Утренняя заря

Он забыл, как дышать. Забыл, как двигаться. Глаза неотрывно смотрят на закрытую белую дверь, не мигая. Ему туда нельзя. А ведь за этой дверью решается судьба, ангел смерти пытается забрать у жизни ту, которая подарила ему надежду. Ангел настойчив, он зовет ее с собой, обещая конец страданиям – ведь таких, как она, ждет рай. Джейн медленно, глубоко вздохнул, пытаясь унять мелкую дрожь, сотрясавшую все тело. Он не мог ни о чем мыслить, не мог гадать. Оставалось ждать. И надеяться. А ведь все начиналось так радостно, это был прекрасный солнечный день… Кто бы мог подумать, что известие о небесном благословении закончится адом на земле. Девять месяцев назад Тереза, улыбающаяся и счастливая, сообщила ему о своей беременности. Он боялся верить, боялся того счастья, частью которого он снова мог стать. Боялся, что этот подарок судьбы не предназначен для него, что он не достоин, что это просто шутка, обман, из ряда тех, которые любит жизнь. Но Тереза не обманулась. Судьба снова ему улыбнулась. Перед ним замаячила призрачная надежда на счастье. Абсолютное счастье. Шанс обрести то, что он потерял. Врачи сказали, что это будет девочка. Перед Патриком мгновенно возник образ Шарлотты, но он закрыл глаза и досчитал до десяти. Шарлотта исчезла, и настало время думать над именем той, что должна была родиться. Дочь Терезы. Никаких ассоциаций, Джейн, напоминал он себе. Тереза – не Анджела. А у девочки, как он отчаянно желал и надеялся, будут темные волосы и красивые, как волны океана, зеленые глаза. И она будет учиться игре на любом музыкальном инструменте, кроме пианино. Чем больше проходило времени, тем расплывчатее и неяснее становились тени прошлого. Беременность проходила почти легко, ему не приходилось выполнять невыполнимые капризы жены, а искренние поздравления коллег окутывали его теплом и комфортом. Он уже был счастлив. - Как мы назовем ее, Патрик? - Терезой. - А я серьезно. - И я серьезно. В честь тебя. - Нет… Адель или Аделина? - Я больше думал про Дезире, Флер или Хармони. - «Желанная», «цветок» и «гармония»? А о простых именах ты не думал? - Мы не назовем дочку Бетти или Сьюзи, если ты об этом. - Мэйбл – красивое имя… Сегодня – тот самый день, когда должна была решиться его судьба. Тот день, когда весь мир перевернулся бы и больше никогда не был бы прежним. Это день благоговения, трепета, солнца и радости. Этот день, вопреки ожиданиям, был мрачным, страшным, отчаянным. Белые стены резали глаза, от запаха медикаментов мутило, ужасная мысль билась в мозгу мужчины, не давая ему отгородиться от происходящего, успокоиться и хоть одну минуту мыслить здраво. - У вас очень высокое давление, мамаша, вы что, помирать собрались? Если бы не рослый медбрат, помешавший Джейну вцепиться в горло врачу, тот, скорее всего, был бы уже мертв из-за своего неуместного юмора. Правда, как заверил Патрика все тот же медбрат, врач очень хороший. Его, естественно, не пустили к роженице. Оставили терзаться мучениями и страхами в коридоре, на жесткой скамье. Патрик не мог сидеть, он мерил шагами родильное отделение, ходил из стороны в сторону, хмурый, мрачный, как тигр, загнанный в клетку. Дурные предчувствия наслаждались свободой, овладевая его разумом и заволакивая серой дымкой отчаяния его сердце. Как он мог поверить, что Бог дает ему новую надежду на счастье? Бога нет, а грешникам, таким, как он, счастья не видать. Ему позволили ее увидеть через три дня. Сердобольная женщина в белом халате строго-настрого приказала вначале умыться и привести себя в порядок, а то «вы испугаете жену». Так оно и было бы, наверное, на самом деле. Свежая рубашка позволила чувствовать себя намного лучше, запах мыла немного бодрил, чай произвел свой эффект «объятий в чашке». Та же женщина встретила его в новом облачении, одобрительно кивнула и позволила зайти в палату и посмотреть на спящую Терезу. Она проснулась, чуть приоткрыла глаза, но не узнала его. Взгляд ее был мутным, с губ еще не сошла ужасная синева, она была бледна, как призрак. Тонкие прожилки вен отчетливо виднелись на ее руках. Ему сказали, что у нее пропало молоко – и неудивительно, если учесть, какими тяжелыми и затяжными были роды, и сколько она пережила. - Не пугайтесь, ее только перевели из реанимации. Угрозы для жизни больше нет, все будет хорошо. Блондин кивнул, наклонился, и с замиранием сердца поцеловал в лоб жену. Брюнетка тихонько вздохнула. - Моя маленькая храбрая принцесса, - тихо прошептал он. Он вышел из палаты по требованию врача и собирался было занять свой пост в коридоре, как та самая медсестра остановила его и искренне возмутилась: - Знаете, у нас тут всякое бывало, но такого еще не было! Чтобы папаша ни разу за три дня не захотел взглянуть на собственного ребенка! Ребенок! Джейн замер, осознавая этот факт, затем круто обернулся, так, что даже медсестра вздрогнула. Он приблизился и почти что схватил ее за руки: - Почему же мне никто не сказал? Как она? Это же она? Девочка? - Успокойтесь, мистер Джейн. Да, у вас девочка, - женщина, казалось, была довольна произведенным эффектом. – Здоровая, правда, очень маленькая, два килограмма, придется задержаться у нас недели на две… - Я могу ее увидеть? - Разумеется, нет, - она осуждающе посмотрела на мужчину. – Пока нельзя. - А когда можно будет? - Когда доктор скажет. По его лицу она поняла, что этому человеку плевать на доктора и все, что он скажет. Очевидно, они с женой очень долго ждали этого ребенка. Женщина вздохнула: - Я вам покажу ее. Давайте так: вы выйдете на улицу, с северной стороны есть пожарная лестница, вы залезете на шестой этаж, там как раз палата для новорожденных. Я возьму ребеночка и поднесу к окну, вы сможете на него посмотреть. Если она ожидала, что он откажется, то сильно ошиблась: блондин исчез так быстро, словно его здесь и не было. Вспоминая старый добрый день, когда он бежал к самолету Терезы, Патрик лез по пожарной лестнице, и успел гораздо раньше медсестры. Она, как и обещала, подошла с ребенком к окну, и Джейн впервые увидел ее – крохотную, трех дней от роду, закутанную в одеяльце, с белым, а не красным и сморщенным, как у других новорожденных, личиком и с тоненькими волосиками цвета пшеницы. Словно угадав его желание, она открыла глазки, и Патрик увидел, что они именно такие, как он хотел - зеленые, цвета морских волн во время шторма. Глаза его ангела, его Терезы. *** - Как мы назовем ее? – спросила брюнетка, осторожно усаживаясь на постели и крепче прижимая к себе дочку. - Так, как ты захочешь, милая, - ответил Джейн, целуя ее в макушку. Они только что приехали из роддома и едва успели расположиться после того, как их дом буквально осадили агенты ФБР, притащившие цветы и подарки. Джейн закрыл входную дверь и вернулся в спальню, переступая через цветные коробки с игрушками, распашонками и одеялами. - Полагаюсь на твой вкус, - Тереза улыбнулась, глядя на спящую малютку. – Знаешь, она – настоящее чудо. - Настоящее чудо, - согласился Патрик. – Как заря новой жизни. Утренняя заря, она пришла и прогнала ночную тьму. - Утренняя заря, - медленно проговорила женщина, будто раздумывая над этими словами. Ее лицо озарила легкая улыбка. – Аврора. - Аврора? – повторил Патрик. – Богиня утренней зари? - Пусть будет Аврора, - попросила Тереза. - Хорошо, - согласился Патрик. – Аврора. Он привстал на одно колено у кровати, целуя сначала жену, а затем – дочь. - Мы будем очень счастливы, - прошептал он. Теперь, он, наконец, в это поверил.