Фиктивность? Липовая...

      Как же всё сложно…       Ещё год назад я и не думал, что существуют подобные отношения. Сколько себя помнил, мне всегда нравились девочки. Милые создания с озорным блеском в глазах и ласковыми улыбками. В основном я был окружён особами женского пола. Четыре старшие сестры, мама, две бабушки, няня. Отец всегда относился ко мне с прохладцей: недовольно кривил губы, презрительно хмурился и отводил глаза. Только в тринадцать лет я понял — почему. Девчонки не воспринимали меня как парня. Невысокий платиновый блондин с голубыми глазами и по–девчоночьи пухлыми губами. Я был разочарованием в жизни крупного бизнесмена, который мечтал передать свой бизнес сильному и волевому преемнику. Не мне…       Я любил учиться. Все предметы давались мне легко. Может, этому способствовала феноменальная память, может, любовь к точным наукам… не знаю.       Мой привычный мир перевернулся, когда отец сообщил, что отправляет меня в закрытый пансионат для парней, находившийся в другом городе. Даже представить тяжело, как я буду без своих друзей, привыкших к моему ядовитому языку, без сестёр, постоянно подкалывающих меня за внешность… Я долго пытался достучаться до отца, объясняя, что в шестнадцать лет не хочу менять свой уклад. Просил, требовал, приводил, как мне тогда казалось, убедительные доводы… всё впустую.       Мама горестно вздыхала, расчёсывая свои длинные волосы. Я собирал вещи, цедя сквозь зубы неприличные ругательства и стараясь делать это незаметно для неё. Я любил эту миниатюрную женщину, на которую был слишком похож внешне.       — Всё будет хорошо, — с грустью говорила она, пряча в уголках глаз непролитые слёзы.       Возможно, кто–то скажет, что я веду себя не мужественно. Что в мои годы нужно спокойно сказать в лицо родителю, что не собираюсь выполнять его волю, что остаюсь. Но на самом деле мне хотелось доказать ему, что достоин, что смогу стать для него важным…       Не доказал…       ***       — Ого, вот это куколка! — высокий русоволосый парень примерно восемнадцати лет окинул меня восхищённым взглядом, пошло облизнув свои губы.       Нахмурился, в уме обалдевая от такого обращения. Это кто тут куколка? Я?!!       — Чего вылупился, как солдат на беременного матроса? — и этот идиот заржал, считая свою шутку оригинальной.       Рядом с этим придурком заулыбались ещё двое парней непримечательной наружности.       Стоим в длинном коридоре: я — с большой спортивной сумкой, они — с полотенцами на шеях и в одних широких шортах. Как говорится: «Красота среди бегущих, первым в зад от отстающих!» Дебильный день, дебильные нравы, идиотская ситуация.       Я не хотел сразу показывать свой характер! Но, клянусь, меня просто выбесила белоснежная улыбка этого Маугли!       — А что делает беременный матрос в таком месте? Мальчики, — махнул рукой в сторону замерших друзей русака, — поздравляю с будущим отцовством! И кто из вас двоих счастливый папочка? Или вы ещё не определились?..       — Чего?! — первоначальное восхищение «шутника» сменилось недоумением.       — «Чего», «чего» — да ничего! Другие вон чего, и ничего, а как я чего, так сразу «чего»?!! — скороговоркой отчеканил я, огибая эту троицу и шустро приближаясь к своей двери под номером «двенадцать».       — Пацан, да ты влип, — услышал я, уже захлопывая за собой дверь.       Да знаю я, что лоханулся, зачем же сразу напоминать? Злые они, не уйду я от них… пусть мучаются!       В комнате никого не было. Где носило моего будущего «сокамерника» — было неинтересно. Скинув с плеча лямку от сумки и уронив её на пол, осмотрелся. Две односпальные кровати, один широкий шкаф, две тумбочки, два табурета, стол, на котором находился навороченный ноут, кресло, в данный момент «украшенное» чёрными брюками, и всё!       Где телевизор, музыкальный центр и холодильник? Это что за спартанская обстановка? И что за аккуратист у меня в соседях?       Быстренько распотрошил на кровати сумку, достав из неё узкие голубые джинсы, дизайнерски порванные в стратегически важных местах — на коленях, и белую футболку со смеющимся смайликом на плече. Раздевшись до трусов, заметил клочок бумаги, торчавший из бокового отделения своей сумки.       — Расписание! — хлопнув ладонью по лбу, закричал я.       И какая сволочь придумала в день приезда сразу начинать учиться? И не важно, что я сюда попал уже в середине сентября! Войти–то в моё положение они могли?       С усердием стал изучать написанное, с удобствами устроившись на кровати и подобрав под себя левую ногу. Что тут у нас? Алгебра, физика, биология, физкультура, обществознание, английский язык, фехтование, плаванье, история… Стоп! Фехтование?!       — Вы уже совсем обнаглели? — спокойный голос за плечом заставил подпрыгнуть на полметра, запустив расписанием в лицо говорившего. Тот плавно увернулся, скрещивая на своей груди руки и пристально глядя на меня. — Если так хочется горячего и необузданного секса — подрочи и успокойся. Живо свалил из моей комнаты.       И всё это было сказано таким безэмоциональным голосом, что я недоумённо прикрыл глаза, стараясь успокоить готовое уже упасть в обморок сердце и выковырять из пятки вздрагивающую душу. Через пару секунд до меня дошёл смысл его речи!       — Это моя комната! — зашипел я, вставая на четвереньки и проваливаясь коленями в мягкий матрас. Волосы тут же занавесили моё лицо, скрывая обзор на этого сексгиганта. — А дрочить на тебя я при всём желании не смогу, боюсь, блевану ненароком!       Ну, это я немного погорячился. Пацан был действительно хорош собой с эстетической точки зрения. Высокий зеленоглазый брюнет с офигенной фигурой, о которой я мечтал всю свою жизнь. В смысле, иметь мечтал! Блин! — мысленно взвыл я, приподнимаясь и откидывая свою непослушную гриву назад. — У меня крыша поехала, sos!       — Сосед, значит, — невозмутимо кивнул чему–то брюнет. — Станешь приставать — шею сверну.       У меня пропал дар речи.       — Алекс, — продолжил он, подходя к креслу и забирая брюки.       — Что? — хрипло выдавил я, всё ещё находясь в прострации от его наглости.       — Я — Алекс, — усмехнулся брюнет, тыкнув себя в грудь пальцем. — А ты?       — А я нет, — всё, состояние пришло в норму: чакры очистились, дыхание вернулось, язвительность подбила глаз нерешительности и выгнала последнюю паковать чемоданы.       — Хм, — Алекс двумя пальцами погладил свой подбородок. — Нарываешься?       — Ой, — картинно испугавшись, я соскочил с кровати и встал в полный рост. — Я целенький, нарывов никаких нет, — провожу рукой по бедру и рассматриваю собственную ладонь.       Тишина, установившаяся в комнате, немного напрягла. Вскинул голову, чтобы встретиться с пристально рассматривающими меня потемневшими зелёными глазами. Впервые в жизни я смутился!       — Сэм, — кашлянул, чтобы сгладить неловкость.       — Тяжело тебе придётся, Сэм, — ответил брюнет, отворачиваясь.       Как же он был прав!       ***       У меня было такое ощущение, что всё окружение — извращенцы! Количество отбитых мною конечностей уже перевалило за сотню. Постоянное внимание, попытки зажать в углу, пощупать моё тельце, потискать задницу вводили в ступор и развивали бешенство. Полгода, шесть уродских месяцев мне не давали прохода! Впрочем, не только мне.       Половина записок, что подсовывали под дверь нашей комнаты, была адресована Алексу. Сначала я с ними ознакомлялся, ржал, зачитывал вслух спокойно лежавшему на кровати соседу душещипательные фрагменты, а после — озверел.       Даже преподы лояльно относились к подобным отношениям. Как же — «мужской монастырь», нужно же мальчикам сбрасывать напряжение! Уроды!       Мне учёба в голову не лезла! Когда дошло до серенад под окном в половине третьего ночи, понял: я готов на убийство.       На полном серьёзе продумывая способы расчленения трупов, я поделился одним из них с Алексом. Тот внимательно выслушал, покивал и внёс своё предложение:       — Стань моим парнем.       Сначала я не въехал. Смотрел на сидевшего за столом ко мне спиной брюнета, а перед глазами мелькали картинки кровавой резни бензопилой.       — А? — наконец озвучил свой вопрос я.       — Нам обоим это будет выгодно, — Алекс захлопнул крышку ноута и неторопливо обернулся, запуская в свои волосы руку. — Смотри, от тебя сразу отстанут, так как связываться со мной чревато. — Да, это он прав. Лучший фехтовальщик (для меня этот предмет — тёмный лес, а рапира — средство самоубийства), капитан футбольной команды (один раз приходил поболеть — на следующий день слёг с ангиной), предмет мечтаний половины школы. — Да и для меня выгодно…       Навострил уши, внимая сенсею.       — Отвалят наконец! — впервые слышу от него такой рык. Чуть не полез за календарём, чтобы обвести этот день в кружочек.       Пожевал нижнюю губу, обдумывая предложение. А что? Вполне может получиться. Я стану спокойно учиться, не отвлекаясь на записки, шаловливые руки и Лайла (беременного матроса, который почему–то решил, что я непременно должен стать его парнем). Да и Алекс — неплохой вариант.       — Согласен, — отвечаю, падая на кровать и раскидывая по сторонам руки.       — Придётся обниматься, чтобы наш обман не раскрыли, — голос Алекса был непривычно глух.       — Переживу, — отмахнулся я, уже мечтая увидеть вытянувшуюся морду Лайла. Слава Богу, этот придурок учился не вместе со мной.       — И целоваться, — голос приобрёл чуть хрипловатые нотки.       — Запросто! — представляю, как Алекс ревностно закрывает меня своей широкой спиной от преследователей.       — Спать в одной кровати…       — Чего?! — резко дёргаюсь и переворачиваюсь набок.       — Шутка, — улыбнулся Алекс. И едва слышно: — Но попытаться стоило.       — Ты о чём? — моя подозрительность включила красный сигнал.       — Ты доклад дописал? — сосед встал со стула и потянулся. Майка задралась, обнажив подтянутый живот с кубиками пресса.       — Немного осталось, но я его скоро начну, — сглотнул внезапно набежавшую слюну, мгновенно отворачиваясь. Это ещё что за гормональные всплески? Да я с этими озабоченными скоро сам начну к кому–нибудь приставать! К Алексу, например… вот он «обрадуется»!       ***       Территория перед пансионатом была полностью укрыта пушистым снегом. Парни собирались группами, чтобы подурачиться, покидать снежки, обсудить важные вопросы. Воскресенье — единственный выходной.       Алекс сказал, что будет ждать меня на ступеньках, и мы начнём представление. Я двадцать минут выбирал, что надеть! Сам себя не узнаю. Раньше я не задумывался над тем, как выгляжу. Но теперь же ситуация изменилась, верно? Я влюблён, а влюблённый человек всегда стремится выглядеть лучше для своей половинки.       Выбор остановил на синих утеплённых джинсах, чёрной водолазке и такого же цвета ботинках. Кожаная куртка на меху, и я готов.       Открываю дверь и получаю порцию снежинок за ворот.       — Куколка, а я тебя ждал, — голос Лайла, стоявшего на самой последней ступеньке, заставил заскрежетать зубами.       — Я тоже, — холодным тоном произнёс Алекс, отстраняясь от перил и приближаясь к замершему мне. — Привет, — рука парня легла на мою талию, и сосед притянул меня вплотную к себе. — Я скучал.       — Я тоже… скучал, — краснея, ответил я.       — Скучал по мне? — прошептал Алекс, улыбаясь краешками губ.       Я же мысленно дал себе пощёчину. Не всё же только ему отдуваться за двоих?       — А то! — обвиваю руками шею парня и прижимаюсь сильнее.       Уже представляю реакцию окружающих и не могу сдержать ехидного выражения лица. Алекс понимающе хмыкнул и наклонился, касаясь моих губ своими. А потом запустил пальцы в мои волосы и поцеловал по–настоящему.       Волна жара вмиг пробежала по телу, когда его язык коснулся самого кончика моего, лаская и дразня. Я отвечал на прикосновения, плавился от ранее неизвестных мне ощущений.       — Люблю, — выдох в губы. А я окаменел.       — И я, — слова давались мне с трудом. Перед глазами плыло, а ноги так и норовили подкоситься.       Ответил и лишь только теперь понял — вокруг невероятная тишина. Даже ветер перестал завывать, как бы прислушиваясь к нашему разговору.       — Ты почему без шапки? — Алекс сурово нахмурился, сведя брови к переносице.       — Я… я…       — А что здесь происходит? — голос Лайла вывел из ступора, в который я впал от подобной заботы.       — Любовь тут, матрос, — хриплым голосом пояснил я, немного отстраняясь от Алекса. Тот отряхнул снег с моих плеч и обернулся к остальным ребятам. — Тебе не понять.       — А я? — и столько обиды в голосе.       — Прости, не сложилось, — развёл я руками, самостоятельно обхватывая талию Алекса. — Твоя серенада была выше всяких похвал… только я не понял, с какой целью ты исполнял песню «Убери ногу с газа, Лина?», и откуда ты её откопал? Это намёк?       — На твою тормознутость, — буркнул Лайл, сжимая кулаки.       — Ещё одно подобное выражение, и я тебе обеспечу двухнедельный больничный, — ледяным тоном, от которого у меня мурашки от шеи к копчику побежали, пообещал Алекс.       — Ты же ни с кем не встречаешься?! — зашипел Лайл, делая шаг вперёд, преодолевая ещё одну ступеньку.       — Сэм для меня — всё! — припечатал сосед.       Если бы я не знал, что наши отношения — фикция, сам бы поверил.       — Когда он с тобой наиграется, Сэм, знай, я всегда рядом, — Лайл развернулся и сбежал со ступенек, махнув рукой своим друзьям.       — Ноги вырву, — Алекс не угрожал, он констатировал факт.       ***       Мы целовались везде! В столовой, перед кабинетами, на переменах, на уроках рука Алекса неизменно покоилась на моей талии, вгоняя меня в жуткое смущение.       Жаркий шёпот на ухо, поглаживание шеи, поцелуи в ладонь (я возмущался, но сосед просил не портить легенду), всё это вызывало во мне странные реакции. Я плавился, сходил с ума… я его хотел! По–настоящему! Через два месяца сосед стал моей навязчивой идеей.       Ночами, лёжа в кровати, я представлял, как Алекс набрасывается на меня, сжимает в объятиях и целует — напористо и агрессивно. Ворочался, а наутро, невыспавшийся и злой, спешил в душевую, чтобы сбросить скопившееся напряжение.       От меня действительно отстали. Нет, восхищённые взгляды остались, но к ним добавились завистливые и с ненавистью.       — Эй, блонди, а ты не боишься, что твой Ромео тебя бросит? — язвительно поинтересовался у меня Митчелл, наш с Алексом одноклассник. Довольно неприятный тип с огненно–рыжими волосами и водянистыми глазами. Он постоянно тёрся рядом с моим соседом, стараясь прикоснуться к нему, погладить… Бесил до чёртиков!       — А я что, Джульетта? — фыркаю, подходя к двери туалета, в котором мы сейчас вдвоём находились.       — Если тебе интересно, то Алекс сейчас окучивает Невила у вас в комнате, — донеслось мне вслед.       — Я не ревную, я не ревную, — как мантру повторял я, спеша в комнату. — Чёрт, вырву ему все выступающие части тела, но ревновать не буду!       Резко распахнул дверь и застыл. На моей (!) кровати копошились двое. Алекс прижимал одноклассника к одеялу, что–то шепча тому на алеющее ухо.       — Сука! — зарычал я, в несколько шагов приближаясь к этой парочке. — Убью!!!       — Сэм? — Алекс повернул голову, непонимающе глядя мне в глаза. — Ты же в душ собирался?       — А ты сразу же шалаву привести решил? — задыхаясь от злости, заорал я.       Невил сжался, испуганно на меня глядя. Видимо, жуткое зрелище я представлял в этот момент: горящие глаза, красное лицо, сжатые кулаки, искривлённый в оскале рот…       — Сэм, успокойся, ты не так всё понял, — сосед оттолкнулся руками от одеяла и встал, хватая меня за руку и прижимая к себе.       Я вырывался! Орал ему гадости, пинал, один раз даже укусил за шею, от чего Алекс вздрогнул и, толкнув, рухнул вместе со мной на кровать. Невила оттуда как ветром сдуло после моего возмущённого вскрика. Только и услышал, как за моей спиной резко захлопнулась дверь, но мне было не до этого. Моя агрессия рвалась наружу, и я не мог сдерживать её. И продолжил, вкладывая в слова всю охватившую меня ярость:       — Ты урод, Алекс!!!       — Сэм, в чём дело? — выдохнул он мне на ухо, чуть прикусив мочку. Замираю, боясь пошевелиться. — Сэ–эм, ты ревнуешь?       — Вот ещё! — возмущаюсь, пытаясь выбраться из–под заключившего меня в плен тела. — Мне влом постельное бельё менять!       — Ревну–уешь, — счастливая улыбка и поцелуй в губы.       — Отстань от меня, кролик озабоченный, я не намерен слушать твои бредни! — пищал я, старательно елозя по одеялу.       — Сэм, если не хочешь, чтобы я прямо сейчас показал тебе свои намерения — не шевелись, — хрипло прошептал Алекс. И тут я почувствовал его твёрдые намерения… очень твёрдые… почти как и мои…       Замер, стараясь даже дышать через раз. Зелёные глаза напротив потемнели, а тело Алекса напряглось, когда он ненароком задел мою плоть.       — Сэм... — простонал парень и сжал мои бока так крепко, что я чуть не вскрикнул.       — Хочу тебя… — это что, я сказал?       — Любимый…       Мир не поплыл, он взорвался! Я провёл пальцами по груди Алекса и, приподнявшись, припал к его губам. Жадные, невероятно горячие касания, почти болезненные объятия, стоны. Не мои, его…       — Не передумаешь? — Алекс смотрит неотрывно, словно боится, что я отвечу согласием… Нет уж! Надоело, хочу узнать, почувствовать…       Отрицательно качаю головой и облизываю вмиг пересохшие губы.       — Сэмми… — едва различимый шёпот, в котором смешалось всё — страсть, жажда, отчаянье, мольба. Прикрываю глаза, наслаждаясь желанными прикосновениями.       Губы Алекса касаются моих очень нежно и бережно. Приоткрываю их, позволяя его языку проникнуть в мой рот.       Горячая ладонь ложится на бедро, сжимая ткань шорт и обжигая. Выгибаюсь, с усилием сдерживая стон, а рука Алекса скользит вверх, сминая и увлекая за собой футболку.       Ладонь парня касается обнажённой кожи живота, новый жадный и настойчивый поцелуй. Волна нестерпимого жара, огонь в крови.       Приподнимаюсь, позволяя Алексу освободить меня от одежды. Он дышит тяжело и шумно, словно бежал километровую эстафету. В глазах отражается звериный голод.       — Алекс… — мой шёпот переходит в стон, когда парень опускается ниже и начинает покрывать поцелуями шею, плечи, напрягшиеся соски. Не выдерживаю, запуская пальцы в шёлк его волос. Из горла Алекса вырывается сдавленный хрип, а горячие губы прокладывают дорожку к животу. Моя кровь кипит, а перед глазами всё плывёт. Неосознанно выгибаюсь, когда чужая ладонь касается каменной плоти, сжимая.       Секунда, и на пол летит вся оставшаяся одежда, которая раздражает, мешает слиться воедино. Губы Алекса бесстыдно касаются самого сокровенного. А мне приходится сжать зубы, чтобы не закричать. Ласки то медленные и почти невесомые, то напористые и очень жадные.       Пылаю, не в силах сдержать дрожь. Собственные пальцы сминают белоснежное одеяло, сердце норовит вырваться из груди, а душа — разлететься на осколки.       Связь с реальностью теряется, сознание уплывает, бешеный стук сердца уже не слышен.       Ещё немного, чуть–чуть… Пытаюсь отстраниться, но мне не дают, сжимая бёдра. Выплёскиваюсь и, кажется, умираю. Волна удовольствия была такой силы, что я растворяюсь в ней, погибаю, чтобы через какое–то время вновь вернуться в мир живых.       Алекс осторожно приподнимается, касается губами моего живота, мягко поглаживая руками бёдра. Открываю затуманенные глаза и встречаюсь с такими же напротив.       — Алекс?..       Он улыбнулся. Отодвинулся, чтобы лечь рядом, обвил рукой мою талию и коснулся губами плеча.       Попытался прижаться к нему сильнее, но парень отстранился. Алекс дышал тяжело и с хрипами.       — А ты? — выдыхаю, непонимающе глядя в лицо соседа, глаза которого уже прикрыты.       — Сэм, это больно, — глухо отозвался брюнет.       Я отодвинулся и провёл ладонью от его груди до живота. Алекс в момент напрягся, перехватывая мою руку.       — Не делай так, я с ума схожу от желания…       Выдёргиваю ладонь из захвата и тянусь к его плоти, тут же её сжимая.       Алекс глухо стонет и дёргается, словно мои прикосновения причиняют ему боль. Набравшись смелости, провожу по стволу рукой и… запутываюсь в кудряшках! Ответом на мои действия стал глухой, исполненный звериной мощи рык.       Один рывок, и я снова опрокинут на спину и прижат к одеялу. Пьянящий и дурманящий поцелуй накрыл рот. Судорожно вздохнул и впился ногтями в его плечи. Кажется, это стало последней каплей…       Алекс уже не сдерживался. Целовал, ласкал, гладил, кусал. Голова кружилась, разум подёрнулся дымкой, и я уже не сдерживал стоны. Тем более что Алекс безмолвием также не страдал.       Когда ощутил дискомфорт между ног от движения его пальцев, слегка струхнул. Но дальнейшие действия брюнета полностью затмили всё. Столько нежности, страсти…        Боль от вторжения «не пальцев» отрезвила, заставив прикусить кулак и выдохнуть. Чувствуя, как проникает в меня горячая плоть, понял — я его люблю! Всем сердцем. И когда только успел?       — Любимый, Сэмми… — слова Алекса сквозь стон.       Движения брюнета болезненные, но очень осторожные, словно он с трудом, но сдерживается, стараясь уберечь, причинить как можно меньше боли. Я же потерялся в ощущениях. Несколько сильных движений, и я умираю вновь, слыша, как рычит Алекс, падая мне на грудь, придавливая.       Снова горячие объятия, тяжёлое дыхание и тьма поцелуев.       — Ты же понимаешь, что теперь наши отношения перестают быть игрой на публику? — хрипло и интимно шепчет Алекс мне на ухо.       — Ты меня бросаешь? — притворно ужасаюсь, делая движение бёдрами вверх, намекая, что пора бы уже слезть с меня.       — Сэм, ты только мой, и никакие Лайлы, Найджелы и Оливеры к тебе больше не подойдут! — а сколько суровости в голосе. Я прямо уже бояться начинаю.       — А Невилы? — осторожно интересуюсь. Любопытно же!       — Ты на что намекаешь?       — Если я увижу хоть одну особь мужского… э–э–э… любого пола рядом с тобой, изменю! Сразу же! С первым встречным! — выбираюсь из–под Алекса и уже сам нависаю над ним.       А этот гад улыбается.       — Он пришёл, чтобы спросить у тебя решение задачи. Остался дожидаться, потом напал… еле отбился, а тут ты, — пояснил сосед, обхватывая мою талию руками и прижимая. — Я бы и от второго раунда не отказался, только боюсь — не сдюжишь.       — Это я–то? — возмущаюсь.       — Это предложение? — у Алекса в глазах лукавые смешинки.       Прислушиваюсь к своим ощущениям. Болит! Не сильно, но чувствительно.       — Не, давай завтра, — сползаю с горячего тела, укладываясь рядом.       — Два раза, — тут же откликается Алекс.       — Да хоть три!       — Ловлю на слове…       Прости, отец, я не оправдал твоих надежд… но ты сам виноват! Не быть мне крутым бизнесменом, что ж, тогда в юристы пойду! Надо же кому–то моего архаровца от тюрьмы отмазывать…