебя, - я, неловко изогнувшись, все-таки выскользнула из цепких объятий мужчины и отошла на пару шагов, обеспечивая между нами безопасное пространство. – Не хочу тебя огорчать, но сейчас… Мне не до этого. - Ты хочешь его увидеть, не так ли? – нахмурившись, задал вопрос Донун, и мне пришлось виновато опустить глаза в пол, подыскивая правильные слова. - Я хочу понять, что чувствую к нему, - исправила я его фразу и, убрав прядь волос за ухо, добавила, - и пока не осознаю этого, пожалуйста, не приближайся больше. - Я тебе неприятен? – холодно отозвался мужчина, и я, испуганно подняв голову, заглянула в будто остывшие туманные глаза. - Это не так! – поспешила заверить его, взмахнув руками. – Просто сама не знаю, чего хочу… - Или же ты просто сама себя обманываешь, говоря что не знаешь, - мрачно произнес Донун и, спрятав ладони в карманы классических брюк, неспешно направился к выходу. У самой двери он оглянулся и коротко сообщил: - Буду ждать тебя в машине, поспеши. Я кивнула и, как только он исчез за дверью, обессилено рухнула на пол, не заботясь о платье и о идеально уложенной прическе. Сцепив пальцы рук между собой и нервно покачиваясь в такт тихой музыке, доносящейся из комнаты Лили, размышляла над тем, что сказал Донун. Ты просто жалкая, Ван Рэй! Бесполезная и слабая, совершенно ни на что не годящаяся… Если подумать, чего я стою? Блеклая тень, карта в чужих руках, меняющаяся масть в глазах заядлых игроков. Сама ничто без Донуна, а мои чувства… Разве не эгоистично теплить надежду, что Тао скучает по мне? Разве он не нашел бы меня за все это время? Но он даже не звонил, а я продолжаю отталкивать единственного человека, подарившего мне второй шанс, избавившего от неминуемого забвения. Я и правда… жалкая.***
Мы очень быстро добрались до указанного замка, расположенного почти в самом центре Сеула. Это был музей, в котором располагалось великое множество дорогих картин, украшающих высокие, скрытые за темно-красными обоями стены. Повсюду носились одетые как с иголочки официанты и с дружелюбными лицами разносили напитки. Гости забили почти весь зал, и гул его заполнял со всех сторон. Смех и перешептывания, громкие и тихие разговоры, переменяющиеся пронзительными хитрыми взглядами. Наблюдения, осуждения, оценивание нарядов и свежих лиц. Я чувствовала себя скотом, выведенным на продажу к рынку, и каждый бросал свои внимательные взгляды, сканируя от самой макушки до кончиков моих черных туфель. К счастью, маска скрывала лицо, и от этого было немного легче, как будто я была обнажена только частично. Целью моего посещения данного мероприятия было не только ознакомление с высшим обществом и встреча с Тао, а также знакомство с неким Клоном, который убил моего отца. Я не знала, готова ли к этому и как отреагирую, но часть меня хотела заглянуть в его глаза и понять, что может подвигнуть человека на такую жестокость? В чем причина этого? С этого момента жизнь окрасилась в новые краски, и я задалась целью уничтожить Клона. Не знаю, каким образом и при каких обстоятельствах, но меня не пугали препятствия в виде Оливии или Тао. Возможно, мне даже удастся уговорить директора стать со мной заодно в борьбе против убийцы, но для этого надо с ним встретиться. Однако Тао среди гостей я пока не видела, как и любого другого из Эскорта. Мое сердце сильно стучало, но, благодаря общему шуму, это оставалось незаметным даже для меня самой. Признаться, я жутко нервничала, ожидая долгожданной встречи, и еще больше боялась реакции Тао, когда он узнает о том, кем я стала за его спиной. Решит ли он, что это связано с той агрессией с его стороны? Посмеется надо мной или почтительно поцелует ручку, как это делает каждый уважающий себя господин на этом празднике? Мы с Донуном стояли в кольце болтающих мужчин и женщин, меня представили сразу, и, когда интерес к новой персоне немного поутих, я смогла спокойно разглядывать остальных гостей. Неподалеку заметила Оливию, которая болтала к каким-то мужчиной, стоящим ко мне спиной. Она была как всегда великолепна в серебристом длинном платье, открывающем острые ключицы. Ее губы не были привычно алыми, а отдавали персиковым нежным оттенком. Длинные волосы были собраны в высокую прическу и обнаруживали яркие радостные глаза. Если бы не знала ее, то обязательно восхитилась бы красотой незнакомки, желая стать похожей на нее. Но даже несмотря на то что внимания я привлекала сравнительно меньше, выглядела вполне на уровне, ведь ее яркий наряд кричал о власти и свободе, в то время как мой изысканный - о силе и загадочности. Это меня вполне устраивало. Внезапно ее взгляд упал на меня, и пухлые губы растянулись в насмешливой улыбке. Белоснежные зубы сверкнули, заставляя снова позавидовать ее красоте и мысленно сравнить себя с ней, но когда мужчина, стоящий к ней лицом, оглянулся, отыскивая в толпе человека, на которого смотрела Оливия, все мысли будто стерло резинкой. Это был Бён Бэкхён, и он совсем не напоминал мне знакомого мальчишку. Классический наряд и строгий пиджак сделали его повзрослевшим как минимум на несколько лет, и подведённые черным глаза отнюдь не придавали мужественности его взгляду. Скорее, наоборот, вызывали странную дрожь в теле, потому что он выглядел пугающе в своем новом образе. Я резко отвернулась под активно колотящееся сердце и, вцепившись в ткань своего платья, чуть задела локтем руку Донуна. Мужчина удивленно нагнулся ко мне, и, воспользовавшись этим, шепнула, что мне надо отойти на пару минут в туалет. Он кивнул, и я поспешила протиснуться сквозь плотную толпу к заветной двери, отрезающей меня от всего этого буйства хоть на какой-нибудь промежуток времени. Очутившись в нужной комнатке, я заперлась и, опершись ладошками о керамическую поверхность умывальника, устало взглянула в зеркало. Одной ладошкой я стянула маску и скользнула взглядом по стеклянным от косметики глазам. Мне все еще было непривычно ощущать краску на веках, и от этого их беспощадно жгло. Намочив пальцы водой, я аккуратно коснулась щек и лба, слегка освежая взмокшее от волнения и духоты лицо, и снова посмотрела на себя, закусив нижнюю губу до боли. Как же мне хотелось убежать отсюда! Просто скрыться, чтобы не видеть всех этих людей! Поколебавшись еще немного, все же вышла из туалета и, посмотрев в сторону, заметила длинный коридор, ведущий в неизвестном направлении. Еще раз окинув взглядом галдящую толпу, неуверенно шагнула в сторону коридора и медленно пошла вперед, рассматривая целую кучу пестрых картин. Мне хотелось еще немного побыть наедине с самой собой и просто подумать, а еще хотелось где-нибудь пересидеть то время, пока не придет Тао, лишь бы не тесниться меж перекрашенных лиц и надушенных лощенных дам с их грузными телами. Все-таки мне это уже предельно надоело и хотелось банального одиночества. Душа трещала по швам, сердце истекало ожиданием подобно крови. Каждая секунда отпечатывалась в сознании вечностью, и ноги наливались свинцом. Куда девалась моя прежняя активность? Я словно из настоящей Рэй превратилась в блеклую копию, улучшенную в несколько раз. Только вот к счастью ли эти улучшения или, напротив, я начинала терять себя? Я видела в себе марионетку, подвешенную на четыре нити, танцующую по чужой команде. Красивую, безвольную, пустоголовую... Но, прежде чем окончательно утонуть в чужих планах и чужом сценарии, любезно написанном для меня, я должна попытаться узнать чувства или хотя бы мысли тех людей, которые стали мне близкими. Только вот смею ли я теперь называть их таковыми? Разве я не стала предательницей, покинув их без слов, уходя по-английски… Я даже бросила любимую кошку… Что с ней? Заботится ли о ней Кэти? Или, как только я исчезла, они выбросили бедное животное на улицу? Весь этот вихрь мыслей сжирал меня изнутри словно разлитая по стенкам души кислота, которую уже не соскребешь, потому что она испарилась будто дымка, но оставила свое уничтожающее влияние. За ними я даже не заметила, как в другом конце коридора возник чей-то темный силуэт. А когда подняла голову чтобы посмотреть - замерла на месте, не в силах двигаться дальше. Назло судьбе это был Тао, прекрасный, стройный, элегантный мужчина, припечатывающий меня к месту одним только взглядом. Он немного изменился, теперь его волосы не были темно-красными, они стали светлыми, и директора можно было бы смело нарекать «блондином». Кажется, этот мужчина стал еще более притягательным, а его темные глаза выразительными. Я пораженно застыла, но тут же вспомнила, что все еще нахожусь в маске, и у меня немного отлегло от сердца. Тао быстро приближался и, когда мы поравнялись, как-то странно повернул ко мне голову, вглядываясь в скрытое за маской лицо. Узнал или нет? Помнил ли он как выглядели мое тело и волосы? Помнил ли форму губ? А может, ему и вовсе не было ко мне никакого дела? Но мужчина продолжил свой путь, отворачиваясь от меня, а я обессилено прилегла плечом к стене глубоко вдыхая воздух в опустевшие легкие. Сердце совершенно обезумело как сработавший в пистолете спусковой крючок. Оно билось о тугие ребра, пытаясь вырваться наружу и я испуганно приложила ладошку к груди, будто это действительно могло случиться. Отдышавшись, медленно повернулась, чтобы пойти обратно, но сразу же пораженно онемела, увидев стоящего передо мной Тао. Он внимательно смотрел на меня с высоты своего роста, и я, нервно сглотнув, отвела глаза в сторону. Черт, похоже, он все-таки узнал, а моя реакция это только подтвердила. Но ни один из нас не успел заговорить, потому что из-за спины блондина вырос Бён Бэкхён. Кажется, он уже был изрядно пьян, и, когда Тао тоже заметил его, удивленно спросил: - Ты пил? Кажется я предупреждал тебя не делать этого. Парень лишь надменно вскинул голову и, покачав головой, заявил: - Знаешь что? Ты меня уже достал своими нравоучениями! Как старик, ей-богу! Ты уже давно меня бесишь, придурок! - Сбрендил? – холодно поинтересовался директор, неприязненно глядя на него, но Бэк лишь расплылся в широкой и немного сумасшедшей улыбке, слегка откидывая голову назад. - Ты подонок! Я давно ждал этого момента! Думал, ты никогда так и не подпустишь меня к себе, но Оливия-таки смогла убедить тебя взять меня на прием! Наконец, я могу высказать тебе все, что думаю! - Тебе нужно хорошенько выспаться, - властно произнес блондин, протягивая к парню руку, но тот грубо оттолкнул его ладонь, а его лицо приняло зловещее выражение. - Это тебе нужно выспаться, а то ты уже всех достал! – рявкнул Бэк и скользнул рукой в карман брюк. – Ты уже давно как надоедливая заноза в заднице Эскорта! И не зря Оливия бросила тебя ради другого! Как ты, чертов подонок, мог так поступить с ней? Я хочу лишь одного, чтобы ты… сдох! С этими словами он выудил из кармана сверток и, за секунду избавившись от него, обнаружил длинный тонкий нож. Не ведая себя от страха, не зная что делаю, под аккомпанемент глупой музыки, звучащей только в моем мозгу, я ринулась к Тао, оказываясь впереди и вжимаясь спиной в его грудь. Совсем холодные ладони мужчины сжали мои плечи, и это, пожалуй, единственное, на что я среагировала, после того как острое лезвие прошило мой живот. Я не чувствовала боли, адреналин бушующим потоком разливался по венам, а нож все еще находился в теле. Кажется, я упала, потому что руки Тао подхватили меня под подмышки. Где-то возникло несколько человеческих голосов, и я предположила, что это кто-то из гостей обнаружил потасовку. Мне не удалось увидеть Бэкхёна, возможно, он сбежал, а может, его поймают еще, но это не то, что волновало в данный момент. Сознание начало затуманиваться и понемногу меркнуть, сама не знаю почему, как и неизвестно откуда взявшаяся слабость, окутавшая меня с головы до ног. Приоткрыв глаза, я увидела склонившееся надо мной лицо Тао. Его рука чуть поддела мою маску и сняла ее, открывая лицо мужчине. В его глазах, возможно, читались грусть и сожаление, а может, беспокойство… С недавних пор я не была уверена ни в чем, касающемся этого человека. Но его голос, хриплый, чуть надтреснутый, дал понять мне, что, может быть, он волнуется: - Что же вы наделали, маленькая госпожа? Я, скорее всего, улыбнулась, по крайней мере попыталась сделать это, и почти сразу почувствовала теплую струйку, скатывающуюся изо рта по щеке. Умру ли я? Не хочу знать, единственное, что важно - это то, что в следующий момент любимый мужчина рывком прижал окровавленную меня к своей белоснежной рубашке, оглушая тело сумасшедшей болью, несущейся с ножевой раны. Впрочем, я не запомнила своих чувств, потому что усталое, пережившее шок сознание услужливо покинуло меня.- Конец первой части -