Истерика

Я начала понимать папу. Я помню его нервную работу, как он не ночевал дома сутками, а потом приходил на взводе. В таком состоянии даже самому стойкому человеку очень тяжело. Он становился натянутым, как струна, и любой мелочи хватало, чтобы эта струна лопнула. Например, неубранный вовремя стакан. Ход мыслей становился таким: «Стакан до сих пор не убран. Чем они занимались весь день? Мать, понятное дело, была на работе, а что насчет ребенка?» - Алиса! Что ты сделала полезного за весь день? - Ну, я убралась на своем столе… - И все??? - Я… я… пол помыла. - Все??? - Все. - А стакан почему не убрала? - … - Почему не убрала стакан?! - Забыла… После этого начиналась долгая ругань со слезами, нотациями и криками. Сколько бы я ни перечислила полезных дел, этот чертов стакан всегда оставался последней каплей. Потом, когда я стала успевать убрать лишнее до того, как папа зайдет, он начал находить соринки на ковре или же нестертую пыль. Но сейчас я вовсе не осуждаю его за это. Ему нужно было спустить пар, хотя он и делал это в корне неверным способом. В течение долгих десяти лет домой являлся голодный и злой папа, срывающийся по мелочам. Теперь, спустя годы, отец уволился с той нервной работы. Первые пару лет ничем не отличались от предыдущих, но потом, когда он все-таки смог остыть, оставить все это в прошлом, мы стали жить в абсолютном мире друг с другом. Сейчас я полностью понимаю его прошлые срывы и ни капли не осуждаю его за них. Я многие месяцы, годы копила в себе эмоции, а теперь, когда малая часть из них вышла на свободу, я поняла очень простую вещь: я хочу к папе. Потому что истерика без него не истерика.