Apodyopsis

Аподиопсис: акт мысленного раздевания кого-то. # Все началось довольно невинно. Сначала, когда Шепард не могла перестать глазеть на Гарруса, она сказала себе, что это вполне естественно, так как никто – даже упрямые хитрожопые турианцы – не может вот так просто оклематься после попадания в лицо ракеты. Она думала, что потеряет его сразу после того, как нашла; немного параноидальной гиперзаботы вполне следует ожидать. Она просто приглядывала за членом команды, чтобы убедиться, что он действительно так здоров, как сам утверждает. Но доктор Чаквас проделала хорошую работу, операция была успешной, он прекратил шутить о том, что его лицо едва держится, и Шепард позволила себе поверить, что он может снова, как обычно, прикрывать ей спину. И тут бы ей перестать пялиться. Но… она не перестала. Броня, сказала она себе. Она все еще привыкала к новой броне. Она была намного более громоздкой, чем легкое снаряжение, которое он носил при их первой встрече. Она поймала себя на том, что сравнивает отдельные детали, мысленно отмечая, что осталось так же (очень мало) и что отличается (почти все). Даже если не брать в расчет разбитую пластину на правой стороне ворота, броня ее восхищала. Кто, размышляла она, придумал символ, изображенный на его правой руке? Что именно он означал? В добавление к физической защите, было ли целью новой громоздкости зрительно увеличить силуэт? Были ли его плечи под броней такими же широкими, как она помнила? Была ли его турианская талия такой же невероятно узкой? Она обнаружила, что рада, что он все еще носит синий. Подчеркивает цвет его глаз и оттенок татуировок… Шепард замерла и ее щеки залились краской, когда она поняла, что каким-то образом совершенно неосознанно перешла от красивой брони к красивым глазам. Разгар перестрелки - не лучшее время разводить поэзию, не важно, как прелестны эти голубые глаза. Она помотала головой, вглядываясь в прицел и убрала пару роботов ФЕНРИС безупречными выстрелами в механические собачьи головы. Сосредоточься, Шепард. Это не сработало. Как только плотина была приоткрыта, размышления о красивых глазах повлекли за собой совершенно неуместную цепочку мыслей, которая прекратилась, лишь когда Гаррус выкрикнул что-то о том, что робот ИМИР сейчас взорвется, и Шепард нырнула в не слишком подходящее укрытие в виде ближайшей груды ящиков. Когда пыль рассеялась, ее сканер показывал, что все чисто, а Гаррус стоял рядом, протягивая руку, чтобы помочь ей подняться. Боже, подумала она, ну и огромные же у тебя руки. Интересно, как они выглядят без этих вечных перчаток? Длинные пальцы сомкнулись вокруг ее кисти, и он потянул ее, поднимая на ноги. Она высвободила руку, якобы чтобы отряхнуться, но в основном потому, что даже несмотря на перчатки, ощущение его ладони словно подрывало множество маленьких мин под ее кожей. Такого никогда не происходило до ее смерти. Да, коммандер Шепард - супер профессионал. Убита во второй раз, потому что фантазировала о том, как ее турианец выглядит под броней вместо того, чтобы, знаете, убивать то, что пытается убить ее. - Что-то не так, Шепард? – спросил Гаррус с искренним беспокойством. Я вспоминаю один очень яркий разворот из того выпуска Форнакса, который я купила из дурацкой причуды. - Ты, - он указал на собственные щеки, хотя – черт бы его побрал – он не мог краснеть, как она, - эм, красная. – Он постучал по визору. – И твои жизненные показатели вне нормы. О, просто думаю, какой маленький разрыв останется между кончиками моих пальцев, если я попытаюсь обхватить твою талию. Хах. Могу поспорить, твои пальцы смогут сомкнуться вокруг моей талии полностью. И затем ты сможешь поднять меня…. Шепард откашлялась, потерев лицо и только сделав еще хуже. Грязь на ее руках заставила глаза слезиться. - Нормально. В смысле, со мной все нормально. Черт. Со мной не все нормально. Хватит. Хватит. Самоконтроль обращается к Шепард: не думай о глазах Гарруса Вакариана. Или руках. Особенно, не размышляй о текстуре его… аргх. Он наклонил голову, мандибулы дрогнули, сообщая о беспокойстве, которое субординация никогда не позволит ему высказать вслух. - Ты уверена? Тот взрыв был довольно близко. Ты меня не слышала? Может, тебе стоит посетить медотсек, когда вернемся. Дай доктору тебя осмотреть. Как ты там всегда говоришь? Береженого бог бережет? - Ммм, - согласилась она, в ушах еще звенело, мозг предательски фиксировался на силе Гаррусовых рук. Могу поспорить, он мог бы просто… - Ничего, что не вылечит холодный душ. Гаррус коротко рассмеялся, все еще несколько неловко. - Если ты так говоришь, Шепард. – Она когда-нибудь раньше замечала, как ей нравится его смех? Всегда заставляет ее улыбнуться. Черт, она и сейчас улыбается. Возможно, маниакально. И она не могла заставить себя перестать. Будущее в виде холодного душа отчетливо замаячило перед ней. - Если вы, придурки, закончили флиртовать, может, вернемся на корабль? Я, ***дь, вся покрыта этим роботом. Смех Шепард прозвучал уж слишком высоко. Джек и Гаррус оба смотрели на нее, словно боялись за ее психическое здоровье. Может, не зря. – После вас, - сказала она, указывая в сторону, с которой они пришли. Что, как оказалось, было ужаснейшей тактической ошибкой, так как весь путь до челнока она была вынуждена пялиться на задницу Гарруса и размышлять, был ли тот Форнакс прав о других частях тела, что могли, под броней, подчеркивать цвет Гаррусовых глаз. # Шепард вела себя странно. Сперва он винил взрыв того ИМИРа; она определенно попала в радиус поражения, и отмахивалась она от этого или нет, что-то в ее поведении после этого изменилось. Ее взгляд был расфокусирован. Речь стала бессвязной. Даже жизненные показатели были не совсем в норме: и температура тела, и сердцебиение подскочили выше обычного. Он даже дошел до того, что посетил доктора Чаквас под предлогом осмотра своей раны и уклончиво намекнул на то, что, возможно, коммандер повредила голову. Все знают, что не стоит шутить с сотрясением. Второй визит к доктору и уже менее уклончивые расспросы раскрыли, что Чаквас, конечно, настояла на осмотре Шепард, но все оказалось с медицинской точки зрения в норме. Что не объясняло, почему, с того инцидента со взрывом, Шепард перестала включать его в оперативную группу, а ее частые визиты в главную батарею сошли на нет. Самое ужасное? Он был абсолютно уверен, что один раз она от него сбежала. Он вышел из батареи как раз вовремя, чтобы увидеть, как она заходит в столовую, и поприветствовал ее так, что она определенно должна была услышать, но она только ускорила шаги и ушла в направлении, из которого только что пришла. Держа пустую чашку, которую определенно намеревалась наполнить кофе. К моменту, когда он повернул за угол, она уже исчезла. Наконец, исчерпав все другие ветки расследования – никто другой, похоже, не замечал ничего странного в Шепард, и, очевидно, она не попадала под другой повреждающий голову взрыв робота, пока он сидел и калибровал в батарее вместо того, чтобы прикрывать ей спину – он пришел к выводу, что причина, должно быть, в нем. Может, она винила за то, что он слишком поздно тогда выкрикнул предупреждение? Или за то, что выстрелил в робота, пока она была в радиусе поражения? Может дело в том, что он слишком часто отмахивался от нее, когда она приходила к нему поговорить, потому что он не виноват, что ее чувство времени отвратительно и она всегда умудряется подловить момент, когда он выполняет сразу восемь дел… Все равно, даже если она злится, ее поведение выглядит странно. В основном потому, что это совсем нетипично для нее, не сделать ему выговор, если она считала, что он не прав. Черт, она отчитала его прямо над еще не остывшими трупами тогда, в клинике, когда он сделал выстрел, который подверг доктора Мишель опасности. Она всегда была с ним откровенна. Но теперь она избегала его, и он понятия не имел, что с этим делать. Консоль под его руками издала предупреждающий сигнал, и он понял, что за своими размышлениями совершенно упустил орудийные алгоритмы стрельбы. Великолепно. Немного возни, и все вернулось к пределам нормы, но потребуется несколько дней, чтобы вновь откалибровать орудие до оптимального уровня. Это шло против всех вколоченных ему турианских инстинктов – она твой командующий офицер. Она не обязана перед тобой отчитываться, Вакариан, и не обязана брать тебя на миссии; выполняй данные тебе приказы и держи рот на замке – но он не мог оставить все как есть. Не с ней. И не когда все шло так чертовски неправильно. Расправив плечи, Гаррус покинул батарею и двинулся прямо к лифту. Гарднер выкрикнул приветствие. Гаррус проигнорировал его, боясь, что любое отвлечение развеет его решимость. Поездка до каюты Шепард длилась бесконечно. Он едва не повернул назад, когда за раскрывшейся дверью лифта обнаружил зеленый свет, весело сияющий на двери Шепард. Два долгих шага привели его к панели, и он опустил на нее сжатый кулак прежде, чем мог передумать или дать ей возможность прогнать его, не открывая двери. Каюта была пуста. Он огляделся вокруг, подмечая незнакомую обстановку, пытаясь не поддаваться инстинкту осмотреть ее как место преступления. Каюта была огромной по корабельным стандартам, с огромной кроватью, на которой уместились бы три-четыре средних человека, под большим окном. (Не тот выбор, на котором он бы остановился, и не только по причине структурной уязвимости. Он добавил это к списку доказательств, что Цербер граничит с абсолютным злом.) Ее броня лежала на невысоком столике, тщательно очищенная и подкрашенная, так что она не ушла на очередную миссию без него. Беспорядок из модов, датападов и моделей кораблей покрывал все пространство ее рабочего стола. Огромный аквариум покрывал одну стену, но был зловеще пустым. Странный звук заставил его обернуться как раз вовремя, чтобы увидеть, как маленький грызун в клетке исчез в своем домике, и вторая дверь – личная ванная, понял он запоздало – отъехала в сторону, чтобы представить его взору саму Шепард. Он опешил от ее вида, потому что тот тоже был необъяснимо странным. Гаррус привык видеть ее в полном комплекте брони или костюме с высоким воротом и длинным рукавом, который она носила в качестве формы, хотя цвета Цербера сменили альянсовский синий. Сейчас на ней не было ни того, ни другого. На ней вообще не было униформы, даже менее формальной, вроде той, что она носила на SR-1. Ее торс покрывал лишь клочок черной, очень обтягивающей ткани с очень тонкими лямками. На ней были короткие шорты, что оставляли ноги обнаженными ниже середины бедра, и никак не скрывали изгиб между ее бедрами и талией. Может, ее талия была не такой узкой, как турианская, и может, изгиб был не таким крутым, как кварианский, но Гаррус почувствовал, что его мандибулы непроизвольно задрожали, когда он понял, что, наверное, смог бы обхватить талию Шепард ладонями, и его пальцы бы перекрылись. Не… не то, чтобы он хотел, просто… Она вытирала полотенцем волосы. Оно накрывало ей глаза, и он понял, что у него есть три секунды, чтобы отбежать к двери, прежде чем она… - Гаррус? – выдавила она, ее голос был намного выше, чем обычно. Полотенце выпало из ее рук, чтобы лечь вокруг шеи. Ее руки дернулись, словно она не знала, куда их деть или что с ними сделать. Она остановилась на том, чтобы сложить их на груди. Под грудью? Ох. Он видел этот жест тысячи раз, но никакая другая одежда не подчеркивала так то, как ее… эм, бюст приподнимается ее предплечьями, когда она это делает. Ему внезапно и неловко припомнилась матриарх Бенезия. Не то чтобы он когда-либо признал это. Грудь Шепард, эм, выглядела лучше. Для него, по крайней мере. Не то, чтобы он знал что-либо о… ну. Хмм. Его взгляд остановился на ее обнаженных плечах. Он видел раньше кожу Джек, конечно – все видели кожу Джек – но, почему-то это было по-другому. У Шепард не было разноцветных татуировок, и хотя он мог видеть перекаты мышц, кожа, их покрывающая, выглядела мягкой. Не рыхлой, что, как он иногда слышал, считалось оскорблением. Но гладкой. Тонкой, гладкой и мягкой, местами покрытой отголосками тех же рубцов, что все еще рассекали ее щеки. Более бледные, чем лицо, ее плечи и руки были усеяны меленькими темными точками. Они были крошечными. Он задумался, какой эволюционной цели они могли служить. Маскировка? Надо будет исследовать биологию Земли, просто чтобы узнать… И затем он сжал ладони в кулаки за спиной, потому что по какой-то необъяснимой причине ему захотелось протянуть руку и потрогать их, и если горящие от злости щеки и глаза Шепард считать подсказкой, то прикосновение будет крайне неуместным и чрезвычайно нежеланным. - Что, черт возьми, ты… ты не умеешь стучаться? - Шепард выпятила одно бедро и уперла в него кулак. Это должно было обозначать гнев. Он знал, что это должно было обозначать гнев; этот жест никогда не направлялся на него, но он определенно не раз видел его в действии. Но взамен, он обнаружил себя завороженным тем, как едва уловимое движение усилило ее и без того резкий изгиб. - Я, эм, - сказал он. – Эм, я… Капли воды стекали с кончиков ее волос, оставляя дорожки на ее коже. Бусинка влаги скатилась с шеи, и он проследил, не в состоянии отвести взгляд, за тем, как она скользнула по изгибу ее горла, вниз, по обнаженной коже ключиц, прежде чем исчезнуть между, эм… он резко вернул взгляд к ее лицу. - Я сделал что-то, что тебя разозлило? Ее брови нахмурились. - Ты имеешь в виду, помимо того, что вломился без приглашения в мою каюту и поджидал под дверью моей ванной? Он напрягся, защищаясь от резкой атаки ее слов и стараясь не ответить тем же. - Ты… слушай, что бы я там сделал или не сделал, я бы хотел, чтобы ты мне сказала. Все идет не так с того раза, когда тебя поразил тот ИМИР. Я знаю, мне надо было подождать пока ты уйдешь подальше, прежде чем стрелять, и знаю, ты имеешь право принимать любые решения, пока работа выполняется, но мать твою, Шепард, я не привык к тому, что ты вот так меня избегаешь. Просто хотел разобраться. И затем произошла еще одна странная вещь. Ее губы приоткрылись, но она не издала ни звука. Ее глаза расширились, а щеки стали еще краснее, вплоть до ушей. Он опустил взгляд, чтобы увидеть, что красное пятно распространилось и на грудь. - Я не злюсь, - пробормотала она. Шепард. Пробормотала. Насколько тщательным был осмотр Чаквас? Шепард потерла влажную шею полотенцем, зафиксировав взгляд на своих ступнях. Гаррус уставился на них. Человеческие ступни были даже страннее, чем их ладони. Такие маленькие. Все эти маленькие пальчики с их бесполезными короткими ногтями. У Шепард они были раскрашены красным. Он решил, что это что-то из человеческих обрядов. – Просто, эм, отвлечена. Глупость. Моя проблема, Гаррус. Не твоя. Я… Я справлюсь с этим. Эм. Избавлюсь от этого. – Она подняла голову и уставилась за его плечо. – Буду принимать душ похолоднее. – Она расправила плечи, и он увидел, как ее грудь поднялась и опала, когда она сделала глубокий вдох. – Пойдем на миссию по извлечению завтра, если хочешь. Собиралась взять Тейна, но он вечно крадет мои выстрелы. Мой счет летит к чертям. Мандибулы Гарруса дрогнули. - Говоришь, он лучше меня? Она улыбнулась, и это казалось первой настоящей улыбкой с того инцидента со взрывом ИМИРа. - Я говорю, что он привык работать один. Не знает моего стиля работы как ты. Шепард и Вакариан, так? Мы, эм, из нас выходит отличная команда. - Не знаю, Шепард, - протянул он. – Если ты позволяешь дреллу тебя обставить, может, пора сменить на Вакариан и Шепард. Она швырнула в него полотенце. Он даже не попытался увернуться, потому что никогда прежде не видел, как она движется при таком малом количестве одежды, чтобы скрывать гибкость ее линий, и он поймал себя на мысли, что задумывается, каково было бы провести с ней спарринг. Врукопашную. Правда, не похоже, что на человеческих кораблях это делают, а то он попросил бы. Возможно. Или, эм – в голове всплыли яркие воспоминания о решающем матче – может, нет. Полотенце врезалось ему в лицо с влажным хлопком. Она рассмеялась, прошествовав к своему дивану. Он исподтишка глазел на ее талию. Снова. Ее броня и свободный крой церберовского жакета не оказывали этой талии услуги. Не то чтобы он когда-либо… она человек. И его командующий офицер. И она человек-командующий офицер. И, черт возьми, это совсем не то направление, в которое он собирался позволять своим мыслям зайти. Сейчас. Или когда-либо. - Я должен идти, - сказал он с полупридушенными субгармониками. Он надеялся, что она не сможет понять. Ее губы сложились в ту странную кривую улыбку, которую он никогда не мог толком прочитать. – Там, эм, алгоритмы стрельбы, я… - Я прямо удивлена. – Она снова сложила руки. Что, эм, сдвинуло сразу несколько частей ее анатомии очень отвлекающим способом. Снова. Он не знал, зачем ей принимать холодный душ, но он начинал думать, что, возможно, ему пора начать делать то же самое.