Ignorantia non est argumentum

— Молчите, — говорит Гарак. — Во имя всех ваших святых, милый доктор, просто молчите. Ваш звонкий человеческий голос привлекает к нам слишком много лишнего внимания. — Но... — Башир не успевает открыть рот, как Гарак втягивает его в нишу в стене и зажимает рот ладонью; ладонь холодная, мягкая, на ощупь похожа на замшу, в ней чувствуется сила, странная для простого портного, и у Джулиана горят губы от этого властного прикосновения. — Хотя я всецело за то, чтобы вы лидировали в наших шпионских играх на голопалубе, в условиях, приближённых к реальным, позвольте мне взять инициативу на себя, — шепчет Гарак ему на ухо (ему приходится вытянуть шею, чтобы до него дотянуться). Джулиан знает, что лидировать Гарак не хочет, что он с радостью снял бы с себя эту ответственность и последовал за ведущим, но также он недоверчив и подозрителен, и рассчитывать привык только на себя, и то, что он не бросил Джулиана возле сломанного шаттла и собирается взять под своё крыло, уже говорит о многом. — Кивните, если поняли, — шепчет Гарак. Джулиан кивает. — Хорошо. Хорошо... — Гарак одёргивает глубокий капюшон своей мантии, приосанивается и вдруг уже выглядит почти неотличимо от сотен других бегущих по своим делам ланийцев. Джулиан пытается скопировать его действия, но путается в собственных ногах, фыркает себе под нос, и Гарак смотрит на него нечитаемым взглядом, от чего Джулиану даже становится немножко стыдно: всё-таки они в опасности, не время смеяться. — Всё, что нам нужно — это попасть в служебные помещения порта, — после паузы продолжает Гарак. — Там найдётся или шаттл, или трансмиттер нужной нам модели. Держите голову низко и смотрите на свои ноги; думаю, если мы... Ох, ох! Доктор... — он судорожно одёргивает его капюшон, надвигая его Джулиану на глаза так низко, что он видит от всей улицы только узкую полоску дороги... и тень от полицейского скутера. Это в высшей степени неудачный поворот событий, ланийцы одна из самых ксенофобных рас квадранта, и если только кто-то поймёт, что они отличаются от зелёно-рогатого населения планеты, ставшей местом их аварийной посадки, то их немедленно ждут застенки ближайшего дознавательного пункта. — Изобразите смирение, притворитесь, что у нас обеденная молитва... утром, — еле слышно шепчет Гарак, складывая ладони на груди и принимаясь покачиваться в такт воображаемому религиозному гимну. Джулиан неловко топчется рядом, его гложет желание снять душный колючий капюшон и оглядеться, и ещё было бы здорово просканировать пару прохожих трикодером, потому что сведений о ланийцах в базах звёздного флота нет; он снова облизывает губы, которые ещё покалывает от прикосновения Гарака, и старательно пучит глаза, изображая религиозный экстаз. Скутер тормозит прямо напротив них; Джулиан слышит, как пружинят об мостовую прорезиненные форменные сапоги, видит двинувшуюся к ним тень и сухо сглатывает. — Молчите, доктор, только молчите, — как мантру, шепчет себе под нос Гарак, и не нужно даже смотреть в его сторону, чтобы знать, что он сейчас успешно затолкал панику в дальний угол сознания и принялся просчитывать варианты выхода из этой ситуации. Скорее всего, лидирует вариант, в котором они убивают полицейского, а потом ныряют в толпу и надеются на лучшее. Джулиан почти виновато вздыхает — он уважает авторитет Гарака в шпионских делах, но офицер звёздного флота должен знать, когда приходит время взять инициативу на себя. ... губы у Гарака сухие и шершавые; он изумлённо распахивает глаза, когда Джулиан прижимается к ним своими, и на пару мгновений они оказываются отгорожены от всего мира удушливой темнотой двух соприкоснувшихся капюшонов. Джулиан не пытается углубить поцелуй — полиции хватит и этого; ему тоже. В ушах стучит кровь, Джулиан мог бы сказать, сколько каких гормонов сейчас выделяют его железы и какие мускулы сокращаются, когда Гарак изумлённо приоткрывает рот, но ему куда важнее приобнять Гарака за талию и раствориться в ощущениях целиком. Полицейский замирает, Джулиан видит боковым зрением его тень, слышит щелчок — фотоаппарат? фонарь? — Что это было? — еле слышно спрашивает Гарак, и у Джулиана пробегает вдоль позвоночника дрожь от того, как губы Гарака скользят по его. — В голофильмах это всегда срабатывает, — точно так же отвечает Джулиан. — Смотрите, ему станет неловко и он не захочет нас прерывать... — Джулиан, — очень ласково отвечает Гарак и нежно касается пальцами его щеки; Джулиан одновременно тает и инстинктивно готовится к худшему. — На Лании публичные проявления привязанности караются сроком в тюрьме строгого режима. — Сроком, — повторяет Джулиан. Ему кажется, где-то внутри его головы эхом отдаётся звон разбитого стекла. — От трёх до семи лет в зависимости от тяжести нарушения, — услужливо уточняет Гарак. — Вы закончили? — интересуется полицейский своим свистяще-шипящим голосом. Фазер, понимает Джулиан, это был щелчок поставленного на режим убийства фазера. О, чёрт. — Это правда был гениальный с вашей точки зрения план? — в голосе Гарака звучит веселье, совсем не подходящее к ситуации, словно это не их сейчас откновоируют в тюрьму на враждебной планете. Джулиан пожимает плечами и невинно улыбается в ответ. — Может быть, я просто не устоял перед соблазном, — доверительно шепчет он, послушно закладывая ладони за голову.