Ты задержалась

Вот так всегда... Как же это бесит, я только вернулся с задания и тут же нужен гребаный отчет. К чему он? Какая, блять, разница, сколько и как я убил?! Все бесит, мои сигареты почти закончились, мои нервы тоже. Закончились, к херам. Иду по длинному коридору, теплый свет от ламп сейчас невероятно раздражает, хочется закрыть глаза и никого не видеть. Никого и ничего. Никого... Никого? Сейчас два часа ночи, почему в кабинете этой глупой женщины еще горит свет? Ах да.... Она же теперь секретарь Воноглы. Занимается нашими делами, обрабатывает отчеты, расходы, планирует встречи. Осталось три. Всего три гребаные сигареты. Нервы уже ни к черту. В резеденции нельзя курить, но сейчас то какая разница? Перехватываю отчет поудобней и закуриваю, выдыхая белый дым. Так проще. Так легче. Легкие заполняет дым. Затягиваюсь сильно, почти до хрипа в горле, и до помутнения в глазах. Такие крепкие, что вызывают головокружение. Не так давно я перешел с легких сигарет на эти, дорогие, итальянские, тяжелые. Слегка заглядываю в приоткрытую дверь, лампа освещает рабочий стол, Хару что то сосредоточенно печатала, слегка морща маленький носик и потирая глаза. -Эй, глупая женщина, ты что тут делаешь? У нас же завтра совещание, иди спать... Девушка вздрогнула и перевела на меня взгляд. Рассеянно поморгала и, наконец, сосредоточила взгляд на моем лице. Между бровей залегла складочка, показывая неприязнь к сигарете во рту. Хотя она промолчала. Раньше она даже вырывала их у меня из рук. Раньше она на меня кричала, обзывалась, злилась, подкалывала. Теперь она просто морщится и молчит. Вроде бы хочет что-то сказать, но потом передумывает и переводит взгляд обратно на монитор. -Что ты хотел, Гокудера-кун? Ооо это уважительное "Гокудера-кун" сколько лет она уже живет в Италии? Пять? И тем не менее эта тупая уважительная приставка никуда не делась. Не отвечаю. Просто подхожу к столу и кидаю папку. Она поймет, что это. Она поймет, за чем это нужно. Она поймет, что с этим делать. Она просто поймет... Смотрю на ее лицо. Помада, которая уже слегка размазалась от ее постоянных покусываний губы, пудра. Она раньше никогда не пользовалась ни пудрой, ни тональным кремом. Теперь она замазывает синяки под глазами. Сон по пять часов, а то и меньше, еще никому не помогал. Она допечатывает какой-то приказ. Сохраняет, отсылает по факсу, готовиться уже открыть новый документ, но я пресекаю ее попытку, кадя свою руку на ее, поверх мышки. Она вздрагивает и удивленно переводит на меня взгляд. Вот такой, с поднятыми вверх бровями, раскрытыми широко карими глазами и приоткрытым ротиком. -Что ты творишь?! Мне работать надо! Секунда. Замешательство, что то меняется в твоем взгляде, но я не сразу улавливаю. Потом понимаю. Вот так, снова смотришь на меня вот так. Или мне кажется? Интересно, ты помнишь тот вечер? Наш первый с тобой поцелуй? Мы тогда здорово напились. Особенно ты, милая моя. Тогда ты была честной. Тогда ты все это начала. Помнишь? А мы ведь были уже не детьми. А ты тем не менее смущалась. Мы так с тобой и не переспали, чертова честность, чертово уважение. А сейчас? Сейчас ты согласишься? Сейчас? Прямо здесь? Похоже я сказал это вслух. Даже не сказал. Прошептал. Одними губами, а ты понимаешь о чем я, думаешь о том же, о чем и я. Мы ведь похожи, а я раньше это рьяно отрицал. Слегка приподнимаешься и целуешь меня, вот так, легко, нежно, аккуратно. Так целуешь только ты, как в первый раз. Каждый раз, как первый. Твои ресницы дрожат, губы тоже, да ты вся. Почему же ты, чертова женщина, ТАК дрожишь?! Отстраняешься, не поднимая на меня глаза. Я только сейчас понял, что уже давно держу сигарету в руке. Белый пепел падает на стол. А ты даже не пытаешься это заметить. Смущена, потеряна. Эй, Хару, неужели это поздняя ночь на тебя так влияет. Ха, а может отсутствие парня? Я более чем уверен, что после повышения его не стало. А может, и не было никогда? Неужели так по мужику соскучилась? Ты то себе вольностей никогда не позволяла. Но все меняется, так? -Заканчивай уже, ты же должна спать, глупая женщина. Как будто сама не понимаешь. Тихо, шепотом, ей в губы. Она близко, слишком близко, на расстоянии миллиметров. Мой голос хриплый. То ли от сигарет, то ли от того, что твое дыхание касается моих губ. Давай же, давай. Еще раз. Поцелуй меня. Еще. Один. Раз. Ты же хочешь. Я знаю. Ты не первая моя девушка. Ты не последняя. Но сейчас, давай. Я сорвусь, не выдержу. Ты так изменилась. На столько другая. Хватаю тебя за руку, притягиваю ближе. Еще один поцелуй, но теперь уже я. Затягиваю тебя, глубоко, сильно, тягуче. А ты отвечаешь, идиотка. Я же не выдержу, сорвусь. Беру тебя за бедра, сажаю на стол. Твои стоны просто прекрасны. Я заставлю тебя сказать, что ты меня хочешь. Ты. Сама. Меня. Попросишь. да, именно. Быстро стягиваю твою блузку, вырывая пуговки. Расстегиваю юбку, которая спадает к нашим ногам. Хару, боже! Когда?! Когда, черт возьми?! Когда ты стала носить это кружевное белье? Когда на тебе появились эти волшебные чулки?! Поднимаешься на носочки, насколько это возможно в твоих туфлях, и притягиваешь еще ближе, попутно стягивая галстук и нетерпеливо расстегивая пуговки на рубашке. А сколько? Сколько у тебя парней было до меня? Нет. Не имеет значения. Сейчас здесь я, а значит, что на эту ночь ты принадлежишь только мне. На следующую неделю, правда, тоже. Вся шея уже покрыта яркими засосами. Поверь мне, они еще не скоро сойдут. Тянешься рукой к пряжке ремня, но я перехватываю твои руки. Нет. Это моя партия. Здесь я веду. Укладываю тебя на стол, попутно смахивая бумаги. Целую и опускаясь ниже. Ты уже мокрая. Насквозь. Какой же приятный запах. Аккуратно провожу языком от пупка и ниже, к краю трусиков. Слегка тяну вниз и последняя твоя защита спадает. Да она уже и не нужна тебе. Коленки против твоей воли разъезжаются в стороны, приглашая. А я не тороплюсь. Нет. Слишком просто. Твое прерывистое дыхание, вздымающаяся грудь, рваные вздохи и стоны. Вот то, что я хочу. -Хаято.... Произносишь на выдохе, подавляя стон. Ну же. Давай! Скажи это! -я хочу тебя... Фраза тонет в крике. Но раз ты сама попросила. Как я могу отказать. Быстро стягиваю брюки вместе с боксерами. Устраиваюсь между твоих ног. На них уже видны следы от моих пальцев. Ну ничего. Никто ведь не увидит? Я прав? Вхожу резко, сразу и на всю длину, заставляя тебя выгнутся дугой. Ты уже не сдерживаешь стоны. Если кто-то и был в коридоре, он уже понял в чем дело. Ты сжимаешься, получая оргазм, долго, протяжно стонешь, ища за что зацепиться руками на столе. А я кончаю в тебя, не думая о контрацепции. А зря. Надо бы. Но сейчас мне плевать. Ты садишься и утыкаешься мне носом в грудь, краснея и тяжело дыша. Нашла время стесняться. Где была твоя робость пару минут назад, когда мы с тобой стол на прочность проверяли? Я быстро натягиваю трусы и брюки обратно, не мучаясь с поясом. Утром разберусь. Беру свою рубашку и накидываю тебе на плечи, обнимаю и целую в макушку. Мой взгляд приковывает большой диван в конце комнаты. -Ну что, глупая женщина, теперь ты пойдешь спать? Я отхожу от тебя и ложусь на диван. Удобный. Кожаный и невероятно мягкий. -На сегодня мне хватит. Улыбаешься мне в ответ, беря плед с кресла. Ложишься рядом, укладывая голову мне на грудь. Интересно, а ты до сх пор любишь Десятого? Вряд ли, знаешь же про их роман с Киоко. Ты тогда грустила, хотя и скрывала это. Твое дыхание становится тихим и мерным, уснула. Еще бы, сколько ты уже живешь на кофе? Хару, ты утром меня убьешь. За разорванную блузку, шатающийся стол, разбросанные отчеты, за засосы у тебя по всему телу, за то что я не предохранялся, но это будет утром, а сейчас... Сейчас я очень рад, что ты задержалась...