300 дней до моей смерти

- Черт! - Оливия тихо выругалась и спрятала кровавую салфетку в специально ею отведенный пакет. Третья кровавая салфетка за день! «Когда же этот кашель прекратится, я уже месяц его лечу!» - поражалась девушка. - С тобой все в порядке? - раздался в телефоне беспокойный голос Сэнди. - Да, Ди, все в порядке, я тут. - Что с твоим кашлем, так и не проходит? - Нет. Неделю назад были с мамой в больнице, прошли полный осмотр, за результатами поедем завтра. - Ничего серьезного? - Думаю, ничего серьезного. Олив открыла диалог с Майклом и написала: "Привет :)". - Эй, ты кому там строчишь? - Я Майклу написала. - Дура ты! - Сэнди застонала. - Почему? - Зайди, посмотри его новые фотографии. Оливия нажала на иконку и стала ждать загрузки страницы. Медленно, одна за другой загружались новые фото. - О, Боже. - Да-да! - Они с Женевьевой встречаются? - А по фотографиям недостаточно понятно? - Майкл её будто съесть хочет! Фу! - Ну, прямо таки "фу", сама, небось, на месте Женевьевы хочешь оказаться. Девушка проигнорировала. - Джаспер завтра зовет всех в кафе, - продолжила Сэнди. - Кого? - Аманду, Боба, меня и тебя. - Аманда с Бобом все еще вместе? - Да, так ты идешь? - Наверное, нет, Ди. - Ты уже неделю дома сидишь. - Прости, не могу. Я в больницу. За дверью послышались шаги мамы. Оливия взглянула на часы ноутбука. Уже час ночи. - Сэнди, - шепотом продолжила девушка, - мама идет. Потом договорим, доброй ночи. - Спокойной ночи. Оливия кинула телефон под подушку и закрыла ноутбук, прикрыла его одеялом. Дверь тихо открылась, мама на секунду заглянула, и, видимо найдя состояние дочери удовлетворительным, так же тихо ее закрыла. Поток воздуха из приоткрытого окна охлаждал мою шею. Оливия сидела, подложив одну ногу под себя. В наушниках играл Eminem, и не самая веселая его песня. Джаспер уже успел обновить Инстаграм. Они с ребятами были в кафе и вовсю веселились. Джаспер прислал с утра пару сообщений с приглашением, а потом "Выздоравливай". Видимо Сэнди все сказала. И хорошо. У Оливии не было желания с ними разговаривать. Ей было обидно, что они веселятся в кафе без нее, в то время как девушка вынуждена ехать в больницу и лежать дома. Глупо ссорится из-за этого с друзьями, но она не могла с собой справиться. Вечером Оливия позвонит Ди, наверняка, она поймет. Или Джасперу. Они давно не болтали. Оливия уже успела соскучиться. Сэнди и Джаспер были лучшими друзьями Олив. Они постоянно ругались. Из-за этого было порой тяжело. Но хоть они и не произносили это вслух, все знали, что они очень дорожат друг другом. Какое-то время они с Джаспером думали, что между нами нечто большее, чем чувства друзей. Но провстречавшись один месяц Джаспер и Оливия опровергли эту мысль и опять стали лучшими друзьями. - Может, ты наконец-то оторвешься от своего телефона? - сказала мама. - Что? - Да вытащи ты из ушей свои наушники! Оливия резко выдернула наушники. - Да чего ты опять начинаешь?! - Хамка. - Мама! - Хоть иногда можешь просто с матерью поговорить?! - Хорошо. Разговоры Оливии с мамой всегда были на повышенных тонах. Олив снова закашлялась и прикрылась салфеткой. Прокашлявшись, она убрала салфетку ото рта. И неожиданно на девушку нашел новый приступ кашля. Кашлянув пару раз, Оливия успела прикрыться ладошкой. Машину резко дернуло, и миссис Фелпс резко затормозила. Не будь на девушке ремня безопасности, она бы очень красиво вписалась в лобовое стекло. - Что такое? - Олив открыла глаза, все еще пытаясь отдышаться после приступа. На лобовом стекле были капли крови. Оливия быстро взглянула на маму и испустила вздох облегчения - с ней все было хорошо. Тогда откуда кровь? Она взглянула на свою ладонь, на которой тоже были багровые пятна. - Боже, мама, я сейчас все уберу! Мама Оливии была женщиной, которая никогда не плакала. Железной леди. Непробиваемый юрист. Выигрывала почти все дела своим хладнокровием. Да и дома, особо не выражала своих чувств. Олив даже ни разу не видела, как её мама плачет. Но в этот самый момент, ей показалась, что она заплачет. Девушка не знала, как поступить и поэтому стала аккуратно стирать капли со стекла. Машины сзади гудели, и мама несколько раз загудела в ответ. - Поехали! Мам! - А? Да, хорошо. Оливия и миссис Фелпс сидели в кабинете Доктора Уилсона и ждали его. Девушка устроилась на удобном кожаном кресле рядом с окном. По стеклу стекали крупные капли дождя. В кабинете было темно – без доктора не решились включить свет. По стенам были развешаны в рамках дипломы и рисунки детей пациентов. Наверняка, этот доктор был очень добрым, ибо такую страшную кошку никто бы никогда не повесил в рамке. Его кабинет наверняка был уютным, если бы горел свет: два кожаных кресла и такого же фасона диван, красивые лампы на двух тумбочках, шикарных стол, и шкафы с книгами позади. Но Оливия невзлюбила этот кабинет сразу после того, как прочла на табличке «Доктор Джемс Уилсон. Онколог». Вероятно, это правильная реакция на такую новость. - Здравствуйте, миссис Фелпс и мисс Фелпс, я доктор Джеймс Уилсон. Мужчина, лет тридцати, с добрыми голубыми глазами и взъерошенными волосами пожал нам руки. Взгляд его был слегка нервным, но дружелюбным. Он уселся по-удобнее на стуле за своим столом и сложил руки в замок. - Как вы уже поняли, ваш врач направил вас ко мне не просто так. Доктор Уилсон тяжело вздохнул и провел рукой по волосам. - Оливия, - то, что доктор знал девушку по имени с первого визита, произвело впечатление, - прошу принять эту новость спокойно. Тысяча людей, нет, даже больше тысячи людей смогли победить эту болезнь. Эти слова Оливию никак не подбодрили. Ее сердце рухнуло вниз. В глазах защипало. Длинными пальчиками Олив сжала подлокотники кресла и выпрямилась. - Олив, - мягко сказал Джеймс, - у тебя рак легких. Она никогда не понимала, как люди реагируют на эту новость: плачут? Задают кучу вопросов? Или громят кабинет? Видимо, это все выдумки, ибо такая новость может только ввести в ступор. Конечности онемели, будто чья-то ледяная рука проводила по ним нежно пальцами, не забывая больно сжать. Девушка слушала стук испуганного сердца в ушах и чувствовала свое неровное дыхание. - Я… я позвоню мужу. Мама поднялась и вышла из кабинета. Она не хотела, чтобы дочь увидела ее слезы. А ей и не нужно было – Оливия услышала их в ее хриплом голосе, увидела, в дрожащих руках и подкашивавшихся ногах. - Оливия… - продолжил доктор Уилсон. - Расскажите мне подробнее, я хочу знать подробнее о том, что хочет меня убить. Доктор Уилсон пересел на диван – он был ближе к Олив. - Ты ведь знаешь, что такое рак? Так вот, у тебя рак легких 4 стадии. Оливия молчала. Доктор Уилсон тоже. На столе тикали небольшие часы, отсчитывая секунды таким же небольшим маятником. Отчитывая время. Время Оливии. Джеймс аккуратно взял девушку за руку. Сил одергивать ее просто не было. Она уронила свою голову на свободную руку, которой опиралась о подлокотник. Доктор стал аккуратно поглаживать руку. Дверь тихо щелкнула и зашла мама. - Он уже выехал. Миссис Фелпс все так же опустилась на кресло, совсем тихо, не испустив ни одного лишнего звука, не давая понять, что расклеилась. Она сидела и молчала. Доктору Уилсону явно было неудобно при маме быть так близко к Оливии, но руку он не отпустил, хотя и прекратил вглядываться в ее лицо. - Знаете, на этой стадии, - он взял папку, которую брал с собой, когда сел на диван, - я могу назначить вам химию, лучевую терапию… но скажу вам честно: это уже не поможет, только ухудшит положение. Курсы химии длятся две недели через две, и выжимают совсем все силы. Тошнота, головная боль, слабость – и это лишь часть побочных эффектов. - А… есть ли шанс…? – шепотом спросила мама. - Миссис Фелпс, я не хочу вас обманывать. 4 стадия – самая серьезная стадия. Опухоль распространилась на второе легкое, метастазы перешли на другие органы. Увы, мы может лишь убрать симптомы… - Сколько? – раздался на удивление спокойный и холодный голос Оливии. - Что, милая? - Сколько? Сколько мне еще осталось? Доктор Уилсон отпустил руку Оливии и снова провел по волосам пальцами. - 4-5 месяцев. Но ты сильная, думаю, 6 месяцев. Может 7, если будешь предельно аккуратна. Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Мистер Фелпс. Скорее он влетел. Он оказался посреди кабинета, так и не закрыв дверь, и смотрел то на Оливию, то на маму, словно выбирая, к кому подлететь первым. - Том! – воскликнула миссис Фелпс. - Джена, дорогая! Том подошел к своей жене и обнял. И лишь тогда миссис Фелпс заплакала. И в этих слезах была горечь всех матерей, которые вскоре потеряют своих детей. - Все будет хорошо, - посмотрел на меня доктор Уилсон, - ты справишься. Ты – умница.