Так бывает..

      Она плакала. Мой нежный цветок, лучик света в этом темном и мрачном царстве сидела сейчас, сжавшись в маленький и беззащитный комочек и ее плечи мелко сотрясались. Я сжал кулаки. Подонки. Ведь говорил ей, чтобы позвонила, как будет возвращаться из института - я бы встретил. И ничего бы не произошло. Не знаю, чудо ее спасло и ее сила воли или они просто хотели предупредить меня таким образом, что не прощают пренебрежительного отношения к "первой банде на районе", как они себя называли. Обыкновенные гопники, только предводитель у них еще чего-то стоит. Обыкновенные.. но сегодня они перешли черту.       Я присел на кровать рядом с ней. Неумело обнял. Я не знал, что говорить в таких случаях, я никогда и никого не утешал всерьез. Особенно ее - это она всегда вытягивала меня из бездны. А теперь сам ее чуть туда не втолкнул.       Я стал медленно покачиваться с ней в объятиях, то прося у нее прощения, то умоляя не плакать. Насколько я понял из ее сбивчивых и захлебывающихся дыханием подбитой птички слов, они разодрали на ней одежду и вожак уже пристраивался к ней, чтобы сделать свое мерзкое дело, когда она рванулась последним, самым отчаянным и уже лишенным надежды броском. Она не помнит точно, как все-таки ей удалось выбраться, как она оказалась дома - в мозгу была только одна мысль, и она застилала собой слух и зрение - оказаться за запертой дверью нашей квартиры, в безопасности.       Сложно описать те чувства, которые я испытал, увидев, что сделали с моей принцессой. Ведь я всегда помнил и видел ее такой, какой она была в момент нашей первой встречи - вся в ореоле солнечного света, смеющаяся, открытая - воплощение ангела.       Я сидел тогда в парке, с банкой "Ягуара" и сигаретой, в порванных джинсах и растянутой майке - ничем не отличаясь от тех, кого сейчас люто ненавидел и презирал. Я был таким же отбросом общества, медленно и верно катившимся на дно помойки, называемой обществом. А потом я услышал ее. Она шла с подругами из университета, нет, не шла, летела, едва касаясь земли и смеялась легким перезвоном колокольчиков. И я понял, что пропал.       Мне стало нестерпимо стыдно за себя, за дешевый алкоголь, за свой внешний вид. Я брезгливо откинул недопитый напиток, потушил сигарету. И понял - либо сейчас, либо никогда. И я бросился к клумбе, безбожно ее разоряя, собирая из маргариток плотный небольшой букетик. И как ты меня не оттолкнула?.. Ни тогда, ни потом. Именно ты вытащила меня из пропасти, вновь сделала человеком. И теперь этот цветок хотели растоптать?       Я отнес тебя в ванну, старательно, но очень нежно смыл с тебя события этого дня. Уложил в кровать, заварил чая с мелиссой - ты говорила, он тебя успокаивает. Неуклюже шутя, вызвал, наконец, на твоем лице слабую улыбку. Включил какую-то бессмысленную американскую то ли комедию, то ли мелодраму. Убаюкивал тебя в своих объятиях. Дождался, когда ты уснешь. Прошептал тебе спящей на ухо, что те, кто это сделал, горько об этом пожалеют и никто, никто больше не посмеет тебя обидеть. И пошел исполнять свой план.