***
Christophe Mae — J'ai Laisse
***
Идеальный профиль, узкие скулы, прямой нос, на коем нет и малейшей горбинки, розовые губы, так явно выделяющиеся на фоне смуглой кожи, и глаза. Большие, выразительные глаза цвета черного кофе, обрамленные густыми, длинными ресницами. Ты хочешь запечатлеть это как можно быстрее, делая наброски на плотной бумаге. Так быстро, как только позволяет уже чуть поднемевшая рука. Жаль, что нет красок. Портрет останется черно-белым, ведь ты совсем не хочешь испортить его неточностью. Черный ежик волос находится в беспорядке, таком манящем и заводящем, а карандаш хочется бросить и провести рукой по его волосам, пропуская их через пальцы и наслаждаясь их шелком. Штрих, штрих, штрих, тень. Шаг за шагом, медленно, растягивая удовольствие смотреть на широкую спину. Наблюдать, как мышцы перекатываются под обтягивающей рубашкой от любого, даже самого незначительного движения. Наслаждаться плавным изгибом рук, таким грациозным, совсем несвойственным для юноши. Линия, штрих, затемнение, штрих. Он кажется таким загадочным, неземным и неприступным, и ты отводишь взгляд как можно быстрее. Ведь такой, как ты, недостоин даже смотреть на такое божество, как он. Но все равно продолжаешь рисовать его каждый день. Продолжаешь наблюдать за тем, какой он идеальный. Глубокий цвет глаз затягивает, словно в омут, и ты застываешь на секунду, любуясь темной радужкой. Проходит всего мгновение, прежде чем ты понимаешь, что он смотрит на тебя. Белозубая улыбка, от которой по спине разбегаются мурашки, обнажает совсем небольшие ямочки, и твое сердце пропускает удар. Он смотрит на тебя. Смотрит и улыбается еще шире, а краска уже расползается по твоим щекам, убегая под кудрявые волосы. Ты прячешь взгляд серо-зеленых глаз за портретом, не осмеливаясь посмотреть на развалившегося юношу еще хоть раз. — Ты учишься? Ты вздрагиваешь, когда над ухом раздается мягкий тембр его голоса. Так рядом, что ты чувствуешь аромат его парфюма, и ты точно знаешь, что тебе приснится это ночью. — Н-нет. Эта твоя чудная способность заикаться в самые неподходящие моменты делает из тебя неуверенного мальчишку. Но иногда тебе хочется, чтобы люди заметили тебя. Заметили, что в тебе тоже живет обычный влюбленный подросток. — Ты замечательно рисуешь. Вот так вот, всего три слова, а по цепочке позвонков вновь бегут мурашки. Обегают кожу и останавливаются где-то в сердце, заставляя его трепыхаться. — С-спасибо. — Не волнуйся так. Я не кусаюсь. Ты только коротко киваешь, однако продолжаешь рисовать, чему немного удивляешься, ведь обычно ты все хватаешь и уходишь без лишних слов. — Я замечал тебя раньше здесь. У тебя красивые глаза. Ты застываешь, и из рук падает карандаш, а за ним и почти законченный портрет. Без обычного зазрения совести смотришь прямо в карие глаза, пытаясь отыскать хоть что-то. Но вместо этого видишь, как солнечные зайчики играют в прятки в черном шоколаде. И ты вдруг улыбаешься, с восхищением наблюдая за тем, как он замирает тоже, обнаружив твои ямочки на щеках. Минутное молчание, в котором сквозит столько эмоций и чувств, которое совсем не кажется тяжелым, заканчивается. — Пойдем? Я хочу, чтобы ты нарисовал меня еще раз. И ты идешь за ним. Рядом, так близко, даже не зная его имени. Но у вас уже целая вселенная, ради которой можно просто идти рядом, касаясь нежной кожи руки. И пусть эта вселенная почти не ощущается, пусть она невесома. И даже если ничего не получится, у тебя всегда будет он. Тот парень с портрета и глазами цвета горячего шоколада.