Идиллия

      - Тацуми!       Мисато* бросает готовку и подбегает к своему сыну. Только первый день в средней школе, а форма уже испорчена. Не постираешь - только выкидывать. Хотя бы с ним самим все в порядке. И то облегчение, но, к сожалению, временное. Все равно ведь снова в драку полезет. Запрещать уже бесполезно. Как и его старшей сестре.       Им обоим вообще запрещать что-либо бесполезно: всегда все сделают по-своему. - Молодчик! - Мисаки едко улыбается и ерошит непослушные волосы младшего брата. Тацуми прикрывает глаза от удовольствия и слегка приподнимает уголки губ. У оне-сан гладкая, шелковистая кожа, и прикосновения нежные. Младшему братику нравится это, даже слишком.       Мисато смотрит на них с едва заметной печалью в глазах и улыбается через силу. Глава банды Краснохвосток вздрагивает, ловя на себе взгляд матери, задумчивый и обеспокоенный. И, резко развернувшись, уходит, попутно накидывая на себя белый плащ с красными иероглифами. Тацуми хочет последовать за ней, но мать не позволяет. После ужина он все же сбегает.       Её дети, можно сказать, любят общество друг друга, но разговорами его никогда не скрашивают, даже не спрашивают банальное «как дела». У них семейная, поистине настоящая идиллия: Мисаки ест мороженое, лежа на диване, Тацуми сидит рядом, запрокинув голову и исследуя потолок.       Спустя несколько лет практически все меняется: её дочь оставляет пост главы Краснохвосток и поступает в унивеситет, а сын становится одним из сильнейших хулиганов в Ишияме. Но идиллия в их отношениях не прекращается. Она все так же продолжает есть излюбленное мороженое в его компании. Он - разглядывать потолок.       Но взаимоотношения становятся все запутаннее. Они запросто могут накричать друг на друга, когда Мисато уходит за покупками, и мирно сидеть на диване, когда их мать, возвратившись с магазина, спрашивает совет насчет сегодняшнего меню.       Она не всегда может понять своих детей. Поэтому не задает вопросов, видя, как её дочь в тридцатиградусную жару натягивает на себя кофту с горлом, постоянно оттягивая рукава, а сын сразу же уходит из дома.       Вскоре ей становиться просто невыносимо оставаться с ними обоими, и каждый раз, когда отец семейства уходит на работу, а дома находятся её дети, она уходит куда-нибудь: либо в парк, либо к подругам.       Находясь рядом с Мисаки и Тацуми, Мисато чувствует себя третьей лишней и не может выдержать такого давления.       Мисаки едва заметно вздрагивает, когда Тацуми притягивает её к себе на лестнице. Что-то недовольно говорит, но на поцелуй все же отвечает, обхватывая шею младшего брата руками и запуская пальцы в непослушные волосы. Оне-сан воздуха не хватает даже на двадцать секунд, поэтому она слегка ударяет шатена в плечо. Отстраниться не может: сзади стена. Младший брат намек прекрасно понимает, но медлит отстраняться и больно кусает нижнюю губу сестры. К едва заметному вкусу миндаля, причиной появления которого стала гигиеническая помада, примешивается металлический привкус, слегка горьковатый и до нельзя головокружительный. - Тацуми, давно по морде не получал? - недовольно шепчет Мисаки, облокачиваясь на стену и облизывая искусанные губы. - Скоро же мама должна... - Заткнись.       Мисато пытается не дышать, чтобы не выдать своего присутствия. Она боится. Боится, будто это она сейчас совершает грех. Боится, будто за это её отправят прямиком в Ад. Боится, потому что не знает, что делать.       - Мисаки, - едва слышно шепчет Тацуми, оттягивая тонкую лямку, и слегка прикусывает нежную кожу на шее старшей сестры. Шатенка прикрывает ониксовые глаза и едва заметно улыбается, слыша свое имя.       Мисато на ватных ногах подходит к двери и, как можно громче, открывает её, а потом снова закрывает. Натягивает на себя фальшивую улыбку и быстрым шагом идет на кухню, стараясь не смотреть в сторону лестницы. - Я дома! - радостно, как будто пять минут назад ничего и не было. - Мисаки! Тацуми!       Мисаки замирает и, кажется, даже слышит, как сердце отбивает бешеный ритм. По телу пробегает мелкая дрожь и в душе начинает зарождаться страх, который сразу же пропадает, стоит младшему брату мимолетно коснуться искусанных до крови губ. Шаги снизу становятся отчетливей, и Тацуми нехотя отстраняется, но перед этим еще раз прикусывает шелковистую кожу на шее, оставляя ярко-алое пятно. - Мисаки, приготовь ужин. Продукты в холодильнике, - в прихожей слышится звук открывающейся двери. - Я иду к Юки-сан. Вернусь поздно.       Мисато изо всех сил старается не бежать, а идти спокойно, ровно, будто она на очередной прогулке. Мысли сбиваются, в голове постоянно всплывает недавно увиденная картина. «Неправильно», - шепчет сознание. «Неправильно», - повторяет Мисато, сидя в самом дальнем углу парка. Но вмешиваться не будет, ведь запрещать что-либо её детям бесполезно: всегда все сделают по-своему. А в такой ситуации вообще не стоит. Надо просто закрыть глаза и досчитать до десяти. Все это неправильно, но...       У них свой мир. У них свои правила. У них своя идиллия.