Тепло, пронесённое сквозь время

Он просыпается и понимает, что не чувствует тепла чужого тела, что рядом – пустота. Слепо шарит рукой по кровати, но под пальцами – лишь холод простыней. Лео открывает глаза и сонно осматривается. Все тут же встает на свои места. «Да что же это такое…» Верно, он здесь один, и так и должно быть. Но чувство несправедливой потери, словно его лишили чего-то очень важного, ноет где-то в районе груди, заставляя досадливо скрипнуть зубами. Лео поспешно включает ночник и нашаривает на тумбочке очки и заготовленные с вечера блокнот с ручкой. Мир, наконец, обретает фокус, и Лео пробегает глазами по строчкам на первой странице, написанным накануне. «С этого момента я буду записывать сюда все детали своих снов. Сразу после пробуждения, это важно, так говорил мозгоправ. Глупости, как мне кажется, неужели это может как-то помочь? Но ему виднее, врач все-таки». Лео переворачивает страницу и начинает писать. «1.09. Вроде бы это была библиотека, по крайне мере, я помню ряды высоких стеллажей. Я сидел на диване и читал книгу, а он… не помню, что он делал, но помню, что через какое-то время он уронил голову на мое плечо и, кажется, заснул. Стало неловко и как-то… тепло. Через какое-то время я сам стал засыпать, и проснулся. Снова это чувство потери». Немного подумав, Лео зачеркивает последнее предложение. Писать о своих чувствах в обязательную часть домашнего задания не входит, а эти ощущения он и так знает наизусть. Забыть не получится при всем желании. «Эти сны когда-нибудь сведут меня с ума». Тихонько чертыхаясь про себя, Лео бредёт в утренних сумерках в сторону кухни. Пару раз спотыкается о жестяные банки из-под кофе и распинывает их по сторонам, сетуя на свою нечистоплотность. Хотя и не для кого: сам он к таким вещам не притязателен. Босые ноги сразу леденеют от хождения по холодному полу, и Лео не глядя щелкает чайником: другого способа согреться не предусмотрено. Пробегает взглядом по циферблату часов и сдерживает раздраженный вздох. Он и не помнит, когда в последний раз задерживался в постели после семи утра. Зябко вздрагивая всем телом, юноша поправляет сползающую с костлявых плеч несоразмерно большую футболку и забирается на подоконник с ногами. Рука привычно находит в кармане полупустую пачку сигарет. После нескольких щелчков Лео бросает бессмысленные попытки вытянуть огонь из зажигалки, в которой, по всей видимости, очень не вовремя кончился газ, и просто зажимает сигарету между зубов и принимается покусывать фильтр. В слабом свете едва пробивающихся сквозь затянувшие небо тучи первых солнечных лучей маленькая кухонька выглядит еще более невзрачной и серой, словно погруженной в туман. Блаженную утреннюю тишину нарушает лишь размеренное гудение чайника и слабый шум изредка проезжающих автомобилей. Сквозь мутноватое стекло Лео всматривается в пейзаж лениво просыпающегося города, а перед глазами все мелькают обрывки сна: неясные и расплывчатые, они пропитаны теплом и ощущением какой-то наивной сиюминутной радости. Словно для контраста с чудесной не-реальностью Лео становится еще холоднее. Чем счастливее он в своих снах, тем более опустошенным он чувствует себя после пробуждения. Это убивает. Лео не помнит, когда это началось: может быть, месяц назад, а может быть, год. Или эти сны снились ему всегда, но лишь недавно он начал это понимать. Просто в какой-то момент он осознал, что во снах, которые посещали его чуть ли не каждую ночь, фигурирует один и тот же человек. Лео не мог нарисовать в голове его образ или вспомнить его голос. При малейшей попытке представить его лицо, разум словно возводил непреодолимую стену: могли всплывать какие-то несущественные детали одежды или обстановки, но только не лицо. Однако сомнений в том, что это один человек, у Лео не было: одинаковым было ощущение близости и нужности, что наполняло его во сне и сразу после пробуждения. Во сне ему казалось, что тот человек – смысл его жизни, что он счастлив просто говорить с ним, невзначай касаться его руки, смотреть в глаза… «Глаза». Неожиданно всплывшая в сознании деталь ошарашивает Лео, и он снова бежит в спальню, являющуюся по совместительству гостиной и библиотекой, берет блокнот и делает запись. «У него глаза голубые. Не такие, как небо, а какие-то бледные, льдистые». Сделанное открытие поражает Лео: это первая деталь внешности, которую он может вспомнить наверняка. С его губ слетает вздох облегчения. Неужели методика начинает действовать? Свежего воздуха хочется сильнее, чем согреться. Забыв про давно закипевший чайник, Лео поспешно собирается: умывается, с трудом расчесывает длинные, долгое время не стриженые волосы, натягивает первую попавшуюся под руку одежду и выходит из дома.

***

Осень в этом году явно решила сыграть над людьми злую шутку, воцарившись на порядок раньше положенного срока. Несмотря на то, что календарь еще вчера показывал последний летний месяц, большая часть листвы уже потеряла свой насыщенно-зеленый цвет и была тронута желтизной. Несколько дней шли непрекращающиеся дожди, иногда переходившие в настоящие ливни, но в итоге погода все же сжалилась над незадачливыми обывателями и сменила гнев на милость, оставив лишь изредка накрапывающий дождик. Лео, натянув капюшон в попытке спрятаться от уколов мелких холодных капель и сетуя на то, что забыл дома зонтик, поспешно направляется в сторону колледжа, лавируя между глубокими лужами, оставшимися после ночного ливня. Двери здания уже открыты, хотя до первых занятий еще около часа. Стряхнув с себя воду, словно промокший кот, Лео привычно следует по знакомым коридорам в направлении библиотеки: в это время она обычно уже открыта. Но увидев висящую на двери табличку, он разочарованно вздыхает: в первый учебный день библиотека открывается на час позже. Юноша разочарованно бредет к кабинету, в котором будет проходить первая пара, и, предсказуемо застав его запертым, забирается на подоконник неподалеку. Сделав громче музыку в наушниках, достает сигареты и купленную по дороге зажигалку и закуривает. Дым приятно согревает внутренности, и Лео постепенно наполняет чувство легкой эйфории. Пустые коридоры, которые через каких-нибудь сорок минут начнут наполняться сотнями шагов и голосов, имеют какое-то свое очарование. Погрузившись в свои мысли, растворяясь в музыке и табачном дыме, Лео прислоняется спиной к стеклу, закрывает глаза и сам не замечает, как почти мгновенно погружается в дрёму. Ему кажется, что прошел всего один момент, когда его плеча касается чья-то рука, заставляя вздрогнуть и открыть глаза. Нарушителем спокойствия оказывается парень примерно одного с ним возраста, одетый в форму колледжа, однако, не смотря на то, что у Лео не так много знакомых среди сокурсников, он уверен, что видит этого парня впервые. Юноша мельком окидывает «нарушителя» взглядом, подмечая пепельно-русые очевидно искусственно взлохмаченные волосы, тронутую легким загаром кожу, высокий рост и широкие плечи. Лишь спустя несколько секунд до Лео доходит, что незнакомец что-то вещает с суровым выражением лица, обратившись к нему. Он поспешно выдергивает наушники, и до него доходит обрывок фразы: - …как у вас здесь, но в моем прежнем колледже за это бы уже давно… - Что, прости? – с невинным видом переспрашивает Лео. Лицо парня принимает совсем уж злобное выражение, когда тот понимает, что его все это время не слушали. - Мало того, что курить на территории учебного заведения запрещено правилами, так ты еще и чуть все здесь не спалил, - медленно, словно сквозь зубы, повторяет он, кивая на руку Лео. Тот прослеживает за его взглядом и удивленно понимает, что все еще сжимает дотлевающую сигарету, которая уже грозится обжечь ему пальцы. Лео, пожав плечами, как бы говоря, мол, с кем не бывает, кидает сигарету в стоящую неподалеку урну и смахивает пепел с подоконника на пол. Парень бросает на него недовольный взгляд и продолжает менторским тоном: - Может, конечно, в вашем учебном заведении это норма, но в приличных местах за такое исключают. - Нет же никого, - безразлично бросает Лео, неопределенно махнув рукой в сторону коридора. - Да какая разница?! Правила для того и созданы, чтобы им следовать. Младшекурсники совсем стыд потеряли. - Вообще-то я на третий курс перешел, - парирует Лео, насмешливо приподняв брови, но из-за длинной челки и очков с толстыми линзами, через которые едва видно глаза, этот жест остается незамеченным. Незнакомец, явно удивленный, немного смешивается, но тут же продолжает с еще большим пылом. - Тем более! Старшие пример подавать должны, а ты куришь прямо в школьных коридорах. Стыд бы поимел. Лео закатывает глаза, но этот жест также остается без внимания. - Да кому какое дело? До занятий еще много времени, никто бы этого не увидел. Странно, что ты здесь так рано. И, кстати, я тебя раньше не видел, - роняет Лео, легко меняя тему. – Ты первокурсник или… - с сомнением тянет он, еще раз окидывая парня взглядом. - Я перевелся. Тоже на третий курс, - отвечает тот, как-то резко остывая, явно не заметив манипуляций Лео. – А рано, потому что расписание перепутал, - неловко добавляет он, прислоняясь спиной к подоконнику рядом с Лео и складывая руки на груди. - Вот как. Воцаряется тишина. Лео не знает, что еще сказать, да и нужно ли что-то говорить, но элементарные нормы приличия не позволяют ему снова надеть наушники и погрузиться в собственные мысли. Чтобы скрыть неловкость, он начинает копаться в сумке, проверяя, все ли на месте. - Элиот, - внезапно произносит парень, и Лео удивленно поднимает голову, несколько секунд глупо глядя на протянутую руку. – Меня зовут Элиот, - повторяет тот, видя его замешательство. - Я Лео, - произносит юноша, неуверенно пожимая руку, и впервые смотрит прямо в глаза нового знакомого. Голубые. Бледные, льдисто-голубые глаза. Кожа покрывается мурашками, а перед глазами мелькают, словно кадры старой кинопленки, обрывки последнего сна. Лео, словно обжегшись, отшатывается назад и потрясенно распахивает глаза. Он соскакивает с подоконника, хватает свою сумку и опрометью бросается в противоположную от нужного кабинета сторону. - Эй, да что такое? – слышит он брошенные вслед слова, но уже скрывается за поворотом, оставляя совершенно растерянного парня в одиночестве.