AM:PM

Это третий раз за ночь. Вернее, лишь за половину ночи. Ленни слишком худой и лёгкий, его белые волосы щекочут Дженсену лицо, когда Ленни нагибается и целует его. Глаза у него очень светлые, а губы бледно-розовые, и от него исходит слабый запах дешёвых сигар. Он ничего не делает сам - позволяет Дженсену удерживать свои едва ли пятьдесят килограмм и смотрит прозрачными глазами. Дженсен не может запомнить цвет, да это и не важно, конечно же. Достаточно приподнимать Ленни и опять тянуть на себя, впившись пальцами в худые белые бёдра. Останутся синяки, которые исчезнут вслед за царапинами от щетины и засосами. Ленни включается, когда Дженсен рывком приподнимается и целует его. Поцелуй длится и длится, и Ленни ноет - голос у него неожиданно низкий. Дженсену кажется, что третий раз кончить он не сможет. Сколько раз кончил Ленни, он не помнит. Они оба скользкие от спермы и пота, постель испорчена, как и в предыдущую ночь, и трахаться так же сладко, как после затягиваться неизменной сигаретой. Самоистязание - насаживать Ленни на член, вгонять до соприкосновения кожи и хруста суставов, выжимать из него и себя заодно ещё один оргазм. Всё оказывается проще. Ленни кончает, едва Дженсен грубо суёт палец между его зацелованных губ. На живот каплет очень тёплым, и Дженсен спускает в хлюпающий от спермы анус. Тут же накатывает ночная духота и дышать становится очень тяжело. - Джаред, - имя срывается само собой, и Ленни соскальзывает на скомканное покрывало. На сигарету сил не хватает. Ленни хлопает Дженсена по животу и скатывается с постели. Дженсен заставляет себя приподняться и впитывает в себя образ Ленни, пока тот не скрывается за дверью ванной. Он мог бы и не уходить, думает Дженсен, но переупрямить Джареда невозможно. На часах без трёх минут полночь, в ванной шумит вода. Дженсену хочется холодного пива, но поход к холодильнику сейчас - нечто за пределами человеческих возможностей. Дженсен просыпается от скрипа двери и приоткрывает один глаз. - Чтоб меня, - говорит Тара и садится на постели, - чтоб меня. Её могут звать только Джин, потому что при взгляде на неё губы терпнут от рома и манго. И нет, просто решает Тара, Дженсен не будет трахать Джин. - Джин, - Тара протягивает руку. У Джин улыбка Джареда и ещё более раскосые глаза. Она выше Тары и её смуглая кожа действительно пахнет манго, когда Тара прижимается щекой к её животу. Тара не хочет торопиться, но с Джин это невозможно. Тара тянет её за руку, и обе падают на постель, залитую спермой Дженсена и Ленни. - Хочу твои сиськи, - говорит Тара, - хочу член, чтоб трахнуть тебя. - Это можно устроить, - кивает Джин, - сейчас. Отпускать её не хочется, но нет выбора. Впрочем, она лишь роется на нижних полках шкафа, отставив умопомрачительную круглую задницу. - Вот! - победно говорит она. В руке зажат толстый страпон в чёрной резиновой упряжи, запаянный в пластиковую плёнку. Тара хохочет, запрокинув голову, но вопросов не задаёт - и без того ясно, что это одна из тех вещей, которые когда-то и зачем-то предусмотрены. Воздух полон запахов мужского тела, а Тара целует грудь Джин, вдавливает языком в упругие полусферы тёмные торчащие соски. Они такие твёрдые, и по ним так ощутимо тяжело проезжается шарик пирсинга в языке у Тары. Всё получается наоборот - чёрная резина охватывает бёдра Джин, и Тара мимолётно думает, что у неё тоже будет шанс. Джин совсем лёгкая, горячая и пока ещё бархатисто-мягкая, не вспотевшая, и Тара ощущает еле заметное давление на свои рёбра - бока плотно схвачены коленями. На теле влажноватый жар, нежное-нежное тепло между раскрытых бёдер, подпирающих под грудь. Taрe больше хочется подтянуть Джин повыше и просто усадить eё на лицо, чтобы выпить этот нежный жар, сунуть язык в солоноватую плоть, чувствуя губами мягкость аккуратно подстриженных волосков; долго трахать языком текущую, гладкую тесноту и мучить, давить губами твёрдый бугорок; но Джин хочется играть - и Тара не откажет в фантазиях, потому что времени на это полно. По крайней мере, можно притвориться, что это так. Поэтому сжимает руками собственную грудь, глядя Джин в глаза, и говорит: - Ну, давай, трахни мои сиськи, как тебе хочется. Джин движется, и Тара сдавливает руками грудь всё плотнее, приподнимает голову и наблюдает, как скользит в тоннеле нежной плоти чёрный силиконовый член; ей хочется этот член в себя, внутрь, но горящие глаза и пылающие щёки стоят того, чтобы потерпеть. Движения немного тормозят щедро отлитые резиновые яйца - ездят по коже, елозят, и хочется просто трахаться. Тара опускает одну руку и Джин протестующе стонет, но Тара просовывает пальцы между плотной резиной и мягкой кожей, погружает в текущее влагалище, и сипло выдыхает, когда их стискивает пульсирующей мягкостью. Джин кричит - и Тара кричит тоже, содрогаясь от подхваченного оргазма: это всё в голове, а тело обессиленно корчится на мокрых простынях. Тара сбрасывает Джин с себя, переворачивает на живот и вздёргивает её бёдра, перетянутые тонкими чёрными полосками. Хочется кончить, как хочется кончить! Джин вяло сопротивляется, но Тара просовывает руку под живот и крепко сжимает скользкий и тёплый, мягко-упругий, будто настоящий член. Джин вскрикивает, будто чувствует это на самом деле; а Тара легко кусает сначала одну нежную ягодицу, потом вторую, и тычет языком в крохотную, розовую, гладкую звёздочку ануса. Потому что всё остальное скрыто чёрной резиной, и подбородок касается литой искусственной мошонки. Обеих накрывает безумием - Тара быстро дрочит искусственный член и толкается языком в анус, и себе тоже дрочит - легко, поверхностно, просто чтобы не отрубиться от возбуждения. Тара действительно кончает ещё раз - под губами мелкие спазмы ануса, не терпится на самом деле что-то туда вставить, и теперь она понимает Джин: хочется выебать всё предложенное - ложбинку между грудей, нежно-розовый анус, истёкшее горячее влагалище и рот, конечно же. Хватит. Тара переворачивает Джин, ещё не пришедшую в себя, и трахает языком в рот; целует, радуясь, что так и не рассталась с пирсингом - тяжёлый металлический шарик добавляет веса и остроты поцелуям. Больше всего Таре не хочется, чтобы Джин влезла утром в джинсы Джареда и ушла до самого вечера к своим канцелярским приключениям. Нет, Тара не ревнует. Вернее, ревнует, но... Да ладно, просто не хочется, чтобы Джин уходила. Ужин Тара не запоминает. Так же, как и пробежавший день. Просто укладывает Джин на свежие простыни и пристёгивает страпон, стоя над ней на коленях. Господи, ещё целых четыре часа. Кажется, Джин тоже думает об этом. Или не думает вообще ни о чём - она не слишком разговорчива, а её улыбка ничуть не помогает. Не имеет значения, это всё не имеет значения. Тара просто ложится сверху, зарывается лицом в чуть вьющиеся тёмно-каштановые волосы и с наслаждением целует длинную шею. И шепчет такие пошлости в пылающее ухо, что краснеет сама. Джин лишь тихо хихикает, но ничего не отвечает. Тара кусает торчащий сосок и скользит рукой вниз, аккуратно направляя страпон между бёдер Джин. Джин приподнимается и сама целует Тару в губы, пока не падает обратно на подушку - резиновый член плотно заполняет её изнутри. Тара трахает Джин, жёстко и жадно, как это делает Дженсен. Джин кричит и так поддаёт бёдрами, что Тара начинает задыхаться. Она вгоняет член совсем глубоко и подхватывает длинные ноги Джин; укладывает себе на плечи так, что икры трутся о соски. Таре мало - она поворачивает голову и целует свод стопы, щиколотку, сосёт ровные пальцы, задевая языком тонкое колечко на одном из них. Медное - на языке остаётся кисловатый привкус. Искусственный член не чувствует содрогания и спазмов, но Джин стонет и дрожит, рывком прогибаясь в пояснице, и Тара выскальзывает из неё, целует губы, грудь, живот; раздвигает ладонями влажные бёдра и засасывает лепестки плоти, долбит языком под твёрдый бугорок, лижет по натянувшейся уздечке. Губы и подбородок становятся мокрыми - и не только от слюны. Дженсен просыпается почти за час до джаредова будильника. В глазах мутновато спросонья, но Дженсен встаёт с постели, лишь бросив взгляд на лежащего рядом, и с трудом разыскивает улетевшие в самый угол джинсы. Дженсен ощущает смутную досаду – как жаль, что он не проснулся ещё раньше. - Привет, Джаред, - говорит он и делает снимок телефoнoм. Потом ещё один, для верности. Джаред очень длинный, у него тяжеловатый подбородок и высокие скулы, а губы чуть потрескавшиеся. Каштаново-русые волосы в беспорядке, нос острый и вздёрнутый, тёмные ресницы затеняют длинный разрез глаз. За его тело Дженсен готов убить, и рад, что делать это не нужно. У подушки валяется чёрная резиновая упряжь с толстым силиконовым членом, и Дженсен спихивает её с кровати, чему-то криво улыбаясь. У Джареда стояк перед пробуждением. Качественный, настоящий; Дженсен с упоением лижет щель на головке, размазывает прозрачную каплю. Он ебёт Джареда ртом, пока тот спит, трахает горлом его член и медленно дрочит себе, наслаждаясь каждым мигом. Джаред мычит в полусне, и сперма течёт в руку, когда язык заливает тёплой гoречью. Дженсен прижимает полуопавший член к бедру Джареда, украшая тёмные волоски остатками мутной влаги, мысленно кончает ещё раз и идёт мыться. Остаток времени он проводит с пользой - наспех одевшись, спускается на улицу и возвращается через десять минут со стаканчиком чёрного кофе. Роется в карманах, выуживает ручку и пишет на салфетке с расплывчатым логотипом: "Честное слово, принцесса, он был горячим". У двери Дженсен оборачивается и решительно возвращается к постели. Разворачивает салфетку и приписывает: "Кстати, постарайся пораньше смыться с работы. У меня на тебя большие планы".