Follia

      Вокруг лишь тьма. Густая, непроглядная она, подобно трясине, затягивала и не желала отпускать свою жертву. Сколько бы он не бежал, не сопротивлялся, тьме не было конца. Больше нет ни солнца, ни неба, ни жизни - всё поглотила тьма.       Руки сводит от ломящего холода, а после, боль распространяется по всему телу. Кожа трещит и трескается, словно фарфор. Тонкие нити, чем-то напоминающие паутину, расходятся по телу, принося с собой перехватывающую дыхание боль.       Вокруг слишком тихо. Ни единого звука. Кажется, трясина поглотила не только свет и надежду, но и полный боли и отчаяния крик. Голосовые связки готовы разорваться, а слёзы - прожечь щёки насквозь. Даже в голове он не мог услышать собственного крика.       Страшно… больно… одиноко. Никто не придёт и не спасёт его. Не вытащит из этой клетки, не протянет руку помощи… не разрушит эту сводящую с ума тишину своим громким голосом.       Рот открывается в беззвучном крике, а его хозяин падает на колени и обхватывает голову заледеневшими руками. Так страшно… одиноко…       Ни потолка, ни стен, ни пола. Он, подобно раненой птице, в очередной раз попадается в одну и ту же ловушку. И всё так же никто не приходит к нему на помощь. Как больно от осознания полнейшей беспомощности!       Закусив губу до крови, он снова заходится в крике, зовёт. Одиночество раздирает изнутри, страх поглощает все эмоции, беря над несчастным верх.       Руку резко обжигает приятным теплом. Вытерев тыльной стороной ладони слёзы, он смотрит на место, где, по идее, должна быть его рука, и не верит собственным глазам. Тьма чуть отступила, уступая место мягкому, отдающему оранжевым, свету.       Он видел свою руку, покрытую тёплым светом. Пошевелив пальцами, почувствовал, как паутина трещин исчезает, а кожа приобретает свой естественный, немного бледноватый, оттенок.       Ты больше не одинок       Раздается лёгкий, словно ветерок, шёпот. А после, свет становится ярче, сильно обжигая руку и заставляя громко вскрикнуть.       Резко открыв глаза, юноша сразу же зажмурился. Из-за чуть приоткрытой шторы в комнату пробрался яркий луч солнца и теперь не без удовольствия светил прямо в аквамариновые глаза. Перевернувшись на бок, тем самым уходя от назойливого луча, Фран, нахмурившись, смотрел куда-то вперед.       Странное чувство дежавю крепко засело где-то внутри и не желало пропадать. Этот сон… давно Фран не ощущал такого. Всё внутри словно перевернулось.       Харибел помнил это одиночество… прожигающий изнутри страх. Только вот, откуда? Сколько бы Фран не пытался вспомнить, всё было напрасно. Словно он что-то забыл, что-то очень важное.       Резко сев, лягушонок посмотрел на руку, ожидая увидеть там ожог или что-то подобное. На его удивление, рука была цела и невредима: ни царапинки.       - Странно, - тихо проговорил Харибел, всё ещё всматриваясь в руку. Тряхнув головой, он постарался отогнать все мысли. – Всего лишь сон. И чего я так завёлся?       Проведя рукой по волосам, француз посмотрел на подушку. Лучик всё ещё ожидал его возвращения, не желая покидать столь понравившееся ему место. Почему-то при его виде, на душе у Варийца стало немного легче. Словно камень, придавивший его грудную клетку, вдруг исчез, давая свободно вздохнуть.       Встав с постели, Харибел в несколько шагов преодолел расстояние от кровати до окна и, взявшись за края штор, рывком дернул те в разные стороны. Комната сразу же наполнилась ярким солнечным светом. Приятная теплота обволокла юношу, словно кокон бабочку. Стало так спокойно, а волнующий душу сон сразу же отступил на второй, а может и на самый последний план. Такое чудесное утро не может ничто испортить. Ни кошмар, ни раздирающий перепонки крик капитана.       Повернув ручки на окне, лягушонок раскрыл то, давая свежему, ещё не успевшему нагреться, воздуху наполнить комнату. Лёгкий ветерок сразу же обдал француза свежестью и лёгким запахом хвои и прохлады.       Звонкие голоса птиц эхом разносились по всему лесу, то затихая, то вновь появляясь, но уже с другой части леса. Своеобразная созданная птицами симфония ласкала слух, заставляла прикрыть глаза и полностью расслабиться, погружаясь в неглубокий и наполненный мечтами сон.       Оперевшись о подоконник, Харибел посмотрел на небо. То нежно-голубым бесконечным полотном растянулось над миром, а облака медленно текли по холсту в известном лишь богу направлении.       Фран даже немного удивился той лёгкости и спокойствию, что сейчас поселились у него в душе. Но это всё пустяки. Даже убийцам дано познать такие чудесные вещи как спокойствие, не оказавшись в могиле. Так что, противореча своему хладнокровному и вечно язвящему образу, Фран улыбнулся. Сейчас его всё равно никто не видит. Можно и правда немного расслабиться. Когда ещё, как не сейчас, может выпасть такой шанс?       Застелив кровать, юноша прихватил из шкафа полотенце и отправился в душ, напевая при этом известную только себе песенку.       Душевая была довольно просторной. Огромное зеркало на всю стену, держатель для полотенца, да сам душ. Пол и стены были выложены плиткой тёмно-синего цвета. Довольно приятная обстановка.       Прохладный душ окончательно разбудил лягушонка. Всю эту утреннюю идиллию осталось завершить лишь кружкой горячего кофе. А после, можно хоть на миссию отправляться.       Смыв с лица мыло, Фран посмотрел в зеркало и испуганно дернулся от отражения, успев при этом поскользнуться и удариться пятой точкой. Не обращая внимания на боль, Фран застыл, удивленно смотря в зеркало. Но, ничего, кроме своего отражения в нём не увидел.       - Показалось, - словно подтверждая свои слова, юноша кивнул.       Но… Он был готов поклясться, что из зеркала на него смотрел совершенно другой человек. Точнее, внешность та же, только волосы были чёрного цвета, да и глаза… взгляд был несколько иным, чем у самого Франа.       Убрав с лица мокрую челку, лягушонок медленно приблизился к зеркалу и несильно постучал по тому указательным пальцем, но даже спустя пару минут ничего не произошло. На него смотрел из зеркала всё тот же юноша с зелёной шевелюрой и чуть удивленными аквамариновыми глазами.       - Либо я набрался от семпая шизофрении, либо это твои проказы, - проговорил, не отрывая взгляда от зеркала, Харибел, а после, посмотрел на руку, на которой красовалось кольцо ада.       Всем было известно, что кольцо ада постепенно пожирает душу владельца, а заодно и рассудок. Многие иллюзионисты к концу своего контракта были на последних стадиях психических расстройств, либо вообще не доживали. Если иллюзионист начинал сходить с ума и представлял опасность, то его убивали. В частых случаях сами боссы, нежели кто-то другой.       Так что была вероятность того, что колечко решило немного испытать нервы и психику Тумана. Хотя, это было маловероятно. Фран обладает кольцом всего лишь пять лет. Этого слишком мало. Должно пройти хотя бы лет десять, прежде чем демон в кольце начнет понемногу давать о себе знать.       Успокоив себя этой мыслью, Фран быстренько закончил утренние процедуры и, выйдя из ванной, сразу же направился к шкафу. Достав Варийскую форму, лягушонок начал одеваться. Оставался последний и так невзлюбленный Франом предмет – шапка-лягушка. Харибел её терпеть не мог. Слишком огромная, неуклюжая, вечно сползает на глаза… в общем, дурацкая она, да ещё и Бел постоянно использует её как игольницу для своих стилетов. Смирившись со своей нелёгкой судьбой, подросток надел шапку на голову и вышел из комнаты.       Утро выдалось действительно тихим. Капитана не было слышно, а это уже повод удивляться, причитания Луссурии не разносятся с первого этажа, да и змеиного смеха Бельфегора не было слышно. Прислуги и прочих рядовых, так вообще след простыл. Как же так? С чего такое затишье?       Перебирая в голове разные варианты и события, лягушонок медленно шёл по направлению к кухне. Он настолько задумался, что даже не заметил, как оказался на первом этаже.       И всё равно было тихо. Слишком тихо. Это начинало уже пугать. Но, решив не делать из мухи слона, а из себя параноика, Харибел просто зашёл на кухню. К его удивлению, там никого не оказалось, помещение пустовало, даже поваров не было видно. Нахмурившись, юноша что-то пробурчал и, развернувшись, пошёл в сторону гостиной.       Но и там было пусто. Совершенно никого, даже звуков никаких не было слышно. Решив всё так же не раздувать из себя параноика, иллюзионист обошёл весь первый этаж, заглянул в каждую комнату, после чего прошёлся по половине второго этажа. Ни офицеров, ни Хранителей колец не было, все словно сквозь землю провалились. Заглядывать в кабинет Занзаса Фран пока не решался. Туман был кем угодно, но никак не самоубийцей.       Остановившись, лягушонок обернулся, а после, посмотрел по сторонам. В замке стало намного темнее, чем раньше. Словно что-то поглотило весь свет… и теплоту одновременно с этим. По телу прошлась неприятная дрожь. Действительно, стало намного холодней, а изо рта появлялись облачка пара. Холодно… точно так же, как и в том сне.       Тряхнув головой, юный иллюзионист постарался отогнать от себя неприятные и дурные мысли. Скорее всего, это могла быть иллюзия, ведь враг не дремлет и напасть на Варию может в любой момент. Такое уже бывало, только вот в те моменты Фран сразу же замечал иллюзию и находил врага. А сейчас… Сколько бы лягушонок не пытался разглядеть искажения в пространстве, ничего не получалось. Вывод оставался тем же, что и несколько минут назад – это была реальность.       Такой поворот событий не нравился французу ни в какой форме. Взяв себя в руки, он продолжил свой обход.       Последним местом, которое лягушонок должен был проверить - был кабинет Занзаса. Заходить туда особо не хотелось, ведь вероятность быть подстреленным была довольно велика, но как бы парню не хотелось, а зайти всё равно пришлось. Тихо повернув ручку, Харибел медленно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Но ничего не увидел. Открыв дверь шире, юноша удивленно замер, пытаясь хоть что-то разглядеть в густой тьме, да и вообще понять как такое возможно. На сердце словно кошки заскреблись. Такого просто не может быть. Комната была, словно закрытая коробка, наполнена густым, чернющим мраком.       Медленно подняв руку, Харибел протянул её вперед:       - Босс? – чуть повысив голос, проговорил зеленоволосый.       Через несколько секунд Фран осознал, что не слышит собственного голоса. Это осознание отдалось дикой паникой где-то в глубине души. Резко отдернув руку, Фран сделал несколько шагов назад и побежал на первый этаж.       Этого просто не может быть. Точно… если не иллюзия, то, скорее всего, это был сон… или же нет? Он ведь только проснулся и никак не мог снова уснуть. Даже если бы юноша потерял сознание, он бы помнил это. Чертовщина какая-то.       Добежав до лестницы, Фран резко затормозил. Открывшаяся ему картина была довольно напрягающей. Весь первый этаж и половина лестницы были поглощены мраком. Туману казалось, что он смотрел в бездну. Непроглядную и бездонную.       Ступенька за ступенькой и вот густая, словно смола, тьма доходит до конца лестницы, отрезая путь к отступлению. Обернувшись, иллюзионист увидел, что путь к кабинету был тоже отрезан. Хотя туда Фран больше идти не собирался. Слишком пугающей была та комната, туда только дурак и зайдет. Да, на собственную смерть.       Путь был лишь один, больше вариантов не представлялось. Побежав в сторону своей комнаты, Харибел споткнулся о ковёр из-за сползшей на глаза шапки. Резко сдернув ту с головы, Фран кинул её на пол, после чего головной убор поглотила тьма.       - Надеюсь, эта дурацкая шапка исчезнет навсегда, - подумал лягушонок и быстро побежал в сторону своей комнаты.       Стоило ему захлопнуть дверь, как по полу стала расползаться чёрная жижа. Чертыхнувшись, юноша попытался открыть дверь в ванную, но та оказалась заперта и никаким манипуляциям со стороны иллюзиониста не поддавалась. Жижа под ногами лягушонка разливалась слишком быстро и уже доходила до щиколоток. Паника нарастала с каждой секундой всё больше и больше. Фран несколько раз порывался позвать кого-нибудь, но не смог произнести ни звука, его голоса вообще не было слышно.       Всё было словно в том сне. Беспроглядная тьма сковала его, а тишина была готова разорвать перепонки изнутри. Пробирающий до костей холод усиливался. Прямо как во сне, руки у Франа уже были готовы покрыться инеем.       Прижав руки к груди, зеленоволосый начал оглядываться, в надежде найти хоть какую-нибудь подсказку, но ничего не было, всё та же серая обстановка да зеркало. Зеркало? Фран не помнил, чтобы у него в комнате было зеркало, тем более такое большое. Овальное, во весь рост, в серебристой резной рамке. Харибел впервые видел его.       Почему-то этот предмет вызывал у иллюзиониста больше всего недоверия, нежели всё, что окружало его сейчас. Хотелось поскорее уйти отсюда.       Но зеркало… оно было единственным, что Фран видел среди этой тьмы и мрака. Оно словно звучало, казалось, прикоснись к нему и можно будет услышать все звуки этого мира. Теперь оно не только пугало, но и манило… тянуло к себе.       Почувствовав, что жижа дошла уже до колен, Фран еле передвигая ногами, подошёл к зеркалу. Отражение было совершенно противоположным реальности. В нем лягушонок был в яркой, залитой светом комнате, из открытого окна приятной симфонией лилось пение птиц, откуда-то были слышны крики капитана, смех Бела, звон разбившегося бокала с виски. Запахи, солнце, звуки… всё это было там, но не здесь.       Харибел снова попытался сказать хоть слово, и снова тишина. Было страшно от этой беспомощности, хотелось выть от этого раздирающего изнутри чувства.       Неприятное тянущее ощущение заставило лягушонка прийти в себя и посмотреть вниз. Увиденное особой радости не принесло: чернота уже дошла до живота.       Было слишком мало времени. Фран не понимал, что происходит, и не знал, как выбраться из этого кошмара. Мысли в голове беспорядочно метались, в надежде найти хоть один вменяемый ответ, способный развеять все сомнения и страхи. Нужно было срочно что-то делать… как-то выбираться отсюда. Но как? Выхода отсюда нет.       Снова оглядевшись, подросток тяжело вздохнул из-за дошедшей до груди жижи и схватился за рамку зеркала. Оно не могло быть здесь просто так, что-то да означал этот чертов кусок стекла. Только вот что?       Туман в бессилии опустил голову, вцепившись руками в рамку изо всех сил. Усмешка сама собой появилась на его лице. Как же глупо он сейчас выглядел. Один из сильнейших иллюзионистов, напуганный до чертиков, даже неспособный понять что происходит.       - Глупый беспомощный ребёнок, - проговорил Фран, снова не произнеся и звука.       И правда. Ты просто глупый и беспомощный ребёнок       Раздался насмешливый голос.       Резко подняв голову, Фран посмотрел в зеркало… голос шёл именно оттуда:       Ты даже не в состоянии понять самого простого. Безмозглый человек       Харибел шокировано застыл, не отрывая взгляда от зеркала. Его отражение снова изменилось… как тогда, в ванной. Черноволосая копия смотрела на юношу с неким презрением и издевкой. Сложив руки на груди, он чуть наклонил голову и ухмыльнулся.       - Что ты такое? – беззвучно проговорил Варийский Туман. Даже не смотря на исчезнувший голос, та черноволосая копия его всё равно понимает.       - Обидно слышать, знаешь ли, - на лице копии промелькнула фальшивая обида. – Кому, как не тебе знать, кто я?       - Я не знаю тебя! Даже понятия не имею, кто ты! – воскликнул лягушонок. - Но… Это ведь из-за тебя я оказался здесь? – Туман коснулся рукой зеркала, отражение же лишь покачало головой.       - Нет, глупый человек, - черноволосый устало потер переносицу, - неужели ты до сих пор ничего не понял?       Почувствовав, как жижа подобралась к самому горлу, Фран лихорадочно задышал и сильнее вцепился в раму от зеркала.       - Помоги мне!       - Решил довериться мне? Тому, кого видишь впервые? Может, лучше выберешь смерть? – на лице копии появилась презрительная ухмылка.       Он словно издевался: его движения, манера речи, взгляд… столько презрения в свою сторону Фран никогда не видел. Черноволосый смотрел на него с высока, чувствуя в этой ситуации явное преимущество. Издевался.       Если бы не вся эта несуразица, то Фран, обязательно размазал бы его по стенке какой-нибудь крутой и мощной иллюзией. И плевать, что этот наглец выглядел точь-в-точь как сам Фран.       Но это всё потом. Как только он выберется, то обязательно претворит свой план в жизнь, но не сейчас. Для начала нужно хотя бы выбраться отсюда… а без помощи этого раздражающего типа вряд ли что получится.       - Хватит издеваться! Черт возьми, просто помоги мне! – беззвучно прокричал лягушонок и изо всех сил ударил по зеркалу, от чего на том появилась тоненькая трещина.       Черноволосый на действие Франа отреагировал довольно странно. Радостно, улыбаясь, он залился смехом и положил руки на зеркало.       - Да! Правильно! Разбей его! Разбей это поганое зеркало на мельчайшие осколки! Тогда ты сможешь выбраться оттуда! Просто разбей его!       Почувствовав, что больше не может удерживаться, Фран глубоко вдохнул и нырнул под черную жижу. Лёгкие сразу же больно сдавило, а тело пронзил жуткий холод. Пересилив себя, лягушонок открыл глаза и увидел перед собой зеркало. Что-то подсказывало ему, что даже под этой смолью зеркало не исчезнет и не ошибся.       Было тяжело, подросток почти не чувствовал собственного тела, но продолжал бить по зеркалу. Он знал, что если не разобьёт его сейчас, то умрёт. Комната была уже наверняка полностью заполнена чернотой, так что сделать глоток воздуха Туману было больше не суждено.       С каждым ударом трещин на зеркале становилось всё больше, а смех копии раздавался всё громче. Отчего-то Франу казалось, что он не должен этого делать. Подходить к этому злосчастному зеркалу уже было ошибкой. Заводить разговор с этим типом, тем более. Здесь было всё неправильным, иным и пугающим. Лягушонок не знал этого нахала ни в лицо, ни по характеру, но тот утверждал обратное. Он говорил, что Фран всё знает, но Харибел совершенно ничего не понимал… Хотя при этом, чувствовал практически удушающее чувство дежавю.       - Ну же! Чего ты медлишь, идиот? Разбей ты его уже, наконец!       Ещё один удар оказался слишком слабым, и рука парнишки просто соскользнула с зеркала. Воздуха уже катастрофически не хватало. Фран уже ничего не чувствовал, лишь сплошной холод. Рука, сжимающая край рамки, совсем ослабла и еле держалась за неё.       Вокруг лишь холод и тьма… Но Фран не чувствует страха, на место ему приходит одиночество. Лягушонок осознаёт, что никто не поможет ему. Даже та копия… скорее всего, он усмехается, глядя как погибает юный иллюзионист.       - Эй. Посмотри на меня, - раздаётся чуть приглушенный голос.       Фран без особого усилия переводит взгляд на зеркало. Он не понимает, почему ещё не умер. Воздуха не осталось уже давно, по идее, он должен быть уже мёртв. Но вместо этого, ощущает лишь холод и одиночество. Так тяжело…       - Почему я всё ещё жив? – возникает вопрос где-то на задворках сознания иллюзиониста, но черноволосый его услышал.       - Потому что ты нужен мне… Послушай меня. Ты не одинок, ведь у тебя есть дорогие тебе люди. Они ждут твоего возвращения, как и я. Ты дорог мне…       Черноволосый с нескрываемой надеждой в глазах посмотрел на Франа и положил руку на зеркало.       - Дорог? Я кому-то дорог? – беззвучно прошептал лягушонок. В его глазах что-то дрогнуло. Да, осознание, пускай и слабое.       - Да, ты нужен нам, - он согласно закивал головой.       - Не… одинок?       Фран с надеждой в глазах посмотрел на свою копию, внутри всё словно перевернулось. Эти слова… никто даже представить себе не мог, насколько они важны для Франа, какую цену представляют для него.       - Да, конечно же, не одинок! Ты нужен всем нам! Поэтому… Разбей это чёртово зеркало! Прошу тебя, вернись к нам! – закричал черноволосый.       Его слова смогли подействовать на иллюзиониста. Сердце того взволнованно забилось, а в глазах появилась уверенность. Собрав оставшиеся силы, юноша приблизился к зеркалу и изо всех оставшихся сил ударил по нему. Паутина трещин сомкнулась, образуя собой непонятный, но довольно знакомый Франу, узор, а после, засветившись изнутри фиолетовым светом, зеркало разлетелось на мелкие кусочки.       Стоило зеркалу разбиться, как черноволосый, сразу же оказался перед иллюзионистом и схватив того за горло, безумно оскалившись, прошептал:       - Спасибо, что освободил меня, малыш Франни. Спустя столько лет, наше время пришло.       С этими словами к Франу пришло понимание. Левую руку сильно обожгло. Чувство дежавю испарилось, уступая место воспоминаниям. Лягушонок с ужасом понял, что натворил, но сделать уже ничего не мог. Рука практически до хруста сдавила шею, заставляя француза полностью погрузиться во тьму. Последнее, что лягушонок видел, - безумный оскал на лице своей копии.