Стереотипы

Люди считают, что, если ты живешь в крупном американском городе, а один из твоих родителей имеет азиатские корни, то ты просто обязана быть самой умной в школе. Ты обязана первой тянуть руку, когда учитель задает вопрос, первой сдавать все контрольные и доклады, получать за них только отличные отметки, и одинаково хорошо разбираться в поэзии викторианской эпохи и роботостроении. Просто идеально, если при этом ты будешь маленькой и худенькой, носить очки с толстыми линзами, говорить тихим и мелодичным голосом, и вечно прижимать к себе стопку толстенных книг, прячась за ними, как за щитом. А в старшей школе ты обязательно должна встречаться с таким же умным одноклассником-азиатом, для того, чтобы в будущем создать крепкую ячейку общества из нейрохирурга и кардиолога (кто из вас двоих кем станет, люди снисходительно позволят решать вам самим). Фиби Хейердал иногда с ужасом думала, что бы с ней было, вырасти она высокой, громогласной и агрессивной, как та же Хельга? Сумела бы она тогда справиться с косыми взглядами одноклассников, с полными разочарования вздохами, ведь она была такой многообещающе-умной? Оказалась бы, подобно той же Хельге, достаточно смелой и сильной, чтобы не обращать на все это внимания и просто быть собой? К сожалению, Фиби знала ответ, и он ей не слишком нравился. Поэтому она была благодарна за то, что получила типичную для азиаток-отличниц внешность, и ни разу за свою жизнь не попыталась вырваться из того амплуа, которое ей придумали. Она училась много и старательно, в конце концов поверив, что она и впрямь умнее многих. Лишь иногда в ее голове проскальзывало сомнение, едким хельгиным голосом замечая, что Фиби – всего лишь зубрила, предпочитающая выучить наизусть все то, что не укладывается в голове само по себе. В такие моменты живо вспоминалась постыдная история с поэтическим конкурсом в четвертом классе, из-за которой ее до сих пор бросало в дрожь при упоминании Эмили Диккенсон. Но стоило только этим темным мыслям на секунду отступить, и Фиби тут же возвращалась к привычной роли лучшей ученицы Хиллвудской старшей школы - она участвовала в кружке дебатов и научном кружке, играла в школьном оркестре на флейте, помогала школьному секретарю и иногда создавала макет школьной газеты. И все это только для того, чтобы слышать за спиной восхищенные перешептывания о том, что Фиби Хейердал, скорее всего, безо всяких проблем поступит в Гарвард. Даже в личной жизни Фиби следовала заветам, составленным людьми. В девятом классе на первом в семестре уроке химии она села вместе с Парком, и с того самого дня они везде ходили вместе, вызывая этим явное недовольство Хельги. Не то, чтобы Парк на самом деле нравился Фиби, но он был приятным, воспитанным молодым человеком, и, подобно ей, прекрасно знал, как должен себя вести, если родился корейцем в Америке. И Фиби думала, что, раз уж его поцелуи не вызывают у нее отвращения, то все в порядке. Правда ведь? *** Люди считают, что, если ты высокий и обаятельный афроамериканец, то тебе прямая дорога в школьную сборную по баскетболу. И их совершенно не волнует, что из всех игровых видов спорта баскетбол – твой наименее любимый, и что ты с куда большим удовольствием предпочел бы провести время за чтением интересной книжки, чем бегать в насквозь пропотевшей майке по стадиону. Но людям этого не понять. Если ты скажешь им, что любишь читать, они только поинтересуются, не стукнули ли тебя мячом по голове во время очередной тренировки. Потому что если ты – высокий и обаятельный афроамериканец, это совершенно точно должно означать, что ты любишь играть в баскетбол и не любишь учиться. Ты можешь увлекаться еще чем-нибудь, конечно – посещать вечеринки и флиртовать с самыми красивыми девушками школы, никто ведь тебе не запрещает. Но увлекаться современной литературой и ходить в драмкружок? Быть ди-джеем на собственной школьной радиостанции и солистом в хоре, потому что у тебя чертовски крутой хриплый голос? Ты что - голубой, что ли? Джеральду Джохансену совсем не хотелось, чтобы в Хиллвудской старшей школе его считали голубым, потому что так бы он портил репутацию не только себе, но и своему лучшему другу. («Как, Джохансен – голубок? Ну теперь ясно, почему они с Шотмэном везде парочкой таскаются!») Поэтому каждый день после занятий Джеральд послушно тащился в спортивный зал, тренировался до изнеможения, и один за другим зарабатывал очки для своей команды на городских соревнованиях. Поэтому нарочно не слишком усердствовал в выполнении домашней работы, прекрасно понимая, что учителя и так завысят ему оценку до проходной, а его спортивных достижений для поступления в местный колледж будет достаточно. Это ведь именно то, чего от него все ждут – не в Йель же он собрался поступать, в самом деле. Поэтому же он уже два года встречался с Надин. И несмотря на то, что разговоры собственной девушки о хитине и различиях между скрыточелюстными и открыточелюстными насекомыми вызывало у Джеральда вывихочелюстную зевоту, он все равно каждый день провожал ее до дома, неловко целуя на прощание, и накидывал ей на плечи свою спортивную куртку. Потому что так было положено. Потому что раз ты первый игрок в баскетбольной команде, то должен встречаться с одной из самых крутых девчонок в школе. И обсуждению это не подлежит. Иначе и ты голубой, и Арнольд голубее, чем его кепочка. Иногда Джеральд здорово завидовал своему лучшему другу – тот ухитрился остаться собой независимо от того, чего от него ждали люди. Арнольд был все таким же задумчивым, мечтательным романтиком, немного странноватым по мнению одноклассников, но тем не менее достаточно популярным, чтобы подать свою кандидатуру на пост президента школы и проиграть с незначительным перевесом. Он мог после школы пойти в библиотеку, чтобы провести очередное историческое расследование, или отправиться на поле Джеральда и сыграть в бейсбол с приятелями. Он мог доброжелательно улыбаться красоткам, вешающимся ему на шею, а потом оставить их, чтобы проводить до дома Патаки. И никто не пытался впихнуть его в какие-то рамки, заставляя встречаться с девушкой только потому, что она – чирлидер, а ты – баскетболист. Впрочем, если подумать, Надин еще ничего. Она вполне нормальная, когда отбрасывает в сторону свою помешанность на членистоногих – не так увлечена шмотками, как Ронда, не любит сплетничать и трещать без умолку, и всегда готова выслушать очередную городскую легенду, пусть даже знает их все чуть ли не наизусть. Так что, если Джеральду придется, как и положено, сделать ей предложение на выпускном вечере, это будет не так уж и плохо. Верно? *** Поле Джеральда всегда было для Фиби местом, где можно спрятаться от всех на свете, и не пытаться следовать установленной роли, потому что никому просто не пришло бы в голову искать ее там. По выходным Фиби запасалась бутербродами и кока-колой, брала с собой книжку, которую читала на этот момент, и шла в знакомое с детства место. Она забиралась на шаткую верхнюю трибуну, расстилала там полотенце и устраивалась на нем, для большего удобства сбрасывая с ног тяжелые ортопедические туфли, и читала до тех пор, пока не наступали сумерки, и ее слабое зрение не мешало различать строки. Сегодня она уже почти закончила «Дурака» Кристофера Мура, когда ее одиночество неожиданно потревожили. - Ох, прости, я не знал, что здесь кто-то есть. Фиби подняла глаза и прищурилась, пытаясь разглядеть нежданного гостя сквозь толстые стекла очков. Джеральд Джохансен. Звезда школьной баскетбольной команды, парень, чье имя девчонки чаще всего произносили с мечтательным придыханием, хранитель городских легенд и просто крайне симпатичный старшеклассник. В четвертом классе они часто встречались взглядами и смущенно улыбались друг ругу, всегда танцевали друг с другом на детских вечеринках, а пару раз Джеральд даже проводил ее домой. Но это было давно, еще до того, как они поняли, что должны следовать выбранному для них сюжету, в котором линия умницы-азиатки никак не пересекалась с линией спортсмена-афроамериканца. - Ничего страшного, я все равно собиралась уходить, - улыбнулась Фиби. Про себя она отметила, что голос у нее прозвучал тихо и немного испуганно, как и положено школьным отличницам. - Тебе вовсе необязательно уходить только потому, что я пришел, - Джохансен ловко вскочил на трибуну, устроившись на одну скамью ниже. – Поле Джеральда – свободное для посещения место. Когда Джеральд достал из рюкзака книгу и уверенно раскрыл ее на середине, Фиби просто не поверила своим глазам. Не потому, что, подобно узколобым одноклассникам, считала, будто баскетболисты вовсе не умеют читать. А потому что он читал ту же книгу, в которой ей осталось прочесть лишь пару страниц . - Странная книга для спортсмена, - робко произнесла Фиби, не будучи уверенной, захочет ли Джеральд вообще вести беседу, или же он пришел сюда исключительно за одиночеством. Джохансен беззлобно хмыкнул и обернулся. - Она кажется еще более странным выбором для лучшей ученицы школы, - он легко кивнул на экземпляр Фиби, в который она вцепилась пальцами, как в последнюю защиту. - Мне ее Хельга посоветовала. - Ага, мне тоже. И что скажешь? Фиби рассмеялась: - Никогда еще не читала такой похабщины! Джеральд отложил книгу в сторону и теперь уже повернулся к Фиби всем телом. - Точно-точно! – закивал он с утроенной силой. – Но ведь остановиться и бросить чтение просто невозможно! - Разумеется, мне так и не терпится узнать, как еще можно извратить шекспировские трагедии? - Слушай, - Джеральд поднял взгляд в стремительно темнеющее небо, - уже слишком поздно, чтобы читать на открытом воздухе. Как ты смотришь на то, чтобы сходить в «СабКинг» и обсудить книгу за сэндвичем с колой? Фиби задвинула подальше под скамью свою сумку, из которой предательски выглядывал пакет с бутербродами. Ей, конечно, хотелось бы пойти вместе с Джеральдом, потому что он был такой очаровательный, дружелюбный, и, казалось, ничуть не изменился с четвертого класса. Хотя нет, изменился, конечно – будь он таким потрясающе красивым в четвертом, Фиби бы теряла сознание от счастья каждый раз, как он на нее смотрел. Но ведь она прилежная полуазиатская отличница, серая мышка с тихим голосом и дальнозоркостью, а он – популярный спортсмен, такие парочки не встречаются в Хиллвуде на каждом шагу, потому что так не должно быть. Кроме того, разве Джеральд не встречается с Надин – с красивой, высокой, улыбчивой Надин? И ведь у Фиби есть Парк. Не будет ли их совместный поход своего рода неверностью? А что бы сделала Хельга? Ответ пришел быстро – Хельга обозвала бы его «шляповолосым», спихнула с лавочки, прошлась по его книжке своими ботинками и отправилась бы восвояси размашистым шагом – до первого мусорного бака, за которым бы разразилась душещипательным монологом к медальону. Но Фиби – не Хельга, пора бы это уже запомнить. - Конечно, - она заправила за ухо прядь темных волос, надеясь, что Джеральд не заметил, как она покраснела. - Слушай, - спросила Фиби, когда Джохансен подал ей руку, чтобы помочь спуститься, - напомни мне, мы назвали это место «полем Джеральда» в честь Джеральда Даррелла? - Что? Оно так называется в мою честь! Конечно, если подумать, это тоже ужасное клише – девочка-отличница и здоровяк-спортсмен находят друг в друге что-то, чего слепо не замечают остальные, становятся парой и живут долго и счастливо. Об этом снято сотни подростковых фильмов и написано столько же книг, превращая такого рода историю в очередной стереотип. Но Фиби Хейердал и Джеральду Джохансену на это совершенно наплевать.