Супруг Бога

Я вздохнул и стал знакомить Анъяха со сложившейся ситуацией, рассказав о явлении Бога в Храме и его разговоре с Мирзобилем. Анъях слушал с детским восторгом, а когда я закончил, спросил: - А ты, значит, в Супруги Богу податься не желаешь? В голосе его прозвучали знакомые ехидные нотки. - А ты бы хотел? – парировал я. - Нет, - ответил Анъях. – Аллир предал собственного брата, поверив Тальяне. Значит, он может предать кого угодно. Лично мне такой супруг и даром не нужен, даже при наличии большой любви. А, судя по тому, что ты рассказывал, он в тебя не влюблён. Ты просто ему нужен, и желательно как можно скорее. - И как бы ты поступил на моём месте, Ан? - я рискнул сократить имя мохнатика, раз уж я – Сайм, так и он пусть будет Аном. Анъях и ухом не повёл на это сокращение, ответив мне невозмутимым тоном: - Так удрал бы. На Юпле Аллир не имеет такой власти, как на всей остальной Нирее. Мы ему не поклоняемся. Наши ахуны возносят молитвы Богу Лотару… - Но ведь он же где-то… в заключении… - подобрал я нужное слово. - И что? – спокойно ответил Анъях. – Даже капля может продолбить камень, если будет делать это достаточно долго. И мы верим, что наши молитвы помогут пленённому Богу разрушить свои узы и обрести прежнюю силу. - Но ведь тогда… Тогда будет новая война, Ан. И неизвестно, чем она обернётся для всех, кто населяет Нирею. - Войны не будет, - убеждённо произнёс Анъях. - Лотар, в отличие от брата, куда более милосерден. Он сдался на милость Аллира только потому, что тот мог полностью уничтожить единственный народ, оставшийся ему верным – нас, юпландцев. Братья должны воссоединиться, без их союза ткань мироздания никогда не станет целой. Ничего себе! И это говорит, предположительно, дикарь с материка вечных льдов! Откуда, интересно, такие познания? Или его так в Храме натаскали? Анъях, словно угадав мой вопрос, хихикнул: - Похоже, тебя удивляют мои складные речи? Так ведь мы, юпландцы, вовсе не такие дикари, какими нас представляет весь остальной континент. Наши ахуны могущественны, они хранят древнее знание, но не могут обучать ему слишком многих – только самых способных. А я – способный. Я должен был стать ахуном… Но… казашшанцы победили нас, и я стал заложником. - Ни фига себе компот! Но почему именно ты? - Я сам вызвался, - ответил Анъях. – Мой старший брат – великий воин и лучший охотник, и его силы могли пригодиться и в грядущих битвах, и суровыми зимами, когда так нелегко выжить. А кроме него у меня есть только сестра и младший братишка. Братишка слишком мал и у него тоже есть способности ахуна, а насчёт сестры… да отец скорее сам себе бы палец откусил, чем отдал её в заложники. Женщины – слишком большая ценность, чтобы жертвовать ими. - А кто такие эти… ваши… ахуны? – поинтересовался я. - Ну, это жрецы… лекари… колдуны… те, кто хранят древнее знание… - отозвался Анъях, - очень уважаемые люди, короче. И казашшанцы не смогли бы нас победить, если бы Правитель Айайоль не отдал приказ использовать Семь Звёзд Аллира. Так… Всё чудесатее и чудесатее. Что ещё за Семь Звёзд? Видно, я задал этот вопрос вслух, потому что Анъях тут же начал отвечать: - Семь Звёзд Аллира – это семь гигантских драгоценных камней, по преданию, созданных самим Богом. Это красный рубин, оранжевый опал, золотистый топаз, зелёный изумруд, голубой аквамарин, синий сапфир и фиолетовый аметист. В них он вложил немалую часть своей магической силы, и против них, соединённых вместе, не может устоять ничто в этом мире, кроме их создателя. С помощью Семи Звёзд был пленён некогда змей Горгол, с их помощью помещён в заточение Лотар, но после его пленения Аллир приказал разделить кристаллы. Рубин вделан в его золотую диадему, опал сияет в ожерелье на груди Тальяны, аметист служит печатью для заключения Лотара, топаз хранит Главный Жрец Мирзобиль, именно с его помощью он и вызывал Бога, изумруд служит навершием Посоха Власти, который передают друг другу Правители Казашшана, аквамарин носит на груди Главная Жрица Богини Тальяны, это знак её жреческого достоинства, а сапфир хранится в далёком Храме в горах Казашшана, куда удалился на покой прежний Правитель – отец Айайоля. - Во как… - протянул я, - но тогда… Тогда получается, что собрать все кристаллы вместе довольно сложно. - Да всех и не потребовалось, - вздохнул Анъях. – Топаза, изумруда и аквамарина хватило вполне. Эти камни будят такую мощную магию, что ты и представить себе не можешь. Нашим ахунам, даже всем вместе, не удалось ей противостоять. Вот так, Сайм. Вот так нас победили. И Анъях совершенно нехарактерно для него мрачно насупился. Надо было как-то его выводить из этого состояния, и я быстренько перевёл разговор на другое. - Слушай, Ан, а на Нирее, что, женщин совсем мало? Ты вот про сестру сказал, что она очень ценна… - Ну, да, - охотно отвлёкся от мрачных мыслей Анъях. – Так сложилось, что большинство населения Ниреи – мужчины, в связи с этим женщин очень берегут. Женщины высших сословий рано выходят замуж, их задача – обязательно родить Супругу много детей. Поэтому они обычно ведут затворническую жизнь, занимаются домом и детьми. Многие виды деятельности им запрещены из-за риска. В общем, несмотря на весь почёт, их жизнь – это золотая клетка. И они – пленницы собственных семей. Однако далеко не всегда даже знатные люди могут найти себе пару. Поэтому на Нирее распространены однополые браки, особенно в Казашшане, где женщин почему-то рождается меньше всего. - А как же дети? – удивился я. – Или их можно получить каким-нибудь магическим способом? - Можно, - кивнул Анъях. – Но это настолько дорого, что такое могут себе позволить только очень богатые люди. В бедных семьях частенько происходит по-другому. Вообще, там не заключаются браки между мужчиной и женщиной, только между мужчинами. - Ээээ??? – завис я. - В бедных кварталах девочки, девушки и женщины живут в Домах Женщин. Те, кто достиг детородного возраста, обязаны… эээ… принимать мужчин и беременеть от них. Если рождается мальчик – а так чаще всего и бывает – то его отдают семье, один из мужчин которой зачал ребёнка. Если рождается девочка – её оставляют в Доме Женщин и воспитывают надлежащим образом. А мужчине даётся возможность зачать другого ребёнка и неплохая денежная компенсация. - Ничего себе, милый обычай! – воскликнул я. Эта система, которая превращала женщин в смесь шлюх и ходячих инкубаторов, мне ужасно не понравилась. – А что по этому поводу думают сами женщины? - А кто их спрашивает? – вздохнул Анъях. – Их держат взаперти и берегут пуще глаза, тут много не попротестуешь. - Ну а если женщина не может больше рожать? – спросил я. – Тогда что? - До такого возраста редко кто доживает, - ответил Анъях. – Ведь их заставляют рожать много и часто. Но такие женщины остаются для ухода и присмотра за детьми, приёма родов и прочего. Но если женщина становится бесплодной и долго болеет, то есть, она уже совсем бесполезна, приходят Жрицы Тальяны и дают ей выпить настой цветка Хон, называемый ими Нежный Поцелуй. Тогда женщина засыпает, видит красивые сны и больше не просыпается. Если честно, то мне стало совсем противно. Значит, пока устройство функционирует – его холят и лелеют, а когда оно становится бесполезным – попросту выбрасывают? Вот как так можно? Анъях, увидев отвращение, явно проступившее на моём лице, заметил: - Мне тоже противен этот обычай, но так почти везде. А у нас на Юпле всё по-другому. - А как у вас? Неужели у вас больше рождается женщин? - Да нет, не больше. Просто у нас девушка берёт себе нескольких мужей. Двоих, троих, иногда четверых. И её никто не заставляет вступать в брак с тем, кто ей противен. Дети женщины в этом случае считаются общими. - Ну, мне кажется, так действительно лучше, - с некоторым облегчением сказал я. - А браки только между мужчинами у вас бывают? - Бывают, но не так часто, как на всей остальной Нирее. Бывает, что двое мужчин вступают в брачный союз, а потом находится девушка, которая соглашается взять в мужья их обоих. По-всякому бывает. Нас не так много, поэтому мы стараемся договариваться, понимаешь? Если мы ещё и друг с другом ссориться начнём – нас тогда точно всех могут уничтожить, ибо Жрецы Аллира периодически начинают говорить о великом походе в Юплу и уничтожении неверных, то есть, нас. Но до этого ни разу не дошло, думаю, потому что Аллир дал слово Лотару, что наш народ будет жить. - Сложно всё как… - потёр я ладонями виски. - А жизнь вообще – штука непростая! – философски отозвался Анъях и тут же заулыбался. – Но это не значит, что мы должны забывать о веселье и радости! Смотри, Сайм, скоро рассвет, нам нужно поискать себе на день подходящее убежище. Чует моё сердце, что Жрецы скоро начнут вставать на утреннюю молитву, и у них будет много поводов пустить за мной погоню! *** Анъях как в воду глядел – это раннее утро в Храме выдалось на редкость весёлым и запоминающимся. Настолько запоминающимся, что слухи и сплетни о нём разошлись по всему Казашшану и обсуждались в его самых дальних уголках ещё не один месяц. Утро в Храме начиналось с того, что младший помощник брата-светильника входил в Главный зал, где стояли статуи Аллира и Тальяны, подливал в светильники ароматное масло и вновь зажигал погасшие за ночь лампады, дабы поднимался кверху благовонный дым, радуя Богов. Так произошло и на это утро. Однако помощник не знал о том, что Анъях самовольно улучшил состав лучших хоривских благовоний, напустив в кувшин с ними жуков-вонючек. Жуки благополучно потонули в ароматном масле, но, погибая, они не сдавались просто так, а выделяли одну субстанцию, которая совершенно не изменяла вид и запах масла внешне, но в состоянии горения… В состоянии горения спустя некоторое время в помещении начинала распространяться невыносимая вонь, от которой непривычного человека просто наизнанку выворачивало. Так вот, помощник аккуратно заправил светильники, поджёг их один за другим и уже собирался уйти, но в этот момент нос его уловил поистине выдающееся во всех смыслах зловоние. Молодой Жрец сначала не понял, в чём дело, а когда понял, то было уже поздно – вонь достигла такой концентрации, что находиться в зале стало попросту невозможно. Парень горестно взвыл и помчался будить своего непосредственного начальника. Тот, поняв причину, помчался к Главному Жрецу… и от всей души растянулся на металлических шариках, пропахав остаток пути носом и влетев в келью Мирзобиля головой вперёд на животе. Оторванный от увлекательного утреннего занятия с одним из Храмовых Цветов Любви, Мирзобиль недовольно рыкнул, пинком сбросил парнишку с ложа, натянул на себя роскошное жреческое одеяние и сделал величественный шаг из кельи, призывая небесные кары на головы своих подчинённых. Первый величественный шаг оказался единственным, далее Главный Жрец передвигался в основном на четвереньках, поскольку, невеличественно грохнувшись на металлических шариках, так и не смог подняться. Кое-как добравшись до безопасного участка коридора, Мирзобиль громовым голосом потребовал брата эконома, брата казначея и брата экзекутора. Те явились, но в каком виде! Все трое не могли сдержать своего желания, в том плане, что они непрерывно почёсывались – то руками, то об стены, то просили друг друга помочь, поскольку зуд становился всё невыносимее. До офигевшего Главного Жреца стало доходить, что всё происходящее не просто случайность, а полномасштабная пакость. Он позвал Стражу… и перед казармами началась весёленькая куча мала, поскольку шарики были рассыпаны и там. Матерящиеся Стражники неуклюже пытались встать, цеплялись друг за друга, поднимались, снова падали… В общем, не скучал никто. Полчаса спустя удалось восстановить относительный порядок. В главный зал была отправлена команда Жрецов со строгим указом - убрать запах с помощью магии, погасить все светильники и проверить все благовония. Стражники и Храмовая прислуга кое-как собрали большую часть шариков, и передвигаться по коридорам можно было в относительной безопасности. Измученные обитатели Храма отправились в трапезную за припозднившимся завтраком, а поскольку все изрядно помучились и хотели пить, напиток, заряженный афродизиаком, пользовался особым спросом. После подозрительно быстро закончившегося завтрака обитатели Храма начали разбиваться на парочки-троечки и исчезать в различных укромных уголках огромного здания. Но поймать кайф им была не судьба, поскольку к тому времени успело пригреть солнышко, и из канализации вовсю попёрло её буро-коричневое «ароматное» содержимое… "Закроем же завесу жалости над концом этой сцены".* *Так заканчивается одна из глав "Приключений Тома Сойера" в переводе Норы Галь.