Про фартук.

День выдался попросту отвратительным. Начался он с того, что Джон наступил на кошку. Кошка была чёрно-белая, пушистая и, наверное, при обычных обстоятельствах не настолько кусачая, но тут Джону повезло познакомиться с самой тёмной стороной её натуры. Чисто по-человечески (или по-кошачьи) он кошку хорошо понимал: сначала её притащили из приюта, потом половину ночи подключали к её груди проводки и страшно гудели рядом машиной, напоминающей Пылесос (как вам известно, все кошки произносят слово Пылесос с большой буквы, ибо он велик и страшен). И только-только несчастное пушистое создание прилегло отдохнуть в тихой и относительно мирной комнате, как тут на него наступают огромной тёплой ногой, да ещё и орут от ужаса и боли над ухом. Тут, согласитесь, кто угодно несколько огорчится. Оставляя разводы крови по коридору, Джон, бормоча что-то невнятное, дохромал до ванной. Шерлок в трагичной позе распятого Христа, в одних пижамных штанах стоял посреди гостиной. К его груди были прилеплены электроды, идущие к подозрительно жужжащей машине, похожей на пылесос. - Что за чёртова кошка у нас в доме?! - рявкнул Джон из ванной, пристраивая кровоточущую ступню на край душевой кабинки - и при этом стараясь не завалиться назад. - Это кот, Джон. Видимо, это было исчерпывающее объяснение. - Ты его кормил? О, господи, кого я спрашиваю... - Джон промыл царапину, брызнул на неё анисептиком и быстро заклеил. - Кис-кис-кис. Кот, как бы его не звали в прошлой жизни, на "кис-кис-кис" откликнулся и благосклонно согласился разделить с Джоном его завтрак. Вошедший в кухню Шерлок замер в проходе и стал с подозрительной внимательностью рассматривать, как они едят, разве что пульс не замерял. - Шерлок, - тяжело вздохнул Джон. - Пожалуйста, просто сядь и поешь, и прекрати... Это. Шерлок странно себя вёл в последние дни. Джон мог натолкнуться на него, выйдя из душевой кабинки (Шерлок с самым невинным видом чистил зубы или причёсывался перед зеркалом, и всю последующую ругань игнорировал с самым оскорблённым лицом), проснуться ночью и обнаружить стоящую над его кроватью жуткую сгорбленную фигуру (которая приобрела в ту ночь пару замечательных синяков на коленке - куда Джон дотянулся на полном автомате, туда и вдарил), но самым ужасным было поведение Шерлока во время завтрака, обеда и ужина. Он, не отрываясь, буквально заглядывал Джону в рот, внимательно следил за тем, как часто он глотает - и даже, кажется, считал, сколько раз за один кусочек тоста двигалась челюсть Джона. Желание завесить лицо Шерлока кухонным полотенцем было почти непреодолимым, и если бы не армейские столовые, эти тесты на выдержку и терпеливость, Джон вряд ли сдержался бы. Но вернёмся к ужасному дню. После того, как Джон покормил Кота (заморачиваться с именем в тот день не хотелось) и строго-настрого запретил Шерлоку проводить на том любого рода эксперименты, доктор Уотсон вышел из дома, ещё не зная, что по пути на работу ждала его, распахнув свои гостеприимные ледяные объятия, глубокая заледеневшая сверху лужа. Если бы Джон знал, что эта радостная встреча произойдёт, он бы не торопился заматывать травмированную ногу пластырем или стараться обеззаразить её - что толку! Хромая, в промокшем насквозь ботинке, он дошёл до работы, с тоской думая о намеченном сразу после работы свидании с прекрасной Джейн. Высушить ботинок удалось, а вот сохранить его чёрный цвет - не очень: из-под чёрного почему-то художественными трещинами и разводами показалась коричневая краска, и левый ботинок приобрёл куда большую оригинальность, чем обыкновенный чёрный. Зато некогда светло-серый носок стал прекрасно-чёрным, с пикантными разводами. О, Джейн была в восторге. Во всяком случае, она не сводила глаз с его ботинка, а чуть позже, когда они вошли в её квартиру, и с носка. Это нервировало, и Джон всё думал пошутить по этому поводу, но пока он думал, нужное время прошло, и шутка выглядела бы неловко. Впрочем, весь этот вечер можно было бы охарактеризовать этим словом: неловко. В какой-то момент он неловко полез её целовать, а она неловко отстранилась. На пути домой его, расстроенного и злого на себя, с утешительными объятиями поджидала всё та же лужа. На этот раз - его правый ботинок. - Да вы, должно быть, шутите, - пробормотал Джон, добавив про себя мысленно ещё пару крепких непечатных выражений. Шерлок чем-то гремел на кухне, и Джон вспомнил, что забыл купить продукты, но сил на это уже не было. Он постарался было залезть в горячий душ, но, включив воду, обнаружил, что горячую воду отключили. Озверевший и дрожащий, Джон вылез из душа и уныло поплёлся на кухню. Шерлок готовил. Мука нежно застыла мазком на его правой щеке, а когда он махнул ножом, кусочек томата ласточкой пролетел через всю кухню и приземлился прямо у ноги Джона. - Очередной эксперимент? - вяло поинтересовался Джон, садясь на своё место. Чайник оказался обжигающе горячим, но налить чая Джону не удалось: Шерлок выдернул чайник и залил воду на мерзко зашипевшую сковороду. Кот, который, как оказалось, сидел на месте Шерлока, подскочил от этого звука, треснулся головой об стол и жалобно мяукнул. - Почти... - неопределённо пробормотал Шерлок и вернул чайник на место. Джон придвинул к себе чашку и только потянулся за чаем, как заметил то, что заставило его застыть на месте, глупо и нервно моргая. На Шерлоке был надет простой чёрный фартук с огромной фиолетовой клубникой по центру. Огромной. Фиолетовой. Клубникой. - И... Э... - задавать этот вопрос Шерлоку ему ещё не приходилось, но в этой квартире по два-три действия за день происходили в первый раз в жизни Джона. - Что ты готовишь? - Ризотто, - отозвался Шерлок, снова лихо орудуя ножом. Кажется, Джон видел за рукой Шерлока что-то вроде щупалец осьминога, но сказать наверняка было сложно. - Это будет... Эээ... Наш ужин или... - Наш ужин, - раздражённо ответил Шерлок, но Джону почему-то показалось, что за раздражением он скрывает смущение. - Эээ... Хорошо. К моменту появления ризотто на столе Джон уже переоделся, прочёл газету, принял-таки горячий душ, погладил Кота и порядком подобрел, так что с любопытством выглядывающая из рисинок медуза скорее рассмешила его, чем вызвала неодобрение. Впрочем, выражение лица у застывшего напротив него Шерлока было донельзя трогательное, и смех Джон постарался сдержать. - Это... Вкусно, - осторожно сообщил Джон. Рис оказался чрезмерно пересоленным, а местами - недоваренным, а осьминогом вполне можно было стирать карандаш с листа, настолько резиновым он был на вкус. Но, на удивление, есть было можно. - Ладно, Джон, на самом деле, - вздохнул Шерлок. - Ты пересолил рис, - сказал Джон. - И не доварил. А так ничего. Я голодный и забыл купить продукты, так что даже рад тому, что ты что-то приготовил... Если ты, конечно, ничего туда не подмешал. - Нет, разве что, как ты говоришь, избыток соли, - Шерлок приуныл, но через пару минут, видя, как Джон потянулся за добавкой, несколько воспрял духом. - Я бы хотел научиться готовить. Ты не будешь против, если я... - Что? - непонимающе переспросил Джон, видя, что Шерлок замер. - Ну... Если я некоторое время буду готовить нам завтраки, обеды и ужины? Джон озадаченно нахмурился. - Я всё ещё не понимаю, зачем тебе это нужно. - Я просто хочу научиться, - соврал Шерлок. - И ты не поможешь мне с... - Нет. - ...одной вещью, - Шерлок вздохнул. - Джон. - Ладно, - Джон усмехнулся. - Что делать? - Сними рубашку и подойди к дивану. Странное дело, но когда Шерлок скользил руками по его груди, Джону показалось, что он задерживает пальцы на коже дольше, чем следует. И на удивление... Это было приятно. Очень приятно. Если подумать, он вообще спокойно позволял Шерлоку дотрагиваться до себя, сидеть рядом слишком близко, шептать прямо в ухо... И эти вечерние посиделки на диване, когда Шерлок читал или смотрел телевизор - и вертелся, пока не устраивался в какой-нибудь неудобной позе прямо под боком Джона. И им обоим это нравилось. Джон дёрнулся, когда Шерлок случайно скользнул пальцем по его шее. Это было... Слишком интимно. И, хотя Шерлоку он мог бы позволить почти всё, это внезапное прикосновение выбило Джона из колеи. - Прости, я задел тебя проводом? - Нет, всё в порядке, - растерянно ответил Джон. Машина терпеливо загудела, записывая для Шерлока какую-то невероятно важную информацию. - Ну, вот и всё, - сказал Шерлок. - Спасибо. Ты не против, если я несколько раз сниму показания? Мне нужно проследить динамику. - Динамику чего? - спросил Джон, не надеясь на ответ. - Динамику развития... - туманно ответил Шерлок в лучших традициях супергероев и суперзлодеев - и, сохраняя невозможно занятой вид, исчез в своей комнате. Мыть тарелки и сковородку, разумеется, пришлось Джону. Впрочем, он не жаловался. Пытаясь отскрести намертво впечатавшийся в дно экс-рис (теперь того чёрного цвета, который так рано утратили ботинки доктора Уотсона), он всё думал и думал о том случайном прикосновении к шее. Разумеется, понятно, что ничего в этом такого особенного не было, просто Джон был расстроен из-за Джины... Джейн... Неважно, просто Джон был расстроен из-за того, что его свидание провалилось, и поэтому среагировал на Шерлока, как на... Не так, как обычно. Но это однократно, и больше не повторится. Однократно. Совершенно однократно! Джон вспомнил фартук Шерлока и беззвучно захихикал. О, да, во всём мире нет второго такого фартука, наверняка Шерлоку его привезли на заказ прямо от умпа-лумп, срочная посылка с фабрики Вилли Вонки! - Джон? - А? - Джон повернулся к нему, всё ещё улыбаясь. - Что бы ты хотел на завтрак? - неуверенно и трогательно спросил Шерлок. И Джон понял, что неделя обещает быть... Необычной. - Ты... Испёк... Круассаны? - Джон помотал головой и снова посмотрел на лежащую на их кухонном столе тарелку с крайне аппетитно выглядящими круассанами, сочащимися ароматами земляничного джема и сдобы. - И овсянку, - уточнил Шерлок. - Сварил. И Кота. - Сварил? - осторожно спросил Джон, не в силах оторваться от круассанов. Если на вкус они хотя бы немного такие, как на вид, то этим утром его ждёт королевский завтрак. Что-что, а этот учебный процесс Шерлока ему нравился гораздо сильнее, чем прошлый, с попыткой вывинтить все действующие розетки в доме. - Покормил, - обиженно ответил Шерлок. - Ты сам приготовил круассаны... - всё ещё не веря, пробормотал Джон и зачарованно подошёл к столу. - Можно? - он взглянул на Шерлока. - Разумеется, - кивнул Шерлок. - Только, если я... Что-то сделал не так, говори сразу. Это важно. - Хорошо, - кивнул Джон, взял один из обжигающе горячих круассанов и, вдохнув сладкий домашний запах, откусил кусочек... Господи, это было... Восхитительно. Чуть хрустящее тесто, горячее и тонкое, обжигающий, сладкий и тающий на языке джем, как миллиард ягод настоящей земляники, утопающих в нежном густом сиропе, а ещё – ощущение сахарной пудры на губах. Завершающее, сухое и вместе с тем упоительно сладкое, если провести по губам языком, как прощальный поцелуй. Джон, не веря, повернулся к Шерлоку. Шерлок был подозрительно напряжён (не так, как обычно, когда за чем-то наблюдает) и как будто заворожен. - У тебя… Сахарная пудра на щеке, - сказал Шерлок странным голосом и осторожно прикоснулся к щеке Джона. Словно старался не смыть белый перетёртый сахар, а просто хотел дотронуться до него. – И как? - Шерлок, это… Это просто… Ты сильно рискуешь, - Джон внезапно смутился и, отвернувшись, стал наливать себе из чайника идеально заваренный чай. – Я так совсем перекину на тебя готовку. И, если честно, я шутил, когда говорил про круассаны. - Ты не любишь круассаны? – забеспокоился Шерлок. - Очень люблю. Но я не думал, что их можно настолько вкусно приготовить в домашних условиях… Ладно, Шерлок, признайся, что происходит? Ты завёл дракона и откармливаешь меня для него? Постепенно добавляешь мне в еду какой-то наркотик? Проверяешь, правда ли путь к сердцу мужчины ведёт через его желу… - Джон, не говори ерунды, - резко прервал его Шерлок. И с тем же сердитым выражением лица угрюмо сунул Джону в руки кастрюлю и сурово предложил. – Вот. Кашу попробуй. Каша была ужасна. Давясь смехом, Джон съел ещё три ложки, прошутил про большое количество соли очевидно влюблённого Шерлока, который шутку проигнорировал, только пробурчал что-то про нечувствительность рецепторов. - Что бы ты хотел на ужин? – спросил Шерлок. Вид у него был самый что ни на есть, покорный, как у милой жёнушки, ожидающей мужа с работы. Джон снова вспомнил фартук и затрясся от смеха. – Джон, - с укоризной вздохнул Шерлок. – Ты мне совсем не помогаешь. Что ты любишь? Смех прервался. Джон замер. В голову ему неуместно ворвался образ Шерлока, прикрепляющего электроды к его груди, стирающего сахарную пудру с лица… Это же было однократно! Ну, хорошо, пусть это второй раз будет однократно. Но не больше двух раз! Джон задумался. Что он любил, что он любил… - Закрытый пирог с картошкой, - подумав, сказал он. – Лазанью. И фруктово-ягодный салат. Весь день Джон пребывал в странном полузадумчивом-полусумасшедшем состоянии. Забывшись, он расхохотался, стоя в коридоре с медицинским справочником, потом внезапно покраснел, глядя на маленького мальчика с тёмными кудрявыми волосами, а перед самым окончанием смены замер, тяжёлым взглядом буравя стенку. Что-то было не так. Как это случается в фильмах? Люди узнают, что кто-то им нравится, когда какой-нибудь второстепенный персонаж произносит ключевые слова. Например, «я слышал, он завидный жених» - и героиня начинает думать над этими словами, и постепенно понимает, что жених-то и действительно завидный, и она вполне не против носить его фамилию. Но как вся эта ерунда с чувствами проходит в реальной жизни? Джон грустно усмехнулся: уж точно не за два дня и не из-за того, что кто-то стёр вам со щеки сахарную пудру. При этом так удушающе нежно глядя прямо на ваши покрытые растаявшим сахаром губы… Так. Рабочий день закончен. А ещё – всё это происходило «однократно». Это слово Джону очень нравилось, была в нём какая-то магия одноразовости. Вот есть у вас одноразовая тарелка, и вы вправе её выбросить и не переживать о ней – никогда в жизни. Вам не надо переживать, что она разобьётся, не надо её мыть, она вам точно не надоест. Вот так же и со словом «однократно». Все эти странные вспышки эмоций происходили однократно. Бамс! Выброшены в мусорную корзину. И всё-таки Джону пришлось перевести дыхание перед тем, как войти в квартиру. Сердце почему-то волнительно и сладко билось, предвкушая… Что? Ах, да. Лазанью и… Что он там ещё заказал. Разумеется. Именно их он и ждал. Чего же ещё. - А, Джон… Я думал, ты придёшь попозже… - Шерлок обернулся. На нём снова был всё тот же фартук, и Джон против воли затрясся от смеха. – Садись, лазанья почти готова, пирог тоже, вот фруктовый салат в процессе. Налей себе пока чая и подожди немного. - Хорошо, - Джон сел за стол, налил себе чая (который почему-то тоже сладко пах сливками и земляникой), но пить не стал – грел руки о чашку и, от нечего делать, наблюдал за Шерлоком. Просто смотреть за сменой выражений лица Шерлока – это уже было то ещё развлечение. Он хмурился, заглядывая в ноутбук, где, видимо, был записан рецепт, бормотал что-то себе под нос, замирал… А потом хищной птицей пикировал на несчастные фрукты и ягоды, которые от страха немедленно разбегались прочь с разделочной доски. Шерлок с крайне сосредоточенным лицом нарезал персики – и иногда, забывшись, облизывал пальцы от капающего с них разноцветного сока, сливающегося в единые (глубоко витаминные, кстати) грязно-розовые капли. А пальцы? Тонкие, знакомые Джону, как свои собственные, они легко взлетали и опускались, как будто Шерлок не резал клубнику, а играл на пианино или перебирал струны своей скрипки. И этот жест... Словно заметив, как жадно ловит Джон мгновения, когда Шерлок слизывает с запястья потёкшие вниз, в рукав, капли сока, Шерлок остановился и стал облизывать каждый палец по отдельности, как делают только маленькие дети – или очень и очень порочные женщины. И в жесте Шерлока было пополам от невинности и порочности. Язык выскальзывал между его губ на доли секунды, и скользил по каждому пальцу – вверх-вниз. Следующий палец: вверх-вниз. Большой палец… Шерлок замер, примериваясь к нему, а потом втянул его в рот и… Однократно!!! Джон сглотнул и понял, что если он немедленно не начнёт дышать, то клинической смерти избежать не удастся. - О, - сказал Шерлок, услышав пикнувший таймер. – Лазанья. Надеюсь, ты голоден. Голоден, подумал Джон, не до конца понимая, о еде ли он сейчас думает. - А я надеюсь, что там мяса больше, чем соли. - Мяса? – Шерлок удивлённо застыл и посмотрел на Джона. – А что, в лазанью надо добавлять мясо? Разве это не фаршированная рыба? Джон открыл и закрыл рот. Потом снова открыл и закрыл. И только потом заметил огоньки едва сдерживаемого смеха, сверкающие на самом дне взгляда Шерлока, как огни Святого Эльма на корабельной мачте в сильную бурю – и они оба засмеялись. - Я тебе припомню эту рыбу, - беззлобно хмыкнул Джон. Но он, как оказалось, соврал. Стоило ему съесть первый кусочек лазаньи, как он забыл и о фаршированной рыбе, и о том, где он находится, и даже своё имя сейчас вспомнил бы с большим трудом. Если круассаны были вкусными, то в лазанье было нечто большее, чем просто вкус. Уже давно Джон заметил, что никто, никто и никогда не готовил лазанью точно так же, как его отец. Замкнутый, худой, суровый, он готовил в доме только два блюда – мучную болтанку (Джон про себя называл её болтанкой из мучных червей, потому что не было в мире блюда противнее, чем она) – и лазанью. Лазанья, которую готовил его отец, была божественной. Это была лучшая лазанья в мире, которую никто и никогда не мог повторить. Однажды, через год после смерти отца, Джон вошёл на кухню и увидел мать, сидящую за столом среди кусочков разбитой тарелки (их самой большой тарелки с оленями Санта-Клауса) и разлетевшейся по всему полу лазанье. На обоях было большое пятно – как если бы тарелку с лазаньей швырнули в стенку. Джон тогда ничего не спросил, просто пошёл за ведром воды и тряпкой. Он понимал, что произошло: лазанья была не такой. Просто – не такой. Лазанья, которую приготовил Шерлок, была «такой». Один в один такой же, как та, которую готовил отец Джона. В этом блюде было столько детских воспоминаний Джона – воспоминаний, которые он давно уже считал похороненными, - что он замер, стараясь изо всех сил не проявить ни тени эмоции на лице. Это были счастливые воспоминания. И каким-то образом сейчас они прочно сплели образ отца Джона с образом сидящего напротив Шерлока. Оба худые, в душе добрые, а для чужих чрезмерно резкие, прямые, усмехающиеся уголком губ, заботящиеся о нём, Джоне, так, как могли это делать только они – незаметно, постоянно, с никогда не прорывающейся любовью. У некоторых людей любовь напоминает глянцевые снимки – яркие, всегда на виду, всегда на языке нужное слово: «Зайчик, кошечка, люблю, единственный» - и в сияющих глазах. У некоторых – матовая фотография: тёплая, домашняя, все понимают, что этот человек вас любит, это в его жестах, в его спокойной уверенности в вас, в его настроенности на вас. Бывает любовь-негатив: в тёмной комнате, безумная и извращённая, она тает от яркого света, потому что человеку становится неинтересно вас любить, если вы любите в ответ. А любовь отца Джона к его семье напоминала спрятанный у сердца снимок, который он почти никому не показывал. Он не говорил ничего, и окружающие не понимали, как вся семья Уотсонов вообще может жить с таким суровым человеком, но каждый член семьи знал: у мистера Уотсона на сердце есть их фотография, и им было от этого тепло. Как же они похожи в этом с Шерлоком. - Где… Где ты взял рецепт? – спросил Джон, откладывая вилку. Он едва сдерживал слёзы и не мог заставить себя сейчас проглотить ни кусочка. - Плохо? – забеспокоился Шерлок. - Нет. Ответь, пожалуйста. - Я прочитал около пятидесяти семи различных рецептов, - Шерлок всё-таки казался слегка расстроенным и растерянным. – Но мне показалось, что удобнее совместить часть из них. И… Вот результат. Тебе не понравилось? - Мне понравилось, - Джон посмотрел на лазанью и снова взялся за вилку. Это лазанья его отца, в детстве он выметал свою тарелку за секунды, не оставив ни крошки, и будь он проклят, если сейчас оставит её остывать из-за какой-то ерунды. – Очень, Шерлок. Мой отец готовил такую же. Я никак не мог найти правильное сочетание. Шерлок промолчал, а потом повернулся и положил один кусочек и себе. Они молча ели вместе, и Джону стало спокойно и очень хорошо на душе, боль ушла. Именно она – эта сдержанная забота, забота человека, у которого твой снимок у сердца. - Ты будешь сегодня замерять… Что ты там замеряешь? – спросил Джон, когда они вместе доедали и фруктово-ягодный салат (который всё-таки получился излишне кислым, но вполне съедобным). Шерлок задумчиво пожевал кусочек консервированного персика, а потом покачал головой. - Нет, - сказал он. – Сегодня не буду. Джон был уверен, что это из-за его фразы об отце. Пусть Шерлок и говорил, что эмоции – это не его конёк, но сейчас Шерлок что-то почувствовал в его тоне – и постарался оградить Джона от всего, просто дать ему отдохнуть этим вечером. - Ты совсем меня закормил, - улыбнулся Джон. – Смотри, я могу к этому привыкнуть. - Я не против, - пробормотал Шерлок, и перед тем, как Джон успел изумлённо переспросить, что же он, чёрт возьми, имеет в виду, спокойно и даже буднично спросил. – Что бы ты хотел на завтрак, Джон? Да, они оба на самом деле могли бы к этому привыкнуть. Длинные красивые пальцы Шерлока в лимонном соке, и из голубого пакетика, который Шерлок встряхивает с напряжённым лицом, на слой взбитых сливок падает сахарная пудра. Сочетание сладкого и кислого заставляет в Джоне что-то постоянно сжиматься и разжиматься, и даже этот забавный фартук больше не кажется ему таким смешным. Шёл четвёртый день постоянной готовки, и Джон полюбил эти совместные тихие вечера, когда Шерлок, постоянно склоняясь к компьютеру, чтобы уточнить следующий пункт рецепта, готовил очередное блюдо, а Джон сидел за столом с газетой или книгой. Иногда он что-то читал вслух (Шерлок сдержанно хмыкал на смешных местах, когда Джон взялся читать Диккенса), иногда просто сидел – делал вид, что читает, а на самом деле внимательно и жадно следил за Шерлоком. Он видел своего соседа и друга в совершенно разных ситуациях. Скажем, во время общения с террористами Шерлок выглядел крутым. Во время неудачного эксперимента с розетками – идиотски выглядел, хотя Джон не мог не признать, что в мультиках люди, которых треснуло током, выглядят куда как менее забавно, чем Шерлок. Спящий Шерлок, болеющий Шерлок, скучающий (он же невыносимый) Шерлок, страдающий Шерлок, смеющийся Шерлок… В воспоминаниях Джона Уотсона была собрана целая коллекция из Шерлоков всех мастей, и Шерлок, занимающийся готовкой, всё никак не мог найти себе места в этом ряду. И это странное щемящее чувство в груди, в чём-то похожее на (он не скажет это вслух) влюблённость (хорошо, скажет), никак не проходило. - М, тесто вкусное, - пробормотал Шерлок. – Попробовать хочешь? - Давай, - очнулся от очередного приступа рассеянности Джон. Вместо ложки Шерлок протянул ему свою собственную ладонь, вымазанную в липком тесте ярко-жёлтого цвета. - Шерлок, - вздохнул Джон. - Лениво ложку пачкать, - пожал плечами Шерлок. – Чистые у меня руки, я же готовлю. - Ну что я тебе, птичка – с рук есть? – проворчал Джон. А потом в порыве озорства наклонился и осторожно лизнул покрытый тестом большой палец Шерлока. Тот дёрнулся, и Джон прошёлся языком по всему пальцу, собирая крупицы теста, а потом закусил кусочек с кожи между большим и указательным пальцами, аккуратно снимая с него тесто. - Очень… - Джон облизнулся, отклоняясь назад. – Вкусно. Тесто и правда было вкусным – почти как у мамы на кухне. Но это можно было бы сказать и без этих театральных представлений. В то же время Шерлок стоял перед Джоном, как оглушённый, застыв всё в той же странной позе. Джон заметил, что дыхание его чуть сбилось, а щёки покраснели. Впрочем, на кухне было жарко. Громко звякнула микроволновка. - Масло погрелось, - подскочил Шерлок и кинулся туда. Джон отвёл глаза и нахмурился. Что это только что сейчас было? Он совершенно явно флиртовал с Шерлоком, пусть даже и в шутку, а Шерлок совершенно явно (в шутку ли?) отреагировал на флирт. Что с ними вообще случилось с этой готовкой? Оба проводят друг с другом тихие семейные вечера, начали сидеть рядом на диване, придвинувшись друг к другу так, что всё время задевали друг друга коленями (тёплыми коленями), согласились по умолчанию хотя бы на время оставить себе Кота (Кот принял их решение весьма благосклонно и теперь величаво уходил спать за Шерлоком в его комнату). Всё это было странно, очень хорошо, но странно. Когда Джина (Джейн?) сегодня перезвонила и пригласила его ещё раз поужинать вместе, Джон с тоской подумал о том, что хотя бы один вечер ему придётся наслаждаться не потрясающими (хотя иногда не такими потрясающими) кулинарными творениями Холмса, а едой из ближайшей забегаловки. Лимонный пирог был не просто вкусным. Он был потрясающе вкусным. Сладкое и кислое играли в нём, как свет на гранях бриллианта, а сам пирог сиял янтарём, карманным солнцем. Джон был в полном восторге, и совершенно не собирался этого скрывать. - Что мне приготовить тебе завтра? – улыбаясь, спросил Шерлок. - А… Да. Насчёт завтра, - вздохнул Джон, мрачнея. – Шерлок, я, наверное, приду поздно. У меня… Видишь ли, у меня свидание. - О, - сказал Шерлок. – Ладно. А я было собирался приготовить тебе пирожные с кремом и креветки в тесте. - М, - сказал Джон, понимая, что эти слова не выйдут у него из головы весь следующий день. – Пирожные. - Ну, да, - кивнул Шерлок. – С вишенкой. Мысль о Шерлоке, который будет закусывать коктейльную вишенку и облизывать пальцы, вымазанные в креме, внезапно показалась Джону до странности привлекательной. Уж куда привлекательней перспективы придумывать неловкие ответы на реплики Джейн. Джины? - М, - снова сказал Джон, понимая, что он в этот вечер однозначно не блещет красноречием. – И всё же. Может, послезавтра? - Хорошо, - не стал спорить Шерлок, хотя его поджатые губы отчётливо показывали, что он думает о Джайне (Джине. Джейн! Чёрт!). – Но хотя бы позавтракаешь ты со мной? - Да, как тут отказаться, - улыбнулся Джон. - Отлично, - Шерлок встал и направился к своему странному агрегату. Джон привычно пошёл за ним, на ходу стаскивая майку. Это тоже стало привычным – и ощущение пальцев Шерлока на коже, и гудение, и то, как спокойно и правильно было стоять перед Шерлоком без май… Что? Нет, это не он подумал. Это случайно. - Ну и как продвигаются исследования? – усмехнулся он, когда Шерлок проглядел странную ленту, вылезшую из аппарата. – Я уже скоро перестану пролезать в дверные проёмы – и ты, наконец, успокоишься? - Если это помешает исследованиям, мы просто сделаем их больше, - отмахнулся Шерлок. Джон засмеялся и поднял на руки тут же замурлыкавшего Кота. Кажется, жизнь налаживалась. Пицца выгодно отличалась от подошвы старого башмака цветом, а невыгодно – размером. Джон откусил ещё кусочек и постарался улыбнуться. Неизвестно, что случилось в жизни Джины за это время, но она буквально вешалась на Джона – рассказывала мало, загадочно улыбалась, хвалила почти все его рассеянные замечания – и очевидно строила глазки. На сей раз оставляющая простор для воображения водолазка сменилась несколько более очевидной открытой туникой, а губы Джейн краснели, когда она прикусывала их, пристально глядя в глаза Джона. Как он мог бы сейчас прикусывать пирожные с вишенкой вместо того, чтобы жевать эту отбивную из прошлогодней пиццы и глазеть на слишком очевидные попытки Джайны затащить его в постель. А потом придётся одеваться, а потом неловко говорить о чём-то, а потом это будут звонки и отношения, а потом неприятный разрыв – и она расскажет всем своим подружкам, какой он на самом деле козёл. И вообще… Креветки в тесте. - Извини, я на секундочку, - Джон, подавляя острое желание выплюнуть в стакан сока пережёванную пиццу, встал и, неловко улыбнувшись Джине, вышел в туалет. Почему он продолжает думать о Шерлоке и его готовке? Право слово, как будто тут не о чем было ещё подумать. Например, грудь у Джейн и правда очень даже ничего, и если бы Джон не пошёл на это свидание, то руки Шерлока уже прикасались бы к его собственной груди, неправильные мысли, думай ещё, Джон, думай в другом направлении. Джон остановился у раковины и тяжело вздохнул, стараясь успокоиться. На зеркале застыли капли мутной воды, и Джон как будто видел своё отражение через пелену дождя. Тот, дождливый Джон, выглядел несколько несчастным – и в то же время очень красивым, потому что его глаза сияли мягким добрым светом при мысли о… Вишенках на пирожных. «Да перестань ты юлить, - мысленно сказал Джон своему отражению. – Перестань себя обманывать, ты же всегда был честен с собой, почему сейчас не признать это – ты, если не влюблён в него, то это что-то совсем-совсем рядом с влюблённостью, и со дня на день собирается раскачаться и стать настоящим чувством. И сейчас ты думаешь только о Шерлоке, весь вечер – только о нём, и ему не нужно об этом знать, но хотя бы себе, признайся только себе». Джон в отражении поднял на него глаза и посмотрел строго и уверенно. Он понял. И он был готов признать это: Шерлок ему нравился. Очень. Очень нравился. Впрочем, он совершенно ничего не собирался с этим делать. Скрипнула дверь туалета, и Джон, вздрогнув, включил воду и подставил под струю руки. Что он, право, стоит здесь, словно в каком-нибудь плохом романтическом фильме? - Я знала, что ты вышел не просто так, - сказала Джейн, опуская последнюю, вторую по счёту, лямку бюстгалтера, и обнажая невероятно красивую грудь с тёмными сосками. – Что это… приглашение последовать за тобой. Джон промычал что-то крайне неразборчивое, вжавшись в раковину местом пониже спины. Очень неловко было говорить полуголой девушке с такой красивой грудью, что никакого приглашения, в общем-то, не было, хотя он, безусловно, рад, что она на время избежала пищевого отравления. Туника, которую она просто приспустила с плеч, тёмной тряпкой с фиолетовой надписью «Daddy’s Girl» (хотя с внутренней стороны она не смотрелась надписью, смотрелась просто… фиолетовой) повисла под изящным подтянутым молочно-белым животом, и у Джона перехватило дыхание. Он сглотнул и, не понимая, что делает, протянул руку и провел ею по животу Джины, большим пальцем проводя по тунике, обвивающей её тело, как… Фартук. Джина застонала и дёрнулась снять тунику, но Джон с тихим рычанием отвёл её руку, прижал её к раковине и… - В общем, и в результате я накричал на уже собирающегося меня оштрафовать хозяина забегаловки, что я мог вообще погибнуть под этой неожиданно рухнувшей раковиной, и хорошо ещё, что я не подаю на него за моральный ущерб, - хмыкнул Джон, с наслаждением языком снимая очередную вишенку с пирожного. – А куда делась Джайна, я не знаю. Надеюсь, она не особенно ушиблась – всё произошло крайне неожиданно. - Джейн. - М? - Твою девушку звали Джейн, - тихо напомнил Шерлок. Он вообще казался каким-то потускневшим, странным, уставшим, и Джону захотелось его как-нибудь подбодрить. - Хочешь, и я тебе что-нибудь приготовлю завтра? – спросил он. - Тебе уже поздно мне готовить, - невесело улыбнулся Шерлок. – Это ни на что уже не может повлиять. Джон медленно выпрямился на стуле. - Шерлок Холмс, так ты всё-таки что-то подмешивал в еду?! - Нет, - Шерлок потёр глаза и встал. – Но лучше бы подмешивал. Я спать. - Шерлок… - Шерлок не остановился, и Джон, нахмурившись, бросил пирожное и поплёлся вслед за ним. – Шерлок, что происходит? - Ничего, - ответил Шерлок, садясь на диван и мрачно сверля взглядом телевизор. Джон едва удержался, чтобы не спросить, не потерял ли Шерлок пульт. – Ничего не происходит. Совершенно ничего. Джон подумал и сел рядом на диван. Рога Шерлок, что ли, старался у него вырастить – или привить какую-нибудь полезную привычку? Хотя, если подумать, электроды-то он к груди прикреплял. Второе сердце? Увеличить объём желудка? - Ты мне просто скажи, чего ты хотел добиться, - вздохнул Джон, понимая, что ещё немного – и он на полном серьёзе поверит, что Шерлок старался его мутировать. А с него станется. – И я скажу тебе, получилось или нет. - Тогда эксперимент пойдёт не так, как надо, - пробурчал Шерлок. - Тогда что же ты сдаёшься?! – вдруг рассердился Джон. – Ты начал очередной эксперимент, тот пока не получается, и что, сразу опускать руки? Не таким я тебя знаю, и ты не будешь сидеть тут грозовой тучей целый вечер и бубнить что-то о том, что у тебя, дескать, ничего не получается. Не получается – удвой усилия! Не выходит – ищи другие методы! Только не сдавайся, понял?! Шерлок поднял голову и смотрел на него в полном ошеломлении. - Джон… Да ты же даже не знаешь, в чём состоит суть исследования, - мягко напомнил он, и выражение его лица сменилось на какое-то иное – нежное и в какой-то мере даже гордое. – Может быть, я и правда стараюсь тебя отравить… - Тогда трави меня так, чтобы был заметен результат! – мрачно отозвался Джон. – Потому что я хочу, чтобы ты добился успеха. Шерлок без слов склонился к нему (Джон дёрнулся), поцеловал в лоб и молча вышел из комнаты. Джон неодобрительно покачал головой, стараясь не обращать внимание на реакцию тела на этот невинный поцелуй, и вздрогнул, когда Шерлок позвал его. - Иди спи, - пробурчал Джон. С котом на руках, в дурацком фартуке и босым, Шерлок производил какое-то совсем уж запредельное впечатление. – Что тебе ещё сегодня от меня надо? Шерлок улыбнулся. - Что бы ты хотел на завтрак? - …готовит, - повторил Майкрофт. - Даже если повторить это двадцать четыре раза, это всё равно звучит странно, - согласился Джон, дожёвывая бутерброд. – Я проверял. - Но зачем? – нахмурился Майкрофт. – Пытается проверить, правда ли путь к сердцу мужчины лежит через его желудок? - Очень смешно, - Джон постарался откусить бутерброд с другой стороны, но подцепить огурчик всё-таки не успел. – Мне кажется, единственное, чего он добился за это время – это лёгкой потери веса с моей стороны. - Потери?! - Угу, - Джон потянулся за чаем. – Еда, которую он готовит, ужасно вкусная – и не слишком калорийная. Кроме того, теперь я питаюсь регулярно, а это идёт мне на пользу. Но это… Чертовски странно: я каждый вечер прихожу домой, а там Шерлок в этом… фартуке, как… - Джон проглотил слово и покосился на Майкрофта. - Как жена, - договорил за него Холмс-старший. – Как любимая и любящая жена. - Он и вести себя стал как-то иначе, - пожал плечами Джон, решив просто игнорировать это замечание. – Мягче, спокойней, теплее. Вчера помог мне помыть пол. Все дни проводит дома – вернее, я не знаю, может, днём он и ведёт какие-то расследования, но когда я возвращаюсь домой, он всегда на кухне, всегда готовит. У него, кстати, хорошо получается… Он готовил дома? - Думаю, нет, - Майкрофт покачал головой. – Странно, очень странно. - Я разберусь, - ответил Джон. Но он знал, что он говорил не совсем правду: на самом деле ему совершенно не хотелось разбираться со страстью Шерлока к готовке. Ему просто хотелось, чтобы это продолжалось как можно дольше. Когда Джон зашёл домой после встречи с Майкрофтом, на кухне кто-то готовил. «Кто-то», потому что Шерлок сидел в кресле с каменным лицом, а рядом с ним в такой же позе оскорблённого достоинства сидел Кот. - Э… Шерлок не двинулся. Джон, приподняв бровь, завернул в кухню – и увидел там… - Джейн! - Джон, привет, - она ослепительно улыбалась, и фартук с фиолетовой клубникой смотрелся на ней… Очень странно. – А я тут заскочила, и… Джон сглотнул. Она что-то говорила и говорила, и помешивала в кастрюле что-то томатно-острое, и улыбалась, и смотрела на него, и смеялась, и её красивые волосы падали на грудь, и покачивались с каждым движением лопаточки, которой она мешала в кастрюле… Позже Джон не смог бы объяснить, что на него нашло. А уж в тот момент ему и тем более было не до объяснений. Он молча шагнул вперёд, приобнял Джейн (лопаточка выскользнула из её руки), развязал фартук… Сорвал фартук с неё, схватил Джейн в охапку и буквально выволок в прихожую. - Джон… Что… - Одевайся, - сказал Джон. - Я не понимаю… - Одевайся, - повторил он. – И уходи, - он подумал и добавил. – Пожалуйста. Только когда за ней захлопнулась дверь, и её ругательства стали постепенно затихать на лестнице, Джон сумел вздохнуть спокойно. Он прошёл мимо изумленного Шерлока и швырнул в него фартуком. - Это твоё, - сказал Джон и, хлопнув дверью, исчез в своей комнате. Ему нужно было не то, чтобы подумать – скорее, успокоиться. Он был зол, как триста тысяч чертей, когда увидел Джейн на этом месте – на месте Шерлока. Да, место на его кухне принадлежало Шерлоку, а не кому-то ещё, и это был фартук Шерлока, и это была кастрюля Шерлока, и лопаточка тоже принадлежала ему, и на этой кухне будут готовить только они вдвоём, потому что это их дом, и Джон никогда не променяет этого идиотического повара-самоучку ни на одну женщину в мире! Рассерженный, он даже не сразу осознал, куда именно направился поток его мыслей – по какому перекрытому, запретному руслу хлынула вода, которая никогда в жизни… Господи, какого чёрта. Джон упал на кровать, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Хорошо, он влип. Он влип – и вряд ли в дальнейшем жизнь станет лучше. Он был влюблён в Шерлока – теперь уже всё, окончательно и бесповоротно, и с этим надо было как-то жить дальше. Вот только Джон не собирался прожить жизнь, постоянно скрываясь. Он был не таким человеком, и уж точно он не собирался врать своему другу. Джон поднялся и прошёл на кухню. Шерлок готовил, но при звуке шагов обернулся и замер, настороженно глядя на Джона. Джон заметил, что что-то томатное, что готовила Джейн, Шерлок вылил в раковину. - Шерлок, - мягко сказал Джон. – Пожалуй, нам стоит поговорить. - Да, - голос у Шерлока вдруг охрип, а лицо совершенно явно стало испуганным. – Наверное. Надо? - Да. Присядь, пожалуйста. Они сели друг напротив друга, каждый на своём месте, к которым они уже так привыкли за это время. В Джоне всё взвыло от мысли, что скоро они могут перестать вот так сидеть, но отступать он не собирался. Впрочем, с чего начать, он тоже не знал. - Шерлок. Ты знаешь, что ты мой друг. - Допустим, - осторожно согласился Шерлок. - Подожди. Не перебивай. Мне сложно это говорить. - Что говорить? - Я просил не перебивать. - Так нечего перебивать, ты же ничего и не говоришь. - Я стараюсь! - Старайся как-нибудь продуктивнее. - Кажется, я в тебя влюблён. - Ну, например, та… - Шерлок замер с открытым ртом. Джон поднял на него взгляд. Шерлок закрыл рот. - Что? - Что слышал, ты не глухой. - Ты… Ты меня любишь? - Влюблён. Это не одно и то же. До «любишь» ещё есть время. Я съеду завтра. Джон встал и направился к выходу, но Шерлок вскочил и схватил его за руку. - Погоди, куда… Ах, господи, давай проще, - и Шерлок склонился и поцеловал его. «Он кормил меня галлюциногенами», - мелькнуло в голове Джона, и он ответил на поцелуй, а потом рвано всхлипнул и вжал Шерлока в холодильник. - У меня… Горит, - пробормотал Шерлок. - Да, у меня тоже всё горит… - промурлыкал Джон ему в ухо. - ПИРОГ ГОРИТ, ИДИОТ! – рявкнул Шерлок и метнулся выключить духовку. - Пускай горит, - Джон в лучших традициях любительского порно стащил с Шерлока штаны с трусами вместе – и взял у него в рот. Разумеется, он мог бы и не торопиться, но вся эта… Готовка разожгла в нём, как оказалось, нешуточный… Аппетит. – Только, Шерлок… Не снимай… Фартук. Усмешка Шерлока казалась усмешкой умалишённого. Они почти сломали тумбу, когда Джон вколачивался в него, обожгли Шерлоку руку, а Джон вдовесок ещё и сорвал себе голос до полной хрипоты. - Ладно… Что это был за эксперимент? – сипло спросил Джон, лениво проводя пальцем по груди Шерлока. - Я хотел узнать, правда ли путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, - еле выговаривая слова, ответил Шерлок. - О, да ты шутишь… - застонал Джон. – Скажи, что ты шутишь. Шерлок только покачал головой – сил говорить у него уже не осталось. Они некоторое время оставались на месте, успокаиваясь, а потом Шерлок поднял голову и спросил: - Джон? - М? - Что бы ты хотел на завтрак? Джон сделал вид, что задумался. - Можно попросить тебя… - он замолчал. - Ну так что? – недовольно спросил Шерлок. - А я уже всё сказал, - сказал Джон и усмехнулся. – Можно попросить ТЕБЯ? И поцеловал Шерлока.