Любой ценой/A tout prix

Элис судорожно мяла в руках дорогое кружево. Она была не готова стать чьей-то женой. Тем более его женой. Скотт. Этот самовлюбленный, грубый и бесчувственный мужлан. Шотландец. Девушка скривила губы. Подумать только! Она, настоящая англичанка, цвет молодой аристократии, в свои семнадцать должна быть как вещь отдана этому дикарю. Но, как часто бывает в жизни, в любой бочке меда есть ложка дегтя. Очень большая ложка. В ее медовой жизни избалованной богатой девочки та самая ложка заключалась в том, что слова отца, главы семьи - закон. И ее мнения никто не спрашивал. Более того, все ее возражения мужчинами ее семьи воспринимались как капризы и блажь, а женщинами – как девичий страх перед замужней жизнью. То есть просто понять, что она не желает видеть этого рыжего хама, никто не мог. Ее не могли понять даже подружки из высшего света. Скотт был высок, статен и красив. И у него было весьма приличное состояние, чтобы обеспечить даже такую транжиру, как мисс Керкленд. Что самое обидное, Скотт никак не возражал, даже наоборот, поддержал предложение их отцов. Чести ради, следует отметить, что Элис была единственной дочерью очень влиятельной семьи, и одной из самых завидных трофеев на рынке невест, так что, Скотт от этого брака едва ли останется в накладе. Тем не менее, девушка была уверена, что он будет возражать, и тем большим шоком для нее стало узнать, что он согласен и без малейших сомнений принял все условия их семьи. Вообще, Скотт приходился ей кузеном, но среди аристократии подобные браки были нормой. Такое родство не считалось достаточно близким, чтобы запретить свадьбу. Как ни прискорбно. От неприятных мыслей ее отвлек громкий стук. Кто-то весьма настойчиво барабанил в дверь ее комнаты. - Ты там утопилась с горя, что ли? Живо открывай! От резкого рычащего голоса Скотта Элис невольно вздрогнула. Ну, естественно, кто еще мог так пренебречь правилами этикета и столь грубо нарушить покой девушки. - Чего надо? – неприветливо отозвалась англичанка, стараясь чтобы голос звучал ровнее и не было понятно, что она плакала недавно. Скотт хмыкнул. - Что, опять ревела? Все такая же плакса, как в детстве? - Алиса была уверена, что этот рыжий засранец глумливо улыбался. - Твое какое дело, катись к черту! – процедила девушка, чувствуя, как в душе появляется неконтролируемое желание разбить очередной сервиз, подаренный по случаю торжества какими-то там родственниками. - Тц! Маленькая стерва! Не испытывай моего терпения! Если через пять минут не спустишься, я выломаю эту дверь к чертям и принесу тебя к алтарю на плече как мешок с картошкой! Алиса передернулась, вообразив эту картину. В том, что Скотт так и поступит, она не сомневалась. С его-то силищей эту дверь выбить как раз плюнуть. Это будет самым страшным унижением в ее жизни. Ее жених, постояв немного под дверью, все же ушел. Гости ждут, надо же их развлекать своими байками. Родственники Элис не сильно жаловали шотландцев, ирландцев и прочих, но когда человек является наследником и будущим владельцем крупнейшей фабрики, то отношение к нему резко меняется. Особенно, если этот человек вот-вот станет твоим родственником. Алиса глубоко вздохнула. Так. Нужно успокоиться. Девушка внимательно оглядела комнату. Кроме огромной кровати, заваленной всякими женскими штучками – чулками, заколками, флакончиками с духами и прочим – здесь был только шкаф и письменный стол с массивным креслом. Стол стоял прямо у раскрытого настежь окна. Элис решительно подошла к нему и выглянула. Второй этаж. Не слишком высоко, но сломать себе что-нибудь можно запросто. План созрел мгновенно. Через пару минут весь пол был завален выкинутыми из шкафа вещами. Элис искала свои многочисленные шарфики. В ход также пошла и простыня. Девушка ловко связывала их морским узлом, благо отец еще в детстве учил ее всяким совсем не присущим леди занятиям. Импровизированная веревка доставала почти до земли. Отлично! Но вот на втором этапе возникли некоторые сложности, а именно отсутствие нормальной одежды. Все ее костюмы для верховой езды или хотя бы удобные повседневные платья были давно упакованы в чемоданы и отвезены в поместье МакКензи – семьи Скотта. То, что было в шкафу, никак не могло быть хорошей одеждой для ранней осени. А потом Элис поняла, что не может снять это проклятое платье с себя самостоятельно. Его и надевать-то помогала целая толпа служанок. А уж о том, чтобы расшнуровать туго затянутый корсет самой, не могло быть и речи. «Плевать, нет времени», - Элис решительно схватила портняжные ножницы и стала безжалостно кромсать чистый белоснежный шелк и французские кружева. Когда длинный шлейф оказался отрезан, девушка так же сделала разрез сбоку, потому как крой платья – «русалка» - сильно сковывал движения. Туфли, увы, были всего одни. Англичанка услышав приближающиеся шаги спешно подошла к окну и кинула туфли вниз, после чего ухватилась за веревку, конец которой привязала к ножке кровати, и перелезла через подоконник. Спуск вниз оказался вполне удачным. Не считая пары ушибов, она была цела и в удивительно приподнятом настроении. Одна лишь мысль о том, каким будет лицо Скотта, когда он поймет что она сбежала… О, да... Ты, рыжий ублюдок, будешь знать, как меня недооценивать. Естественно, Элис не появилась в зале через пять минут. И через десять тоже. Упомянутый выше рыжий ублюдок, устав ждать свою невесту, поднялся на второй этаж и снова начал стучать в дверь. Долгим терпением шотландец не отличался и, как и обещал, выбил дверь одним ударом ноги. Благо это была довольно хлипкая деревяшка, пусть и весьма дорогая. К тому моменту, как Скотт и отец невесты подняли шум, сама мисс Керкленд довольно беззаботно разгуливала по улицам Лондона, даже не представляя, как круто изменится ее жизнь спустя пару часов.