Надежда умирает последней.

2010 год. Великобритания. Лондон. Тур группы 30 Seconds To Mars по Европе. Номер Джареда Лето. Как же хреново-то. Ненавижу близость Ирландии, это меня выводит из себя и делает усталым. Я постоянно думаю о Фаррелле, черт бы его подрал. Сколько он мне нервов попортил. Интересно, а где он сейчас? Надеюсь, не завалится на наш концерт в Дублине. Э, нет, зачем я себя обманываю? Конечно, я надеюсь на это, более того - хочу, чтобы вечер в его компании мы провели только вдвоем. Как же мне тебя не хватает, хренов ублюдок! Шенн, если узнает, что я опять вспоминаю про Фаррелла, прибьет его, даже если он не помнит кто я такой. И на самом деле, разве он может помнить меня? Зато я помню. Все помню. Тот поцелуй. Единственный. Я не считаю, которые мы "играли" перед камерами настоящими. А тот, когда ты вызвался проводить меня до нашей с Бошем палатки, был самый настоящий... я было, даже поверил в твои чувства ко мне. Зачем ты вообще меня поцеловал? Что хотел этим сказать? Рассчитывал привязать меня к себе навечно? У тебя получилось это и без поцелуя, еще в 2002. Фаррелл, я ведь еще тогда стал надеяться на взаимность, когда мы снимали "Телефонную будку". Ты так смотрел на меня. Черт, я идиот, как я мог вообще в мужика-то влюбиться?! Ну, да, признаюсь, я не был стопроцентным натуралом никогда, но и с мужиками не трахался. И до сих пор не трахаюсь. Знаешь, Фаррелл, я ведь раньше бабником был, ебал все, что движется, женского пола. Шенн всегда меня этим попрекал, а сам он таким же был. И не брезговал сексом с Томо, кстати. А когда я пришел в отель в Лос-Анджелесе в 2002 после первого съемочного дня с Колином Фарреллом и сказал, что, кажется, мне понравился мужик, был такой скандал. Я напомнил ему о Томо, однако, он сделал вид, что я этого не говорил. Заметив, что два брата гея, не очень хорошо. Я не был геем, никогда. Я и сейчас не гей. Просто мне нравится, нет, я люблю Фаррелла. Не могу назвать себя бисексуалом - это тоже не правильное определение. Скорее я нечто среднее. Я еще в молодости заметил, что, сколько бы я не трахал девок, то мне мало или наоборот все ровно. Вот трахнул фанатку после концерта и все, мне на нее насрать. Не то чтобы я не испытывал наслаждения от секса с девушками, просто для меня это как с утра пить свежевыжатый апельсиновый сок - вещь нужная, но не такая необходимая. Я вполне могу обойтись без этого, но я не могу обойтись без ежедневных мыслей о Фаррелле. Он для меня как наркотик, первая доза вызывает сильнейшую эйфорию, вторая, как дежавю - круто, но не в новинку. Последующие вызывают привыкание, но продолжают все также действовать на мозг, подавляя его сопротивление. У Фаррелла, в отличие от героина есть одна особенность - он не надоедает, его не нужно с каждым разом еще больше. Героин убивает медленно, но верно, есть вероятность, что умрешь от передоза. Фаррелл же убивает медленно, долго и никогда не требует большей дозы. Чтобы избавиться от этой зависимости, нужно самому убить себя... я не хочу. Да, черт подери, Фаррелл, я хочу, чтобы ты мучил меня до тех пор, пока тебе это не надоест и пока ты сам меня не трахнешь. Я, блять, жду этого уже шесть лет! Кстати, ведь та неделя в 2002 ты помнишь, что было на вечеринке? Я прекрасно помню, будто только вчера она была. Ты сказал мне, что я чертовки красив, если бы я не был мужиком, то ты трахнул бы меня прямо здесь, у всех на виду. О, черт, мне так хотелось сказать, что он может меня трахнуть и мне неважно мнение других о том, что два мужика будут заниматься сексом. Я сдержал себя, не смог этого ему сказать. Мне показалось, что он ждал этих слов. Мы оба расстроились по этому поводу. Наверное, ты подумал, что я отказываю тебе, намекая на свою гетеросекуальность. Просто, Фаррелл, я подумал, что ты, возможно, не любишь геев и не стал предлагать тебе секс. В "Александре" мы признавались друг другу в любви, мне казалось это волшебным временем, а после съемок даже не разговаривали. Ты будто меня там не было. Я становился для тебя пустым местом. Представляешь, даже плакал пару раз, что мы не сможем быть вместе. Шенну все рассказывал, а он хотел c тобой поговорить. Мой братик, он любит меня, поэтому промолчал. Позволил страдать по тебе молча, тем самым показывая, что понимает. Спасибо, братишка, я благодарен тебе за все. И вот сейчас, я сижу в своем номере в отеле в Лондоне и жду, когда же мы поедем в Дублин, чтобы там потерять последнюю надежду на взаимное чувство... Я буду сидеть, как и сейчас один, рыдать, впившись зубами в подушку, чтобы не привлечь внимание Шенна и Томо. Братишка, наверное, чувствует мою боль, он уже пару раз стучал в дверь. Я не открыл. Не хочу, чтобы меня видели в слезах. Я лежу, уткнувшись в подушку и, мои плечи вздрагивают от немых всхлипов. Слышу, как тихо входит Шенн, он осторожно садится на угол огромной кровати и кладет свою руку мне на спину. Я почти перестаю дышать, чтобы он не почувствовал, но он понимает, просто помогает мне сесть и нежно обнимает, сильно прижимая к себе. -Зачем ты себя так мучаешь, Джей?- в его голосе боль. Это я виноват, заставляю его переживать. От этого еще больше разражаюсь, начиная рыдать в голос. -Шенн, я люблю его,- сквозь слезы слова почти не слышны. Он гладит меня по голове, старается успокоить и не зарыдать самому. На всхлипы, из соседнего номера, прибегает Томо. Он тоже знает, в чем дело. Я не стал скрывать это ото всех. И Мэтт знал... наверное, он ушел по этой же причине, что любил меня. Воктер как-то сказал мне это. Я был в шоке, но мы еще два года пытались совместно сосуществовать. Не получилось, не выдержали. Он не выдержал, попросил, чтобы без скандала. Шенн согласился, мы все. Милишевич тоже садится рядом. Я чувствую, как они взглядом переговариваются, но делаю вид, что не замечаю. Пусть, хотя бы они будут счастливы. -Джей,- голос у Томо мягкий, он говорит почти шепотом, чтобы я успокоился,- не нужно,- он держит Шенна за руку.- Жизнь на этом не заканчивается,- я просто слушаю его слова. Не могу в таком состоянии что-либо ответить, да и не хочу. От их утешений мне легче не станет. Он говорит что-то еще, я уже не слышу, почти засыпаю. Пять часов рыданий обессили меня, я просто проваливаюсь в сон, где ты рядом. Какое-то время спустя, я чувствую, что меня пытается разбудить Шенн. Интересно, что ему еще нужно? -Ну, что такое?- спросони, я пытаюсь определить, кто передо мной. Оказывается, это Томо.- Что случилось? -Джей, нам нужно готовиться к концерту,- он пожимает плечами. Черт, я и совсем забыл, что у нас сегодня еще один. Завтра мы летим в Дублин. Я этого не вынесу! Нам нужно будет дать три концерта в Ирландии. И все три в Дублине. Какой идиот это придумал?! Такое ощущение, что Фаррелл становится моей судьбой и роком. Я люблю его и ненавижу. Боготворю и проклинаю. За что мне все эти мучения? Опять вспоминаю 2002 год. Мы тогда только познакомились. Я помню почти все детали знакомства. Это было странно. Сначала ты меня жутко бесил, я знал о твоих похождениях, пьянках и вообще, что ты не лучшая компания для нормального человека. Так думали многие, которые не знали тебя лично, я тоже, но познакомившись получше, я понял, что ты отличный парень, правда, немного странноватый и своеобразный. До сих пор не могу понять, чем ты меня так привязал к себе, может, своим безразличием? Я привык к постоянному вниманию со стороны, как женщин, так и мужчин. Твое же поведение меня насторожило. Твои глаза не только не выражали восхищение, но и, наоборот, высказывали отвращение. Ты, наверное, подумал, что я гей. Ставлю десять штук, что это было именно так! Я им не был, до встречи с тобой. После нашего знакомства процесс был уже необратим. Я влюбился. Влюбился в мужика. Из моих воспоминаний меня вновь выдергивает Милишевич, с ним рядом Шенн. Они держатся за руки. Черт, вы пришли меня дразнить своим счастьем? Кажется, Шенн заметил мое негодование и убрал руки от Томо. Братишка, ты единственный, кто меня понимает с полуслова. Он бросает на меня тяжелый взгляд, как бы спрашивая, хочу ли я завтра ехать в Ирландию. Так же взглядом я соглашаюсь: "Конечно, хочу увидеть Колина, хотя бы краем глаза. Чтобы знать, что с ним все в порядке". "Ладно. Я люблю тебя, бро" отвечают его глаза. Мы улыбаемся друг другу, и я встаю с постели готовиться к концерту... Я уже не волнуюсь, как раньше, перед огромной аудиторией. Сейчас я полностью спокоен, только в отдаленном конце моей души сейчас горит живительное пламя любви. Оно помогает жить мне уже шесть лет. И все это время я желаю, чтобы этот свет не угасал. Если он потухнет, то я умру - не выдержу угнетающего одиночества... Я аккуратно наношу грим на лицо: сегодня - это под каждым глазом две горизонтальные полоски, одна розовая, другая синяя и одна вертикальная, делящая лоб пополам, она белая. Этот концерт, как начало конца, как последний вдох перед смертью. Все должно быть по-особенному, словно потеря девственности. Хочется романтики перед мучительной пыткой неразделенной любви. Вот мы идем по узким коридорам, ведущих на сцену. Здесь тихо, даже не слышно воплей фанатов. Тишина. Гнетущая и ностальгическая. Я чувствую, как по телу пробегает мелкая дрожь, мне кажется, что он где-то рядом. Томо открывает последнюю дверь - рев толпы заглушает мысли, мы перестаем слышать друг друга. -Сегодня мы отожгем, по полной!- кричит Шенн, Милишевич хлопает его по плечу и медленно плетется за мной. Мы выходим на сцену. Публика разражается криками и свистом. Народу немыслимо, как они только вместились сюда? Мы собирали и большее количество людей, но я не могу успокоиться. Шенн заметил мое замешательство, но уже не может помочь. Мы начинаем программу. Нам предстоит отыграть два часа под палящим солнцем. В этом году в Лондоне очень жарко, не знал, что тут так бывает. С моим настроем прыгать в толпу и лезть куда-то не особо хочется, но разочаровывать фанатов не собираюсь. Этот концерт, как роль в спектакле - ее надо исполнить с чувством, как в жизни... только моя жизнь и есть роль - в спектакле Судьбы. Я ношусь по сцене уже часа полтора, нас просят на бис исполнить почти каждую песню. Программа затягивается... я прыгаю в толпу, как можно дальше. Что? Мне показалось или я действительно сейчас Его видел? Он был так близко... я немного растерян, выбит из колеи. Мне нужно доиграть концерт до конца, и неважно сколько раз нас попросят повторить одну и ту же песню. A Beautiful Lie посвящается тебе... если ты здесь, то поймешь. Исполняю ее уже в третий раз за сегодняшний день. Для тебя. Не помню окончания концерта... только, как захожу в номер и бреду в ванную. Просиживаю там часа два, потом плетусь в спальню и, кое-как собравшись до постели, засыпаю крепким сном. Завтра великий день - во всех смыслах. Дневной мираж, увиденный мною на концерте, смутил меня, как бы сбивая с толку. Но сейчас у меня, не сил размышлять, был ли это ты или мне показалось... я просто хочу выспаться и на свежую голову ехать к тебе, мой дорогой Фаррелл. * * * Когда Оливер Стоун задумал снять "Александра", то Фаррелла, по слухам взяли без проб, лишь из-за того, что со своим героем был похож как две капли воды. Я был принят также без кастинга, но уже по протекции самого Колина. Оливер после окончания съемок мне так и сказал - это наш с ним маленький секрет. Интересно, почему этот хренов ирландец решил выбрать именно меня? Стретч, который уже успел подготовиться к съемкам, на первой же неделе сказал мне, что я и Гефестион - одно лицо. Мне и самому так показалось. Рис-Майерс все время подшучивал над нами по этому поводу, говоря, что мы как современные Александр и Гефестион. Я, если честно, был этому рад. Наверное, особенное мое отношение к несносному ирландцу заметили все, кроме него. Но мы крайне мало проводили времени вместе. Первую неделю я сидел в своей палатке с Шенном, приехавшем вместе со мной для поддержки и Бошем, молодым парнем, игравшим Багоаса. Именно этот паренек и приносил вести о Фаррелле. И именно этот парень, когда уехал Шенн, вытащил меня на одну из вечеринок к Колину, которые он проводил вместе со Стретчем и Рис-Майерсом. В тот вечер, когда я, немного пьяный, собрался уходить, то Колин вызвался доставить меня до моего жилища лично. Он и сам был не трезв, но, как я уже потом осознал, прекрасно соображал, что делает. Он намерено споткнулся и упал, зная, что я попытаюсь его поднять, а когда я попался-таки на крючок, он притянул меня к себе и поцеловал. Потом встал и направился обратно в палатку, я же быстрей пошел к себе. Заснуть у меня в ту ночь так и не получилось. После этого поцелуя совместные сцены, и так дававшиеся нам с трудом, превратились в пытку, но киношный поцелуй мы-таки отсняли, но он не вошел в основной хронометраж. Говорили только на съемках и то редко, когда это было крайне необходимо. Поцелуй отдалил нас еще дальше, но какой это был поцелуй! Я еще никогда и ни с кем так не целовался, как тогда. Да, Фаррелл, ты умеешь влюбить в себя не только женщину, но и мужчину. А когда мы переехали в Лондон, для съемок в павильоне, то тут было все еще хуже, чем в Марокко - мы вовсе не общались, даже не здоровались. Только сцена смерти Гефестиона стала исключением: мы лежали вместе на ложе умирающего хилиарха, разговаривали, смеялись и слушали музыку. Может, это был его прощальный подарок, чтобы я знал, что не безразличен ему? На следующий день я уже сидел в самолете, рядом с бро пытался вспомнить, было ли это все на самом деле или мне приснилось. Я был чернее тучи, Шенн, конечно же, заметил это, но промолчал. Следующие полгода были для меня как сон. Сначала я жил ожиданиями того, что Фаррелл придет и признается мне в любви, но этого не произошло. Отчаявшись, я стал дожидаться озвучки, где мы могли встретиться. Мне позвонил Стретч и сообщил, что скоро все соберутся для озвучивания фильма, я, тут же примчался. Каково же было мне удивление, когда я узнал, что Фаррелла вообще не будет, что он сделает все потом. Я почувствовал себя очень виноватым, ведь это из-за меня он, сославшись на семейные проблемы, попросил озвучить все без него. Через месяц была уже премьера фильма, где Фаррелл, конечно же, присутствовал. Мы встретились еще до начала, это вышло случайно - мы поселились в одном отеле и, как ни странно, на одном этаже и почти в соседних номерах, так что виделись часто. Также вместе, проследовали по ковровой дорожке и фотографировались. Уже потом, смотря кадры с презентации, заметил, что на фото то я смотрю на него, пока он не видит, то он на меня. А некоторые снимки не двусмысленно намекали на какие-то отношения между нами, просматривая их, Шенн сообщил мне об этом, но я сказал, что это просто совпадение, хотя со стороны виднее. Расстались так же безмолвно, как и в Лондоне, но на этот раз он обнял меня на прощание - я был несказанно рад такому проявлению нежности. Или мне показалось? - и пожелал удачи. Я уехал, но со спокойным сердцем и надеждой увидеть его снова. В этом же году мы выпустили второй альбом, где почти половина песен была написана в Марокко и посвящена Колину. Я зажил своей обычной жизнью уже спустя полгода. Фаррелла на горизонте не было - это способствовало заживлению рваной раны в моем сердце. И, как того и ожидалось, хренов ирландец появился в самый неподходящий момент, когда я почти все утоптал в себя - все свои тайные надежды и желания. Он приехал в ЛА вовсе не ко мне, но только мне от этого легче не стало. Хотелось бросить все и кинуться к нему, нежно обнять, притянуть к себе и смачно поцеловать. Останавливало одно - гордость, которая, как ни странно, все еще теплилась в моей падшей душе. Я решил на время уехать из города, чтобы быть как можно дальше от моего такого желанного проклятия. Шенн, быстро собрав вещи, отправил меня в аэропорт, а сам поехал за ребятами, которых мы тоже предполагали забрать. Я спокойно стоял возле стойки регистрации, как вдруг услышал такой знакомый и родной голос. Это, конечно же, был Фаррелл. Когда я обернулся, то увидел его расплывавшегося в улыбке, сам того не замечая, я стоял с такой же дурацкой улыбкой на лице. Он был с небольшой сумкой в руках, кажется, только прилетел. Подошел ко мне почти вплотную, я ощутил его дыхание на своем лице и чуть не кончил от нахлынувшего возбуждения. Мне же захотелось провалиться под землю, поняв, что, если Колин сейчас опустит глаза, то увидит кое-что странное, что топорщилось под ширинкой. Наверное, я покраснел. Он чуть отдалился, но смотрел только в мои глаза, до сих пор молча. Я все еще стоял, вцепившись в свой чемодан. -Хей, а ты чего такой напряженный?- он даже не думал отвести взгляда.- Такое ощущение, что ты Дьявола увидел. Я что, испугал тебя? Не ожидал меня увидеть? А куда ты летишь, может, останешься на денек, выпьем, посидим, вспомним прошлое? -Оу, Фаррелл, сколько вопросов!- сам того не ожидая, воскликнул я. О прошлом? О каком, Колин? Я бы рад что-нибудь вспомнить, только ничего не идет в голову. Лишь то, как ты издевался над моей душой, каждый день в течение почти восьми лет. Но дело все в том, что мне не нужно ничего вспоминать - я все помню. -А ты-то как здесь?- все еще растерянно спросил я, дабы хоть как-то отвлечь его взгляд от моих глаз. -Работа. Ну, так, что, останешься до завтра? Вспомним былые времена,- он улыбнулся так, что мне захотелось послать все к черту, остаться в ЛА и мучить себя дальше. -Извини, Колин, но я в аэропорт не гулять хожу,- сам удивляясь тому, что говорю, выдал я,- сейчас Шенн с ребятами подтянутся и, мы поедем,- тут меня застопорило, забыл, куда едем-то. Взглянув на авиабилет, вспомнил,- поедем в Париж. -Хах, у меня такое ощущение, Джей, что ты бежишь от меня,- он хихикнул, но сказал серьезно и немного даже обиженно.- Зачем ты туда едешь? -Слушай, Фаррелл,- я не на шутку взбесился. Не знаю почему, но эти вопросы меня выбивали из колеи лишь тем, что этот чертов ирландец нихрена не понимал, почему я бегу. Нет, о причине он догадался, а вот о смысле не смог,- что тебе от меня надо? -Ничего. Я просто встретил старого друга и решил вспомнить прошлое и обсудить настоящее. Просто пообщаться,- он явно не ожидал такого напора с моей стороны и сейчас выглядел растерянно и немного напугано. -Прошлого? Ты со всеми своими коллегами по съемочной площадке через шесть лет отсутствия приезжаешь обсуждать то, что давно забыто?- что? Забыто?! Понятное дело, я сказал это сгоряча. Хотелось сделать ему больно.- Мне пора, Фаррелл. Прощай,- напоследок, я бросил ему свою самую обворожительную улыбку и отправился в зал ожидания. Там встретил Шенна с ребятами. Они заметили мое странное состояние, не понимая в чем дело. Я находился в растерянности, хотелось выть и биться головой об стену от собственной тупости. Я еще мог все исправить - побежать, догнать Колина, объяснить ему свое поведение - но не стал этого делать. Не потому что не хотел, а потому что совесть не позволяла, и не знал, как отреагирует на это Фаррелл. И почему мне так часто удается находить на свою блядскую задницу, хреновы проблемы?! Что я за дерьмо-то такое?! Уоу, парень, ты совсем свихнулся! Ирландский ублюдок на тебя плохо влияет. Шенн с парнями все это время смотрели на меня, пока я тупо стоял, уставившись в одну точку и иногда взмахивая руками. -Хей,- голос брата наполовину вытащил меня из мыслей, но я вконец запутался, где реальность, а где мои размышления.- Ты сам на себя не похож. Что случилось, Джей?- Шенн медленно подошел, будто я собирался застрелиться, а он хочет спасти. Я все еще не мог вырваться, разные мысли насчет хренова ирландца никак не могли покинуть мою голову. Я молчал.- Джей?- очнувшись, наконец, огляделся... -Шенн, мне плохо,- я подошел к брату и обнял и крепко сдавил, так, что его ребра затрещали. -Да что с тобой?- обеспокоенность была не только во взгляде, но и в голосе. Я снова замолчал, пытаясь осознать... но не могу. Я не могу. Ничего. Мне плохо. -Шенн, давай уедем?- сейчас, наверное, я был похож на психа. Мне хотелось спрятаться подальше от места, где находился Фаррелл.- Шенн, пожалуйста, поехали,- я почти рыдал. -Джаред, да что, черт подери, произошло, на тебе лица нет?- Томо тоже ничего не понимал. Обычно я и так выгляжу как придурок, но сейчас я конкретно испугал их. Внутреннее чутье подсказало бро, в чем тут дело.- Где этот ублюдок?- сейчас он был разъярен и на вид, похож на Сатану.- Я сейчас найду его, и...- я перебил его. -Шенн, не надо,- воздуха стало не хватать, закружилась голова,- это не поможет. Поехали, пожалуйста,- умолять мне не пришлось. Уже через несколько часов мы приземлились в Париже. В отеле я запер номер на ключ и отправился в ванную. * * * Меня опять кто-то будит. Распахиваются занавески, пытаюсь открыть глаза - солнечный свет бьет по ним и, я зажмуриваюсь. Комнату озаряет оранжевый свет, я этого не вижу, но чувствую. Кто-то садится на край кровати и нежно проводит рукой по моей щеке. Шенн. Он старается меня утешить, знает, что эта неделя будет для меня очень нелегкой. Вспоминаю вчерашний день - концерт, как я прыгаю в толпу. Я вижу Его глаза. Он не прячется, хочет, чтобы я увидел его, улыбается - улыбаюсь в ответ. Это происходит за несколько мгновений. Почему, зачем он пришел? Мне и так с трудом дается спокойствие... жаль, что Шенн не может отменить поездку в Ирландию... Нет, не хочу бежать еще раз. Мне хватило 2002, когда я уехал, ничего не сказав. Только мне не стыдно. Да, я слабак, в плане любви. Я никогда по-настоящему не влюблялся, до Фаррелла. Мне сложно побороть это чувство. Я хочу к нему, хочу его. Всего, без остатка. Просто поговорить, рассказать, как ждал его все эти восемь лет, как надеялся и, как нашел. Только, вот, насчет «нашел» вряд ли. Колин не гей, это мы усвоили на съемках того же "Александра", но в роль он вжился прекрасно. И, когда он целовал Багоаса, я ревновал жутко, но старался не показывать подобных слабостей. Чувствую, как Шенн наклоняется к моему лицу, чтобы разбудить. Он что-то шепчет, я не могу разобрать слов. Глаза не открываются. Хочу проснуться, но не могу. -Джей, вставай, нам пора собираться в аэропорт. Томо уже купил билеты. Вылет через пять часов,- он говорит так нежно, одновременно поглаживая мои волосы. Медленно открываю глаза, он улыбается, я в ответ тоже.- Хей, как ты? -Нормально,- пытаюсь сесть - не выходит, остаюсь лежать. Он снова улыбается,- голова болит,- у меня немного хриплый голос. Это все из-за того, что последние двое суток я ни с кем не разговаривал, а лишь молчал. Сажусь на кровать, Шенн улыбается глазами, и еще, наверное, подбирает слова, чтобы сказать мне что-то. Я же вспоминаю Фаррелла: его улыбку, когда он смотрит на тебя, а ты заливаешься краской, его голос - прокуренный и пропитый, немного хриплый, его глаза - две чашки горячего шоколада, одного взгляда которых достаточно, чтобы забыть, кто ты, его руки - такие нежные, но одновременно требовательные... Мне до сих пор кажется, что что-то может измениться, что... Шенн прерывает мои мысли, говоря, что пора вставать и начинать собирать вещи. Иду в ванную, где включаю воду холоднее, и тихо начинаю плакать. У меня редко случаются подобные истерики, но Фаррелл сделал их довольно частым явлением. Парни привыкли, их уже не смущает рыдающий сорокалетний мужик, причиной слез которого стал другой мужчина, в которого он влюблен. Фанаты этого не знают, они и помыслить не могут, что я гей. Нет, не так, опять не то. Я не гей! И не бисексуал! Я просто парень, по уши влюбившийся в парня. В аэропорту нас уже ждет Томо, он замечает мое состояние - я немного растерян, подавлен и опустошен. Мне хочется, чтобы это все закончилось. И именно в этот момент твердо решаю расставить все точки над "и". Первое, что я сделаю, приехав в Дублин - отыщу Колина и все ему расскажу и, будь что будет. Не могу так больше жить, неопределенность тяготит меня. Поднимаемся на борт самолета, за нами закрывают дверь. Мы проходим и садимся в салоне бизнес-класса, сразу заказываю виски. Шеннон смотрит так, будто я пьян и собираюсь пить еще. Томо все по барабану - он одел наушники, ночные очки и "ушел" в свой мир. Шенн осторожно берет меня за руку, я вздрагиваю, он смотрит мне в глаза. -Что с тобой?- обеспокоенно спрашивает он. -Я в порядке, Шенн. Спасибо,- хочется спать.- Я посплю, пока мы будем лететь. -Хорошо. Я разбужу, когда будем на месте,- проводит рукой по моей щеке, я наклоняю голову навстречу его ладони, он слабо улыбается.- Все будет в порядке, обещаю. Я обнимаю его, чувствуя, как комок подкатил к горлу. Резко отпускаю бро, опускаю спинку кресла и закрываю глаза. Проваливаюсь в сон. * * * 2010 год. Ирландия. Дублин. Меня будит Шеннон, значит, мы на месте. Сердце колотится так, словно Фаррелл ждет возле трапа. Эта мысль заставляет меня улыбнуться. Двери самолета открываются, яркий солнечный свет бьет по глазам. Внизу толпы поклонников орут мое имя. Почти ничего не замечаю, находясь между сном и реальностью. Садимся в машину, и она уносит нас подальше от этих сумасшедших. Возле отеля то же самое. Шенн просит водителя заехать с черного входа. Оформив регистрацию, поднимаемся и расходимся по номерам. У нас с бро - соседние, Томо чуть подальше. В тишине шикарного номера отеля, я падаю на кровать и снова проваливаюсь в сон. Через четыре часа первый из трех концертов в Ирландии. В этот раз я просыпаюсь сам, неторопливо бреду в ванную, потом заказываю салат и сок в номер, также медленно ем, иду проверить Шенна и Томо. Сначала стучу в номер хорвата. Тишина. Когда я собираюсь уходить, открывается дверь и наружу выглядывает заспанный Милишевич. -Джей?- недоуменно спрашивает он.- Что-то случилось? -Да, Томо,- почти шепотом отвечаю я,- у нас концерт через час,- улыбаюсь, когда вижу резкие изменения на его лице.- Собирайся. Направляюсь к Шенну, который, наверняка, тоже спит. Пробираюсь в его номер. Свет нигде не горит, проверяю комнаты и не нахожу брата. В панике кидаюсь к Томо в номер, где обнаруживаю Шенна, довольно целующего гитариста. Я стою в шоке, чуть покашливаю, давая понять, что они тут не одни. -Эм, парни,- я смущаюсь,- у нас скоро концерт, может, вы забудете о сексе хоть на какое-то время? Кажется, они заметили меня. Томо залился краской, бро виновато опустил глаза. Разворачиваюсь и ухожу к себе в номер, ложусь на диван и смотрю в потолок, вспоминая счастливые моменты собственной жизни. От этого я улыбаюсь, чувствую, как по щеке предательски скатилась слеза. Через некоторое время в мой номер тихо заходит Шенн, я его не замечаю, находясь в воспоминаниях. Он видит мое странное состояние и привык. За эти восемь лет, как он сказал, я кардинально изменился - это видно. Как я сам успел понять, все изменения произошли "благодаря" этому чертовому ирландцу. Шенн говорит, что с тех пор в моих глазах навсегда поселилась печаль. Да, он прав, мой старший братишка как всегда прав. Только эта печаль живет еще и в сердце. Сейчас мы отыграем программу и, я поеду искать Колина, чтобы сказать ему все то, ради чего я и приехал в эту страну. На сто процентов уверен, что после того как расскажу ему все, он пошлет меня подальше, назвав педиком. Боясь этого момента, когда жизнь лишится всякого смысла, я начинаю думать: а зачем оно все, может не нужно ничего говорить? Мысли путаются, я нахожусь перед выбором - оставить все так, как есть или поведать Фарреллу о своих чувствах. Я выбираю второе и, будь что будет. Шенн легонько пытается вытащить меня из забвения, поворачиваю голову и встречаю озадаченные и слегка напуганные глаза. -Джей?- проводит рукой по моим волосам, я закрываю глаза и улыбаюсь.- С тобой все в порядке? -Да, Шенн,- вижу в его взгляде злость, но не на меня, а на Фаррелла. Шенн его не терпит. Мы недолго молчим и смотрим друг другу в глаза. Я прерываю эту тишину,- все в норме, братишка,- улыбаюсь, встаю с дивана, хлопаю его по плечу и иду в спальню. Он за мной,- Я... я, в общем, решил все ему рассказать. Оборачиваюсь и вижу шок, удивление, понимание и боль. Он боится, как я переживу, если Колин выставит меня после глупых признаний. -Ты хочешь себя окончательно добить?- сначала тихо, а потом все громче, переходя почти на крик, отвечает мне брат,- Он же в лучшем случае просто вышвырнет тебя из своей квартиры...- перебиваю его. -А в худшем, Шенн, я просто покончу с собой, зная, что не использовал шанс, признаться ему...- теперь перебил меня он. -Ты сошел с ума! На крик прибегает Томо. Он в недоумении смотрит то на меня, то на брата. -Братишка, ты уже нашел свое счастье,- головой указываю на гитариста. Тот краснеет и отворачивается,- а мне не суждено быть вместе с тем, кого я уже восемь лет люблю больше жизни,- в горле застревает комок. Он медленно подходит и обнимает меня. Я прижимаюсь к нему, пытаясь сдержать рыдания. Ко мне подходит Томо, хлопает меня по плечу и говорит, что нам пора идти. У нас отдельная гримерка и никто не помешает сосредоточиться на концерте, кроме человека, который сначала постучал, вошел, а затем передал мне небольшой конверт, сказав, что это от поклонницы. Парни переглянулись. Обычно девушки нагло прорываются прямо сюда, а тут... странно все это. Открываю конверт: там лист, на котором напечатан текст. Меня такое письмо озадачило. Начинаю читать и, недоумение только нарастает. "Привет, Джей. Даже не знаю, как начать свое письмо... наверное, начну с того, что мы давно уже друг друга знаем - прости, что представляюсь - еще с самого первого знакомства у меня к тебе было особое отношение, но мне приходилось это скрывать. Вот, и сейчас ты читаешь - если, конечно, читаешь - и думаешь: от кого же вся эта чушь? Если ты прочел это, то приходи сегодня после концерта по адресу, который написан с обратной стороны письма. А не придешь - я пойму. До встречи!" Я лишился дара речи, допустив мысль о том, что это может быть Фаррелл. Однако как странно все это звучит. Если это он, то чего хочет, зачем приглашает в какой-то отель? Наверное, все же это очередная фанатка, желающая чтобы я ее трахнул. Ну, что ж, после концерта проверим... Только сейчас я замечаю, как настороженно смотрят на меня парни. Они ждут реакции на послание, только вот не знаю, как мне на это реагировать. Я даже не знаю, кто мне его написал: женщина или мужчина, там нет ничего, чтобы указывало на пол автора письма. Шеннон подошел и стал читать, затем передал Томо. Я сначала немного возмутился их поведением, но потом понял, что они смогут дать мне совет по этому делу. -Как ты думаешь, кто тебе это написал,- указывая на листок, спросил Томо. Шенн заулыбался. -Если ты не заметил, то автор не оставил там своего автографа. Я не знаю,- я сразу приметил в себе нотки агрессии, показывающие, во-первых, на то, что письмо могло быть от Фаррелла, а, во-вторых, что я влюблен в него и жду чего угодно в подтверждение его чувств. -Тебе Фаррелл что-то подобное когда-нибудь писал?- вмешался бро.- Он вообще кому-нибудь что-нибудь писал? Он то и дело все трахает, а на сопли ему плевать! -Шенн!- мое смятение могло повлиять на ход программы. Я замолчал.- Нам пора идти, сейчас уже начало. Он кивнул, и мы пошли к сцене, благо она была не так далеко от гримерок, как в Лондоне. Подходя к ней, мы слышим гул толпы. Томо улыбается, Шеннон выстукивает ритм барабанными палочками друг о друга, я делаю вид, что сосредоточен на предстоящей программе. На самом же деле, чувствую, как и в прошлый раз, присутствие Колина. Оно и понятно, ведь это Ирландия - его родина, вполне вероятно, что Фаррелл сейчас где-то среди этой толпы, но мне от этого не легче, даже наоборот. А тут еще и это письмо. Даже не знаю, что и думать насчет него. Кто его написал и зачем? Впрочем, сейчас это уже и не важно, нам пора выходить на сцену. Увидев нас, толпа, пришедшая на концерт, начинает свистеть, кричать и прыгать еще сильнее. С первых же минут концерта я начинаю искать его глазами, но безуспешно. Уже второй концерт подряд приходится кидаться в толпу без особой радости, только лишь затем, чтобы, возможно, увидеть там Колина. Шенн и Томо безмолвно наблюдают за моими поисками. После четвертой песни, мы уходим, чтобы переодеться. -Хей, Джаред, что за херня, почему ты не можешь оставить это в покое?- гитарист хватает меня за руку,- На кой хер тебе сдался этот ублюдок? -Слушай, Томо, тебя Шенн подговорил, чтобы ты доставал меня это мутью? Это мое дело, не лезьте, оба, прошу. Я развернулся и пошел обратно на сцену. Второй наш выход публика встретила с не меньшими овациями. Так мы отыграли вторую часть концерта. Когда мы должны были выходить в третий раз, покидая гримерку, Томо столкнулся с Фарреллом. Проводя его ко мне, парни отставили нас наедине. Колин стоял в дверях, опасаясь пройти дальше. -Колин?- кажется, я лишился дара речи, мои руки стали трястись, а щеки запылали.- Ты... ты, как тут? -Ну, я узнал, что у вас тут концерт и, вот, решил послушать твою музыку,- он смотрел то на меня, то в пол, а я не мог вздохнуть, боясь спугнуть его,- ты замечательно поешь,- подошел чуть ближе, я последовал его примеру. -Спасибо,- даже одно слово далось мне с трудом,- Ты... может мы после концерта...- он не дал мне договорить, быстро подошел, одной рукой обнял за талию, второй взял за подбородок, притянул к себе и поцеловал. Сначала я не отвечал, но потом, поняв, что это не сон, поспешил ответить на поцелуй. Фаррелл же, не увидев сопротивления, удивился, но потом прижал к себе еще сильнее, от чего я слегка простонал. Он оторвался от моих губ, и я уже издал разочарованный всхлип. Не дав мне опомниться, он вновь накрыл мой рот поцелуем. Я почувствовал тяжесть внизу живота, поняв, что до хорошего это не доведет. Однако когда Колин прижался ко мне сильнее и, я ощутил и его эрекцию, от чего мне окончательно снесло крышу. Он усадил меня на столик и стал стягивать одежду. Когда мы остались только в штанах, он опустился на колени и начал расстегивать мою ширинку. Я с шумом выдохнул, а его взгляд снизу вверх меня окончательно добил. Видя его намерения, притянул его к себе и поцеловал, взяв инициативу в свои руки. Теперь я, после поцелуя принялся за его ширинку. Он, сдерживая стон, вцепился в мои плечи, оставляя на них красные пятна от подушечек пальцев. Я стянул с него штаны вместе с бельем и, моему взору предстала великолепная картина. Действительно, то, что говорили о Колине и его члене, оказалось правдой: он был не маленький. От одной только мысли, как мы будем заниматься сексом, я чуть не кончил. Желание доставить любимому удовольствие стало настолько нестерпимым, что я немедленно вобрал головку его члена в рот. Фаррелл в голос простонал. Я поднял на него глаза и вновь опустил, продолжая вбирать его ствол, одновременно посасывая и покусывая, лаская языком. После недолгих манипуляций, Колин притянул меня к себе, поцеловал и резко повернул спиной к себе, немого расставив мои ноги, снял с меня штаны и руками нащупал заветную дырочку, немного помассировал и осторожно ввел один палец. Я закричал, но вовремя заткнул себе рот рукой. Затем он ввел второй и третий пальцы, начиная их сгибать, задевая простату. Я еле сдерживал себя, чтобы не кричать и готов был кончить в любой момент, но он также резко вытащил пальцы. Некоторые время я не шевелился, пока не почувствовал возле ануса его член, крупная дрожь прошлась войной по моему телу, но Колин не торопился ничего делать. -Ты точно этого хочешь?- спросил он, тяжело дыша мне в ухо - это ввело меня в некий ступор. -Да,- умоляюще произнес я,- да, черт подери, я хочу тебя, Колин. Он кивнул и продолжил. Я вновь ощутил головку возле ануса, медленно и робко пробирающуюся дальше. Немного помедлив, он быстро вошел в меня до основания и замер, давая привыкнуть. Я застыл в немом крике. Боль пронзила все тело, но я стал насаживаться глубже. Колин начал двигаться, сначала медленно, постепенно наращивая темп и, боль сменилась наслаждением. Комната наполнилась стонами. Еще несколько толчков и он излился глубоко во мне. Потом он развернул меня лицом к себе и поцеловал. Разорвав долгий поцелуй, он пустился на колени и с первого раза вобрал весь, до основания, мой также не маленький член и, буквально через несколько минут, я с громким стоном кончил ему прямо в рот. Он проглотил все до единой капли. Затем вновь притянул его к себе, и мы слились в долгом поцелуе. Когда мы уже оделись и просто стояли, целовались, в гримерку вошел Шенн. Покашляв, он сказал, что нам пора продолжать концерт. Фаррелл залился краской, а бро только тихо хихикнул и вышел, давая нам время, чтобы попрощаться. -Надеюсь, мы еще увидимся?- немного всхлипывая, спросил я. -Я буду ждать тебя после концерта по назначенному адресу,- опуская глаза, смущенно отвели он. Я сразу понял, о чем он говорил. Значит, то письмо все-таки было от него. Я улыбнулся, поднял его голову за подбородок и нежно поцеловал в губы. Затем, не оборачиваясь, вышел и направился в сторону сцены. Последняя часть концерта была доиграна на ура. После концерта намечалось небольшое мероприятие, но я вежливо отказался. Шенн не был против, наоборот, отвел меня в сторону и подбодрил, сказав, что мы гребаные ублюдки и полные придурки, восемь лет тупо мучившие друг друга. Я немного покраснел, от такой откровенности брата, но понял, что он говорил правду. Мы действительно с Колином понравились друг другу с первого дня, но тщательно стали скрывать свои чувства, будучи твердо уверенными, что наши чувства не взаимны. Через несколько минут к нам подошел Томо, хлопнул меня по плечу и сказал пару ласковых. Затем я отыскал ключи от машины и поехал к Фарреллу. Отель оказался не самым дерьмовым, хотя и находился на окраине Дублина. Когда я вошел, меня там не узнали, что значительно облегчило мою душу. Я спросил про номер, который якобы для меня был снят, мне выдали ключи, сказав, что меня там ждет друг. Еле подавив улыбку от нахлынувших воспоминаний, я вошел в лифт и продолжил движение навстречу своему счастью. Казалось, что время назло замедляет свой ход, потому как чертов лифт не спешил подниматься. Когда же, наконец, створки открылись, я буквально вылетел, на бегу просматривая таблички с номерами комнат. Возле заветной двери, помедлил, не веря в свое счастье... тихонько ключом отпер замок. В номере темно и, кажется, пусто. Разочарование поглотило меня, но лишь на мгновения. Я почувствовал, как ко мне еле слышно подошел Колин и нежно обхватил руками за талию, положив голову на левое плечо. -Ты ждал меня?- откинув голову назад, игриво спросил я. -Я думал, ты не придешь,- он поцеловал меня в шею, затем слегка прикусил нежную кожу, что заставило меня простонать. -Я так долго этого ждал,- мне не терпелось рассказать ему, как сильно переживал, страдал все эти годы, но что-то останавливало меня. В ответ Фаррелл еще раз поцеловал меня, сильнее сжимая руки на талии, опускаясь ниже. Я с шумом выдохнул и осторожно, стараясь не высвободиться из его объятий, повернулся и наткнулся на его губы. Целуя, он, еле прикасаясь, через футболку, провел пальцами по позвоночнику, что заставило меня содрогнуться. Потом разорвал поцелуй, но лишь для того, чтобы снять с меня, а потом и с себя одежду. Мы медленно, покрывая друг друга горячими поцелуями, продвигались в спальню, где было также темно. Он остановился рядом с кроватью и, неохотно отрываясь от моих губ, толкнул меня на нее. Я упал. Он подошел, встал на колени и принялся расстегивать мою ширинку. Я вцепился в покрывала, мелкая дрожь не покидала тело. -Подними попку, детка,- ласково попросил он. Потом стянул с меня джинсы,- Джей, какой же ты красивый,- проводя по внутренней стороне бедра, прошептал Фаррелл. Я не только не мог говорить, даже мысли, все до единой, покинули мою голову, полностью отдавая меня наслаждению. Он нежно провел пальцами от основания члена до головки, что заставило меня вновь вскрикнуть от нетерпения. -Колин, прошу, пожалуйста,- мне хотелось ощутить его в себе, я ботов был кончить, лишь представив это,- Колин, черт подери... Он не обращал на мои мольбы никакого внимания, продолжая издеваться над моим телом. Оторвав пристальный взгляд от моего члена, ирландец посмотрел на меня. В его глазах читалась похоть. Ну же, мое похотливое животное, давай, трахни меня! Будто прочитав мои мысли, Колин потянулся ко мне за поцелуем, одновременно стягивая с себя штаны. Я ощутил его эрекцию, когда он, как бы случайно, обтерся, сильно прижимаясь, о мой живот. Слабый стон сорвался с губ, но был подавлен нежным и требовательным поцелуем. Ловя момент, беру инициативу в свои руки, переворачивая его на спину. Не дав опомниться, сползаю вниз, к члену, покрывая его мускулистую грудь множеством поцелуев. Фаррелл тяжело дышит, удивленно смотря на меня, а когда я вбираю наполовину его член – вскрикивает, выгибаясь мне навстречу. Смотрю на него, ощущаю его дрожь. Вбираю остальную часть, посасывая и проводя языком вверх-вниз. Первый раз делаю минет. Так странно, раньше я думал, что это гадко, мерзко и аморально, но сейчас понимаю, в этом нет ничего отвратительного. Разве можно осуждать людей, желающих сделать приятное любимым, заставить их извиваться под твоими ласками, дрожать под твоим языком? К тому же, я не был против гомосексуализма, никогда. Однако в этом плане, я лишился девственности только сегодня, во время перерыва на концерте, в гримерной, вместе с Колином. В благодарность за это, мне хотелось доставить ему не меньшее удовольствие. У Фаррелла, наверное, это тоже было впервые, он волновался, как и я, но не подал виду, чтобы не спугнуть меня. Через некоторое время манипуляций с членом Колина, он кончил мне в рот, толчками выплескивая густую горячую сперму в глубь горла. Проглотив все до капли, я еще долго не выпускал его из себя. Затем, но опустился, чтобы наши лица были на одном уровне и жадно поцеловал, пробуя себя на вкус, резко разорвал поцелуй, долго смотрел на мое непонимающее выражение лица и улыбнулся. -Я люблю тебя,- тихо и робко произнес он. Мне хотелось закричать от счастья на весь мир. От переполнившей меня радости, по щеке обжигающе скатилась слеза. Кажется, Колин увидел это и, его лицо исказилось в испуге. Я пододвинулся к нему, обнял и зарылся в его шею и волосы. -Я тоже люблю тебя, Колин,- слезы посыпались градом из моих глаз. Я не верил собственному счастью,- только обещай, что не оставишь меня?- он взял мое лицо в ладони и нежно поцеловал меня. -Обещаю, Джей,- обнял и сильно прижал к себе,- что никогда не оставлю тебя. Всю ночь мы не спали: просто лежали рядом, не разнимая объятий, говорили обо всем и ни о чем. Я чувствовал, как переполняет меня нежность, чувствовал его любовь и, наверное, был самым счастливым человеком на планете. Под утро, мы заснули, но звонок Шеннона вскоре разбудил меня. Я встал и направился в ванную. -Джей, я, конечно, понимаю, что вы там никак не налюбуетесь, друг на друга, но у тебя сегодня еще один концерт,- немного смеясь, сказал он. В трубке послышался шорох и голос Томо: -Как все прошло, дружище? -Отвали, Томо,- заливаясь смехом, выдавил я,- все было чудесно. -Ну, рад. Надеюсь, теперь ты не будешь против нас с Шенном? -Тьфу, ты! Я думал, ты реально беспокоишься за мое счастье, а ты...- наверное, я громко смеялся и разбудил Колина. Он подошел сзади и уперся мне в бедро своим готовым к бою членом. Я попытался сдержать стон, но не получилось. -Ладно, Джей, вижу вам не до нас,- выхватив трубку у хорвата, заржал Шенн,- только помни, что у тебя еще сегодня концерт,- и положил трубку. -Да, Шенн, я помню,- я повернулся к Колину и швырнул телефон куда-то в угол. -Продолжим?- как бы прося разрешения, предложил Фаррелл. Я кивнул, чувствуя, постепенно нарастающее желание. Еще пару часов мы отдали безудержному сексу. Когда я взглянул на часы, то понял, что опаздываю. Мы оделись и поспешно, вдвоем, покинули номер. Колин довез меня до отеля, где мы с группой остановились, на прощание поцеловал и уехал, напомнив, что будет ждать меня там каждый вечер. Я поднялся к себе в номер, где меня уже ждали не совсем довольные парни, но увидев меня, счастливого донельзя, забыли о своих обидах. Ко мне подошел Шенн и обнял. По его взгляду было видно, как рад за нас с Колином. -Я уже шесть лет не видел тебя таким радостным. Ты просто светишься от счастья,- прошептал он мне на ухо, гладя по волосам. Я ничего не ответил, просто закрыл глаза, до сих пор не веря в случившееся. Очередной концерт был отыгран на «отлично». Следующую неделю мы встречались с Колином каждый день. Все свободное время, посвящая друг другу. Мне предстояло отыграть последний концерт и двинуться дальше, так как тур был еще не закончен. Нам оставалось посетить четыре страны и семь городов, дать одиннадцать концертов. И на все это отводилось не более двух недель. Я всей душой желал отменить этот тур, но не мог, понимание этого нагнетало грусть и тоску по любимому. Вечером очередного дня я пошел к Колину, но уже к нему домой. Он сказал, что его сестра, Клодин, уехала на пару дней, а родители на даче, и мы можем провести этот вечер у него. Мне не терпелось посмотреть на то место, где живет настоящий бабник, ставший геем. О, боги, как глупо это звучит! Я в голос засмеялся. Найдя, наконец, его дом, я нерешительно постучал. А что если я домом ошибся? Представляю реакцию человека, пошедшего открывать дверь, где, на пороге, будет стоять Джаред Лето. Я постучал еще раз. Теперь дверь медленно открылась, мое сердце затрепетало. Я осторожно вошел, оглядываясь по сторонам, в доме было темно, он казался огромным. -Ну, входи же,- ласково прошептал Колин, обнимая и целуя,- я не кусаюсь. Или ты боишься, что больше не выберешься отсюда?- он игриво вскинул бровь и бесцеремонно схватил меня за задницу, отчего я засмеялся. -Я бы рад отсюда не выбираться, но что скажут твои родители?- мне вспомнился наш скорый отъезд из Ирландии, улыбка сошла с моего лица. -Мы что-нибудь придумаем,- он улыбнулся и, схватив меня за рубашку, потащил наверх. В доме почти все было деревянным, массивным и темным. Наверное, мне так показалось из-за отсутствия освещения. Он дотащил меня до комнаты, ногой открыл дверь и с силой швырнул на огромную кровать, где, казалось, могло поместиться человек десять. Она была очень мягкая и пахла его духами. Когда я открыл глаза, увидел несущегося Колина, который с разбегу накинулся на меня. -Теперь ты от меня не убежишь, красавчик,- быстро пробормотал он и поцеловал. -Тебе вряд ли получится отделаться от меня, Колин,- хохотнул я и ответил на поцелуй. Спустя некоторое время барахтанья в его огроменной постели, мы сидели в гостиной пили виски и смеялись, рассматривая альбом с его детскими фотографиями, который я выпросил у Колина. Чтобы получить этот альбом, мне пришлось дважды отсосать ему, потому что в первый раз я забыл упомянуть, какие именно фото мне нужны. Потом мы носились по всему дому, как маленькие дети, гоняясь друг за другом и истерически смеясь. Когда мы все-таки ловили, то падали на пол и до боли в губах целовались. К полуночи послышался звук открывающихся дверей. Мы с Колином лежали в его комнате, почти спали. Мне так не хотелось его будить, глядя, как он сладко спит, но боязнь, что это его родители заставила меня сделать это. -Колин?- нервно прошептал я. -Что такое, детка, уже утро?- сонно пробормотал он. -Нет. Там кто-то пришел,- он вскочил и стал одеваться,- я слышал, как открывали дверь,- нервозность читалась не только в голосе, но и в движениях. Я залез под одеяло и почти скрылся в нем. -Я сейчас посмотрю, кто это?- он поднял мою голову за подбородок и поцеловал.- Не бойся, милый,- и скрылся за дверью. Я вышел в коридор, стараясь услышать, с кем он будет говорить. Внизу, наверное, на кухне зажегся свет, послышался звук открывающегося холодильника. -Колин?- это был женский голос.- Ты чего не спишь? -Клодин, какого хрена?- немного возмущенный голос Фаррелла. -В каком смысле? Ты...- она замолчала, видимо, заметила, что его губы все в болячках и припухшие от поцелуев,- не один, что ли? -А ты догадлива,- съязвил он. -Иии... кто она?- в ответ настала тишина, через несколько минут удивленный крик Клодин вырвал меня из воспоминаний.- Черт подери, хренов ты ублюдок!- потом ласковый смех.- Эй, красавчик, выходи сюда, я тебя не съем. Хочу просто посмотреть на тебя, Колин очень много говорил о тебе на протяжении лет шести, наверное. Я до смерти перепугался. Потом послышались шаги - это был Фаррелл. Он нежно, немного робко и стеснительно посмотрел на меня, опустил голову и прижался ко мне всем телом. -Пошли, иначе она придет сюда,- он сказал это так, что я разразился от хохота. Колин взглянул на меня и тоже засмеялся. Мы спустились вниз, где Клодин уже жаждала увидеть возлюбленного своего брата. Я же чертовски боялся, что она скажет. Колин легонько подтолкнул меня по направлению к кухне, где я столкнулся с его сестрой и, мгновенно опустил глаза. -Ой, какой он милый!- воскликнула девушка, целуя брата в щеку. Потом ненадолго замолчала.- Джаред, не так ли? -Угу,- краснея, ответил я. -Ну, детка, не смущайся,- она подняла мою голову и посмотрела в глаза,- Ого, какие глаза! Даа, Колин, ты был прав, в него невозможно не влюбиться,- она взяла меня за плечи и улыбнулась,- Джаред, я и наши родители не будут против ваших отношений, не трясись,- от ее слов я еще больше покраснел. Колин подошел и обнял меня, успокаивая. Приготовив чай, Клодин усадила нас за стол, и мы просидели так, разговаривая, почти всю ночь, а на утро, я стал собираться. Сегодня был наш последний день в Ирландии. Колин вызвался отвезти меня, но я отказался, сказав, что расставание и так с трудом мне дается, сел в свою машину и уехал. Вечером, перед концертом, мы с Шенном и Томо, решили прогуляться по улицам, недалеко от концертного зала. Я не видел Колина, слышал только, как он кричал мне через оживленную улицу, потом визг тормозов. Я в ужасе оборачиваюсь, Шенн хватает меня за руку, но я вырываюсь и бегу через кишащую машинами центральную улицу. На другой стороне шестиполосной дороги небольшая пробка, белая машина, врезавшаяся в фонарный столб, дымится. Там много людей, все что-то говорят. Через всю улицу я кричу его имя, до тех пор, пока голос не хрипнет и совсем пропадает. Подбегаю к месту аварии и, вижу его тело, лежащее на асфальте в луже крови. Бездумно падаю рядом, захлебываясь в собственных слезах, молю его очнуться, трясу уже безжизненное тело. Время, пока едет «скорая», кажется вечностью. Я ничего не замечаю вокруг. Рядом садится Шеннон, обнимает и притягивает к себе. В истерике кричу, чтобы вызвали «скорую», слезы огненными ручьями стекают по щекам, оставляя, как кажется, ожоги. Наконец, звук сирены. Врачи быстро укладывают тело на носилки и увозят. Краем уха слышу, кто-то говорит, что ублюдка, убившего Колина поймали, он был пьян. Шеннон отвозит меня в номер отеля, сам ложится рядом успокаивая. Я, рыдаю уже порядка четырех часов, но слезы все льются и льются. Томо ходит рядом, они не знают, что сказать. Я потерял смысл жизни, теперь меня в этом мире ничего не держит. На следующий день приходит Клодин, мы долго сидим вместе и молчим, лишь иногда разрывая тишину общими всхлипами. Я виню себя в случившемся. Я должен был поехать в отель на его машине, а не на своей, говорю это Клодин. Она твердит, что это не так, но я знаю, что виноват. Еще сутки я не вылазию с постели - ничего не ем и рыдаю. Рыдаю уже трое суток, беспрерывно. Через день похороны. В его гроб я кладу кольцо, которое в "Александре" Гефестион дарит своему царю. Я стащил его, чтобы потом подарить Колину, но даже помыслить не мог, что буду делать это в такой обстановке. Клодин просит надеть кольцо на палец, как обручальное, я соглашаюсь. Теперь мы обручены. Слезы капают на одежду Колина. Смотрю и вижу на его лице радость. Это я виноват - я убил его! После похорон мы возвращаемся в отель. Остаток тура отменен, мне плевать теперь на все. Я ищу смерти. Теперь, понимаю, что чувствовал Александр, когда умер Гефестион. Уже неделя прошла после смерти Колина. Был суд над тем, кто его убил, но меня там не было. Я безостановочно рыдаю полторы недели, сильно похудел. Шеннон просит поесть, но мне не хочется. За эту неделю я ел, наверное, раза два, и то меня потом стошнило. Я пересмотрел все его фильмы, все, что с ним связано. Легче мне не становилось. * * * 2010 год. США. Лос-Анджелес. Дом братьев Лето. Прошел месяц после смерти Колина. Группа давно уже не выступает, я не могу петь. Слезы все также безудержно катятся по щекам, выдавая всю мою сущность. За это время к нам приезжали родители Фаррелла, почти вся семья. Они привезли некоторые личные вещи Колина и детские фотографии, которые мы рассматривали у него дома. Приглашали к себе, говорили, что могу приехать в любое время, они с радостью примут меня. Еще через неделю, когда Шеннон и Томо поехали на несколько дней домой, оставив меня одного, я принял решение - уйти за Колином. Написав прощальные записки, я вскрыл вены от локтя до запястья на обеих руках, чтобы было наверняка. В письмах попросил у всех прощения за то, что заставляю их страдать, но жить я так больше не могу. Через сутки, вернувшиеся из Босьер-сити, Шеннон и Томо застали мертвого Джареда в ванной в луже собственной крови.