Скажи, что любишь меня...

Дождавшись ухода родителей Артура, я выглянул из-за угла. В коридоре никого не было. Всем сердцем я желал увидеть своего возлюбленного, прикоснуться к нему, почувствовать аромат его кожи. Убедиться в том, что с ним всё в порядке. Мысли о плохом не давали мне покоя. Я уже всего себя извёл. Перенервничал, так что пришлось пить успокоительное, которое по счастливой случайности завалялось в моей сумке. Я тихонько подошел к нужной палате и остановился напротив неё. Пристально всматривался на бежевую дверь с номером на табличке «203». За этой дверью находился мой любимый мальчик. Нас разделяют считанные сантиметры. Я тихонько протянул руку, чуть касаясь пальцами поверхности двери. Сердце бешено застучало в груди. В горле застрял ком, который я тщетно пытался проглотить. Собравшись с мыслями, взял себя в руки. Пальцы скользили по холодной деревянной поверхности. Я вздохнул полной грудью. Рукой взялся за дверную ручку, металл был холодней дерева. Одно движение, поворот ручки, шаг вперед и я увидел бы ЕГО. Но меня резко прервал чей-то голос. — Молодой человек, — громко проговорил мужчина. Резкий поворот на звук, и я увидел, что не далеко от меня стоял мужчина в белом халате. От испуга я широко распахнул глаза. Доктор шел прямиком ко мне. — Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросил меня мужчина. – М? Молодой человек? – переспросил меня доктор, видя мою реакцию Я нервно сглотнул ком в горле, потупив глаза в сторону. — Я… э… — я впал в ступор. Доктор продолжал смотреть на меня, чуть ухмыльнувшись уголками губ. — Ты друг Артура Киркланда? — Д-да, — выдохнул я. — Прости, но посетителям к нему нельзя, — от этих слов, мое сердце словно кольнуло сотнями игл. — Но могу тебя уверить, что ничего страшного с ним нет, — продолжил врач. — Доктор, — глубоко вздохнув и шумно выдохнув. – Что с ним? – с надеждой взглянув в глаза мужчины, тихо пробормотал я. — Он в коме, — спокойно проговорил врач, повернув голову в сторону палаты англичанина. – Киркладн-сан перенес сложную операцию. – добавил он. Повернувшись в мою сторону, и с мягкостью во взгляде посмотрел на меня доктор. — Мы до последнего были уверены, что он не выживет. От услышанного моё сердце словно замерло. Я перестал чувствовать опору под ногами. Тело как будто онемело. «Артур», — произнёс я про себя. Мне стало страшно и больно. Я так боялся потерять своего любимого. Это невыносимо, знать, что в любой момент его может не стать. Из меня словно вышибли дух. Ни о чем другом я думать не мог, не хотел и не стал бы. Сердце болит за двоих, такое ощущение, что от меня хотят оторвать кусок. Этим куском, был мой британец. «Неужели судьба захотела нас разлучить? Нет. На том месте должен был оказаться я. Это я во всем виноват. Я.… Если бы меня тогда не было, ты бы не пострадал. Артур, прости.… Зачем я настоял на том, что бы пойти в то кафе, по той злосчастной дороге? Это только моя вина. Я… Я чуть тебя не погубил…» — по щекам стекали обжигающе горячие дорожки слёз. Доктор продолжал стоять рядом со мной, с грустью в глазах наблюдая за моей реакцией. Шмыгнув носом, я рукавом пиджака протер глаза. — Извините, и спасибо, — проговорил дрожащим голосом я, поклонившись врачу. Мужчина только натянуто улыбнулся, кивнув мне в ответ. Я быстро развернулся, и зашагал прочь. Проклятые слезы не переставали течь из моих глаз. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Новость о коме Артура, выбила меня из колеи. Не знаю, смогу ли я сосредоточиться сейчас на чем-нибудь. Мысли о британце не давали покоя. Выскочив из дверей городской больницы, я направился в сторону парка. Меня не волновало куда идти. Ноги сами шли по знакомой дороге. В кармане брюк, почувствовал вибрацию от телефона, а после и рингтон. Неохотно достал телефон, на дисплее высветилось имя русского. — Да? – ответил я на вызов. — Кику, где тебя черти носят? – выругался Ваня. — Какая разница, — апатично проговорил я. — Ты ходил к нему? – понизил голос Ваня. От него я ничего не мог утаить, как же иногда раздражает быть открытой книгой для кого-нибудь, коей я приходился для Брагинского. — Давай не сейчас. — Кику? Ты точно в порядке? – обеспокоенно спросил друг. — Сойдет, — я не хотел сейчас ни с кем разговаривать. — Понятно. Тогда вечером я ещё перезвоню. Пока, — попрощался Ваня, повесив трубку. — Пока. «Брагинский всегда меня понимал с полуслова. Даже не могу понять, как так получилось, что мы стали такими близкими друзьями. Неужели противоположности притягиваются? Он столько раз меня выручал. Не отвернулся от меня, когда узнал о моей ориентации. Даже всячески поддерживал» — я усмехнулся своим мыслям, погружаясь в воспоминания. Давненько я там не был, так как мысли о любимом мальчике пересилили все остальные. Всю неделю, я ходил мрачнее тучи. Кое-как, хотя нет, по долгим и утомительным уговорам Вани, я всё-таки пошел в школу. На меня совсем было не похоже быть погруженным в себя. Об Артуре хороших новостей не было. Что усугубляло моё душевное и физическое состояние. Оценки начали ухудшаться. С третьего места, я съехал на десятое. Но если бы меня это волновало. После школы, я спешил в больницу, но как бы я не желал увидеть возлюбленного, мне не удавалось пройти в палату. Навещать было запрещено. Только родным и близким разрешали к нему входить. Это бесило. Ночами не спал, от чего глаза были красными, с яркими темно-фиолетовыми мешками. Из-за моего уже двух недельного невыполнения обязанностей старосты класса, сэнсэй решила меня сместить с этого поста. Я был не против, меня всегда угнетала эта должность. Моё место заняла Мэй, она первой вызвалась на освободившееся место старосты. «Ну и пусть, мне без разницы» — думал я, подперев рукой щеку, направив свой взор в сторону окна. На улице было жарко, лето не щадило. Это ещё одна причина не желания учиться. Экзаменационная неделя была позади, а впереди желанные каникулы. Желанные? Это лето я возненавидел. Причина была итак ясна. Всё это время, я продолжал винить себя, в том, что произошло с Артуром. — Хонда, — кто-то прокричал моё имя, я лениво повернул на звук голову. Передо мной стояла Мэй, уперев руки в бока, и чуть наклонившись ко мне. — Ты что, спишь? – недовольно произнесла тайванька. Отвернувшись от неё, не убирая руку от щеки, я нехотя ответил – Нет. — Слушай, Хонда, я уже дозываюсь тебя десять минут, — вздохнула девушка, выпрямив спину. – Что с тобой вообще происходит? За эти две с половиной недели ты очень сильно изменился, — с заботой в голосе проговорила брюнетка. — Тебе-то какая разница? — без каких-либо эмоций ответил я. — Эй, Кику, мы идём или как? – окрикнул меня Брагинский. Тяжело вздохнув, я встал со своего места, и проигнорировав девушку, прошел мимо. — Хонда, — дернула меня за рукав Мэй. Ничего не ответив, я выдернул свой рукав из её руки, и пошел к ждущему меня русскому. Меня не волновало, что этим самым я мог обидеть девушку. В другой ситуации, я бы такого никогда не сделал. Я всегда был вежлив ко всем, улыбчивым и приветливым. Но за последнее время, эта приветливость ушла в небытие. — Каниииикулы, — протянул русский, потянувшись. — Ага, — опустив взгляд, согласился я. — Сейчас к нему? — Да, но есть ли в этом смысл? — теребя лямку своей сумки, ответил я. — Почему? — К нему никого не пускают, — в моём голосе слышалась горечь и обида. Ваня ничего не ответил, он понимающе опустил взгляд и тяжело вздохнул. — Так сильно любишь? – с усмешкой спросил Брагинский. — Да, — честно и коротко ответил я. – А что у тебя с Джессикой? — Всё отлично, — весело проговорил Ваня. — Понятно… Оставшийся путь, мы разговаривали на разные темы, не затрагивая больную моему сердцу. «Как же ты там?» — в который раз подумал я, подняв взгляд к безмятежному небу.