Follia

      Пока в окне проносились пейзажи, офицеры успели прочитать дополнительную информацию к их сегодняшней миссии. Местом назначения была небольшая деревушка Рипозо. Когда-то давно она была процветающим местом, где жило более тысячи человек. Выращивание кукурузы и зерна было главным достоинством и причиной процветания Рипозо. Хотя раньше у деревни было иное название, в документах оно не указывалось и со временем полностью стерлось из памяти людей, оставшись лишь на страницах немногих книг и статей.       Около сорока лет назад в этой, на вид, мирной деревушке произошло восстание. Все началось с того, что очень богатый и влиятельный чиновник выкупил практически всю землю, оставив людей без заработка и еды. Сам же он, как довольно влиятельное лицо, стал управляющим Рипозо. Жизнь людей поначалу ничем не отличалась от прежней, но спустя несколько месяцев она превратилась в ад. Всех людей заставляли сутками без отдыха работать на поле, невзирая на здоровье или возраст. Отношение было отвратительным, и зачастую жителей деревушки стали принимать не более чем за рабочий скот. Но выхода у бедняг не было: если они не будут работать, то и денег им платить не будут, а значит, начнётся голод.       Жаловаться на нового управляющего они не могли, ведь сделай они это, остались бы без работы и еды. Не все примерялись с такими правилами. Были многие, писавшие жалобы в правительство. Однако, посылаемые письма словно растворялись. Никто не отзывался и даже не присылал проверяющих в столь далекое место. Горе людей оставалось без внимания. А тот, кто осмеливался пожаловаться на нового управляющего, позже бесследно исчезал и больше не появлялся. Не нужно быть гением, чтобы понять, куда делись эти несчастные души. Поэтому люди молчали. Они терпели все выходки зажравшегося на чужих трудах жирдяя.       Это продолжалось в течение двух лет, пока на глазах народа этот самый чиновник не забил до смерти одного старика за то, что тот больше не мог работать из-за больных ног. Столь ужасный и бесчеловечный поступок стал подобно спусковому крючку.       Люди словно обезумели. Они сожгли все поля, убили более пятидесяти союзников чиновника. Из загнанных в угол жертв они превратились в хладнокровных убийц, в зверей, чьим когтям не терпится растерзать своего обидчика. Конечно, и самих местных погибло тогда немало. Воспоминания о тогдашнем месиве до сих пор вызывает у стариков дикий ужас. Ими руководило желание… желание отомстить за товарища и самих себя.       Чиновника с тех пор больше никто не видел. Было даже не ясно жив ли он. Но более чем вероятно, что первым убитым стал именно он. До сих пор это неизвестно, так как жители сожгли всех мертвецов, включая даже своих.       Позже были найдены тела пропавших из Рипозо. У всех было множество ранений и увечий. Скорее всего, над ними жестоко измывались и пытали. Было даже страшно представить, что пережили эти бедняги.       После этого случая деревушку окрестили как Рипозо, что значило «упокоенный». Множество жизней было в то время предано земле. Численность населения сократилась до пятисот человек, если учитывать ещё сколько людей погибло во время работы на полях. Небольшая деревушка, окруженная выжженной землёй и слухами о жестокой расправе над бедным и добрым чиновником, стала их клеймом на всю жизнь. Люди объезжали это место стороной, не желая контактировать с местными. Они боялись и смотрели с отвращением на живущие в Рипозо души. Навешанная людям на уши лапша стала восприниматься как истина и жестокая правда. Журналисты сделали свое дело, вывернув все наизнанку, впрочем, как всегда.       С каждым годом, посетителей становилось все меньше, отношение хуже, а сердца людей холодней. Настал голод. За неимением работы и выезда из Рипозо, жители остались без пропитания. Скот был редкостью, а доставлять провиант в деревушку соглашался не каждый, получая при этом гроши.       Еще бы год и Рипозо превратилась бы в обитель голода и смерти. Но к счастью, а может и нет, окрестности посетили скрывающиеся от правительства преступники. Прознав, что деревушку посещает разве что какая-нибудь заблудшая скотина, преступники остались. Это место было идеальной точкой для незаконной торговли и отличным прикрытием от властей.       Три года спустя это место более не было тем, что прежде. Обитель беззакония и разврата - вот как можно было бы описать это место. Наркотики, оружие, проститутки - все это было здесь. От прежних жителей осталось, разве что человек сто. Многие покинули это место, пока могли, не желая связываться с преступностью, остальные остались, прочуяв конец голода и деньги, пусть и незаконные.       Так и образовалась самая криминальная точка Италии, место, где обитают самые отпетые преступники и люди, чьи души давно прогнили во всём этом криминальном смраде.

***

      Остановив машину за несколько километров от Рипозо, Ураган и Туман двинулись вперед. Пока что окружающая местность была для них достаточно удобна. За эти сорок лет окружающий поля лес довольно подрос, и теперь, возвышался огромными башнями, упираясь своими острыми пиками, чуть ли не в само небо. Для Варийцев это было более чем на руку. Они могли, не беспокоясь о том, что их засекут, спокойно обговорить план и не быть каждые пять секунд на стороже. Конечно, быть полностью расслабленными им тоже нельзя, кто-то все же мог наблюдать и, затаившись, напасть.       Согласно документам, враг покидает деревушку каждую неделю в семь часов вечера и возвращается следующим днем в три часа полудня. До их прибытия оставалось чуть больше полутора часа, поэтому офицеры могли особо не спешить, так как дорога займет у них примерно двадцать минут. Первые несколько минут между офицерами была тишина. Оба, о чем-то задумавшись, даже не обращали друг на друга внимания.       Бельфегор никак не мог выкинуть из головы то, что увидел в замке. Он тогда довольно рассердился, когда лягушонок опоздал и не спустился вовремя в гостиную. Вообразив как будет расчленять обнаглевшего кохая, потрошитель направился в комнату к Франу. Стоило блондину войти, как его глазам предстала такая картина. Подросток крепко спал, свернувшись калачиком поперёк кровати. Любой, увидевший этакую картину умилился бы и попытался как можно аккуратнее разбудить соню. Но не Бельфегор. Для него такое поведение было слишком противоречивым и недопустимым. Скорее он вскроет сам себе глотку, чем проявит к кому-нибудь нежные и дружеские чувства. Для Бела доброта была так же противоречива, как для священника союз с дьяволом.       Проклянув мальчишку до седьмого колена, Каваллини быстро подошёл к кровати. Только он хотел спихнуть француза на пол, а потом надавать тому парочку тумаков, как остановился. Юноша что-то бормотал во сне и хмурился. Ему явно снилось что-то нехорошее.       Но не это остановило Урагана. Такая мелочь, как плохой сон у нерадивого кохая, не волновали его. Белу было просто плевать, что там ему снится. Его остановило совершенно другое. Услышав тихое шипение, потрошитель не сразу понял, откуда оно шло. Окинув кохая взглядом ещё раз, Бельфегор заметил, что левую руку иллюзиониста окутала еле заметная, черная дымка, исходящая из кольца ада. Из-за этой дымки по руке лягушонка постепенно расползался сильный ожог.       - Я не… я не помню… тебя, - чуть слышно пробормотал во сне Харибел. Его лицо скривилось гримасой боли, а рука сжала до побеления костяшек одеяло.       Бел нагнулся чуть ниже, пытаясь разобрать бормотание Тумана, но тот спустя пару секунд открыл глаза, чего потрошитель никак не ожидал. Неловкую паузу он прервал первым и чтобы не выдать своего замешательства, недовольно цокнул, отходя на несколько шагов. Сказав Франу, чтобы тот поторапливался, Бел вышел из комнаты и направился в машину.       Каваллини заметил, что, когда Харибел садился в машину, то держал левую руку в кармане. На протяжении всего пути и даже сейчас, мальчишка не вынимал ту, словно боялся, что кто-нибудь увидит эти ожоги.       Потрошитель, конечно любитель чужих страданий, в частности, он же и причина их, но то, что происходило с иллюзионистом, ему не понравилось. Белу нравилось доводить юного иллюзиониста и иногда издеваться над тем, используя как мишень для своих стилетов. Но ему не нравилось, когда этому земноводному делал больно кто-то другой.       Четыре года назад Скуало назначил Бела семпаем Франа. Пусть потрошитель вечно издевался над тем, унижал и делал прочие гадости, но ответственность за эту лягушку он чувствовал. Знал, случись с ним что, Занзас его самолично пристрелит. Но дело даже не в нем. Бельфегор старался не признавать этого и сваливать все на босса, но в глубине души он боялся, что все повторится. Однажды он уже не смог защитить своего напарника, не смог спасти. Мармона не стало, и для потрошителя это было самым страшным. Этот мелкий кусок жадности запал ему в сердце, и кажется, что Каваллини почти подружился с тем. Он ценил Мармона... для него этот Аркобалено был чем-то особенным.       А теперь Фран. Бельфегор не любил совершать дважды одних и тех же ошибок. Он не хотел снова почувствовать ту пустоту внутри себя. Поэтому лягушонок хоть и был ненавистен ему, но где-то в глубине души, так же и дорог. Бельфегор этого никогда и никому не скажет, даже себе в этом никогда не признается. Но, тем не менее, будет и дальше искоса наблюдать, делать больно, унижать, но кому-то другому этого сделать не даст.       Если блондин не ошибался, то такое поведение для кольца ада было ненормальным. Да и видно было, что иллюзионисту больно. Фран бы вряд ли позволил своему колечку причинять себе увечья и боль. Значит, что-то тут было не так. Эта дымка шедшая от кольца что-то напоминала Бельфегору. Где-то он уже видел её…       Заметив впереди просветы, потрошитель решил отложить все размышления на потом. Сейчас было главным сосредоточиться на миссии и не отвлекаться ни на что лишнее. Взглянув мельком на лягушонка, Ураган заметил, что руку тот до сих пор держит в кармане. Задумавшись, Фран не увидел подставленную Белом подножку. Споткнувшись, француз чуть не прочесал носом землю, но вовремя успел сохранить равновесие и не упал.       Дернув руку в кармане, Туман чуть слышно зашипел, но постарался сразу же вернуть безразличный вид, словно ничего не было. Смерив Бельфегора недовольным взглядом, Фран протянул:       - Бел-семпай, что вы делаете?       - Ши-ши-ши. Возвращаю земноводное с небес на землю. Мы выходим из леса. Будь готов накрыть нас иллюзией, - проговорил Ураган как ни в чем не бывало. Теперь он окончательно удостоверился, что Харибел боится показать свою руку.       - Можно было и по нежнее. А если бы я упал и сломал ногу? Вам бы тогда пришлось тащить мою тушку на себе.       - Сдался ты мне. Не королевское это дело, таскать на себе всяких немилых лягушек. Ши-ши-ши. Я лучше добью тебя.       - Ох, семпай. Какой же вы маньяк, - протянул Фран и остановился.       - Повторяешься, лягушка, - не остался в долгу потрошитель и тоже остановился.       На этом парням пришлось прервать свой диалог. Сейчас им нужно было сосредоточиться и быть осторожней. На открытой местности они были как мухи на ладони, пусть и скрытые от глаз иллюзией. Среди врагов мог оказаться иллюзионист и тогда прощай их конспирация. В этом случае придется вступить в бой, чего Фран сейчас не хотел больше всего на свете. Рука пульсировала и болела. Кольцо слишком сильно давило и почему-то казалось намного тяжелей, чем раньше. Это заставило зеленоволосого насторожиться.       Еще несколько шагов и офицеры были уже на открытой местности. Сразу после леса начиналась мертвая земля, выжженные поля, более не способные к плодородию и впитавшие в себя прах давно погибших здесь людей. Жизнь давно покинула это место, уступив памяти и смерти.       Скрыв себя и Бела иллюзией, Фран ощутил, что кольцо еще немного потяжелело. Доставать руку из кармана лягушонок не решился. Он не хотел, чтобы Бел увидел ожоги, чтобы задавал эти глупые вопросы, на которые Фран не сможет дать ответ.       Путь до Рипозо занял чуть больше получаса. Поверхность земли под ногами была подобно засохшей ране. Трещины паутиной расходились по всей земле. Слишком болезненной и безжизненной казалась она. Возможно, сейчас бы здесь росла рожь или цвели яркие бутоны тюльпанов, если бы не поглотивший эту землю огонь.       Бельфегор мысленно усмехнулся. Надо же, всего лишь одно бездумное действие со стороны людей и расстилавшиеся на многие километры, благоухающие поля стали мертвыми. Кажется, впоследствии они даже пожалели о своем поступке. Глупые людишки. Сначала сделают, а потом думают. В них даже столетиями этой дурацкой черты не изменить.       Деревушка перед офицерами предстала в довольно плачевном свете. Старые, истерзанные временем и покосившиеся дома, пустынные улочки. Повсюду мусор, здесь слишком отчетливо пахло сыростью, пропитанной сигаретным дымом. Рипозо был слишком мрачным и темным для окружающих его лесов. Казалось, что солнце давным-давно позабыло об этом месте, отдав его на растерзание тучам и хмурому небу. Ни звонкого пения птиц, ни кошачьего мяуканья, только противный писк, иногда появляющийся где-то среди улиц, а потом и вовсе затихающий. В переулках отчетливо слышался чей-то прожженный сигарами смех. Проститутки флиртовали практически со всем в этих окрестностях, что могло дышать.       Проходя мимо одной из таких, парням предстало довольно отвратительно зрелище. Ярко разукрашенное дешевой косметикой лицо женщины, озарила по ее мнению ослепительная улыбка. Только вот, своей ослепительной, покрывшейся желтым налетом улыбкой, она могла сравниться, разве что с давно перегнившей шкуркой от банана. Как и на остальных представительницах данной сферы, на ней было надето минимум одежды. Короткая, розовая юбка, позволяла клиенту рассмотреть ее короткие покрытые какими-то грязными пятнами ноги. Кажется, эта женщина даже не знала о такой вещице, как нижнее белье. Что-то наподобие топика стягивало ее уже давно иссохшуюся грудь. Длинными ногтями, с засохшей под ними грязью, она водила по груди, явно довольного своим выбором жирдяя. Казалось, еще немного и у него изо рта потечет слюна. Он лихорадочно похрюкивал, видимо смеялся, и поглаживал ее по свалявшимся, и уже достаточно давно не мытым волосам.       Бельфегор от такого зрелища скривился и со всем отвращением посмотрел на данную «парочку». Ничего хорошего он в таком не видел. Его вообще воротило от так называемых падших женщин. Будь у него возможность, убил бы двоих. Но миссия требовала скрытности. Здесь было слишком много шестерок крупных банд, наркодилеров и мафиози. Срывать на Вонголу все подпольное тварье было глупо. Сейчас не то положение. У них и без того было море недоброжелателей. Так что приходилось сдерживать себя и быть потише.       Лягушонок на это никак не отреагировал, он лишь безразлично окинул взглядом переулок и отвернулся. Юноша считал, что ему еще рано даже глядеть на таких погрязших в похоти людей. Даже не смотря на то, что он самолично лишает людей жизни, разврат иллюзионист терпеть не мог. Он призирал тех, кто окунулся в него.       Решив не задерживаться, они пошли дальше. Чем ближе они подбирались к центру Рипозо, тем больше людей встречали на пути. Некоторые были необъемными жирдяями, обвешанными золотом, другие запущенными анорексиками, в оборванной одежде, но с немаленьким запасом наркоты за пазухой. В центре располагалось что-то наподобие рынка. Оружие, травка, какие-то чертежи и другая незаконная утварь были выложены на прилавки, словно овощи или фрукты. Были, конечно, некоторые прилавки с едой, но, судя по ценам, купить ту, можно было лишь продав душу дьяволу. Едкий запах гари, лекарственных препаратов и немытых тел забивался в ноздри и кружил голову. Как в таком месте жили люди, было загадкой. Воздух с каждым разом становился все плотнее, дышать было и без того трудно, а теперь, вообще, практически невозможно.       - Семпай. Давайте заберемся куда-нибудь повыше, - проговорил иллюзионист, ощутив слабость и легкое головокружение, которое в скором времени могло перерасти в потерю сознания. Рука уже не так сильно болела, лягушонок даже немного обрадовался этому. Он знал, что это неспроста, но, тем не менее, не хотел чтобы боль возвращалась обратно. Глянув на лягушонка, потрошитель на секунду задумался, а после, кивнул. Ему тоже было как-то не по себе от здешнего воздуха. И, кажется, он догадывался, почему.       Забравшись на крышу одного из двухэтажных домов, Харибел свободно вздохнул и плюхнулся попой на жесткий шифер. Хоть вонь и никуда не исчезла, воздух тут был немного полегче. До возвращения врага оставалось минут двадцать, так что пока они могли посидеть здесь, заодно понаблюдать за деятельностью этой прогнившей дыры.       - Кажется, это у них своеобразный фейсконтроль, - донеслись до лягушонка слова потрошителя. Тот, садиться на грязную поверхность крыши, особое желание не питал.       - О чем вы? – спросил Харибел, глянув на блондина снизу вверх. Тот, засунув руки в карманы куртки, спокойно наблюдал за суетящимся, как муравьи, народом. Фран на секунду подумал, что если бы сейчас подул ветер, то он бы смог рассмотреть глаза Бела. Но ветра как назло не было. Лишь неприятная промозглая сырость да влажный, пропитанный всякой гадостью, воздух.       - Здешний воздух пропитан наркотиком, вызывающим у посторонних, не привыкших к нему людей, слабость и головокружение. Может, есть и другие симптомы, но нам пока и этих достаточно.       - Откуда вы узнали про симптомы? Вам тоже стало не по себе?       - Нет, на меня такая ерунда не действует. Ши-ши-ши. Мне обо всем сказала лягушка.       - Какая? – немного удивился Фран. Он уже успел усомниться во вменяемости своего семпая.       - Ши-ши-ши. Вот эта, - потрошитель кивнул на иллюзиониста, чем вызвал у того удивлённый взгляд.       - И как вы это поняли?       - Одного взгляда на тебя было достаточно, чтобы всё понять. Умирающую лягушку видно издалека.        Действительно. Ты просто жалок       - Семпай, почему это я жалкий? – недовольно протянул Туман.       - Да у тебя ещё и галлюцинации, как посмотрю. Я такого не говорил. Ши-ши-ши. Но я рад, что ты наконец-то признал это.       Харибел на колкость со стороны Бела ничего не ответил, чуть нахмурившись, он посмотрел вниз. Странно… но он, ведь, сейчас что-то слышал.       - Наверное, показалось, - подумал иллюзионист и зажмурился от резко накатившей боли. Руку снова сводило и обжигало. Судорожно вдохнув как можно больше воздуха, Фран попытался успокоиться и сделать более безразличное лицо.       - Обезболивающий эффект спал?       Лягушонок дернулся и медленно перевел взгляд на потрошителя. Хоть из-за челки не было видно, но Харибел был более чем уверен, что Ураган смотрел на него.       - О чем вы? – наигранно удивился француз.       - Я о твоей руке. Наверное, ожог сильно болит, раз ты так напрягся.       Фран хотел сделать безразличный вид и как-нибудь съязвить, сославшись на королевскую шизофрению. Но понял, что отвертеться не получится. Бельфегор видел его насквозь.       - Как вы узнали? – спросил Фран, стараясь не смотреть на Бела.       - Увидел, пока ты спал.       Туман мысленно ударил себя за такую беспечность. Он ведь даже не задумался о том, видел ли Бел его ожоги, пока он спал.       - Теперь будете расспрашивать меня об этом?       - Нет. Какой в этом смысл, если ты сам ничего не знаешь? – Каваллини равнодушно пожал плечами. Поймав на себе удивленный взгляд аквамариновых глаз, блондин усмехнулся. – И нет, я не читаю мысли. Ши-ши-ши. Просто я принц, а принцы знают всё.       Харибел еще раз мельком глянул на Бела, но ничего не ответил. Фран не понимал… Бел увидел руку лягушонка, пока тот спал, это ясно. Но как он понял, что иллюзионист ничего не знает? Иногда Ураган пугал юношу своей догадливостью. Наверное, не зря его называют гением. Он полностью оправдывает свое звание.       Оставшееся время оба Варийца не проронили ни слова. Каждый снова думал о чем-то своем, наблюдая за жителями Рипозо. И вот, практически минута в минуту с назначенным временем, на горизонте появились нужные им личности. Фотографии предателей были в документах, поэтому распознать их среди толпы было несложно. Эти ублюдки имели привычку вызывающе одеваться и совсем не умели держать язык за зубами. Их смех было слышно еще до того, как они появились в центре деревушки.       Как и говорилось в документах, предателей было семеро. Обычные рядовые, возомнившие себя пупом земли; у них даже колец не было. Типичные зазнавшиеся слабаки, не более. А парочка, что шла рядом с ними, была не знакома ни Урагану, ни Туману. Вывод был один - Хранители колец. Те самые, о которых говорил Занзас. На вид ничего особого не представляли.       Белобрысая девушка не сильно отличающаяся своим нарядом от местных проституток бросала на всех такой взгляд, что те же самые проститутки позавидовали бы ей. Она все время обмахивалась небольшим красным веером, и с явным удовольствием смотрела на реакцию окружающих мужчин, увидевших ее.       Вторым был хмурый тучный мужчина в сером костюме. Казалось, одно неаккуратное движение и его пиджак вместе с блузкой разойдутся по швам, а отскочившие от них пуговицы убьют, как минимум, человек шесть. Он держал короткую позолоченную трость; на пальце его левой руки находилось слишком узкое и, видимо, более не снимающееся кольцо атрибута дождя.       Они медленно шли по улице, даже не обращая внимания на Вонгольских предателей. Видимо те наняли их, чтобы защититься от таких, как Бельфегор и Фран. Только вот это все равно не спасет их. В Варии нет слабаков. Какие-то левые обладатели колец не смогут даже и пальцем тронуть элиту. Останавливаться компания, как поняли парни, не собиралась. Босс это шайки шел на шаг впереди и даже не обращал внимания на окружающую его толпу людей.       Дальше этого своеобразного черного рынка была снова пустошь, состоящая из наркоманов и шлюх. Скорее всего, они направлялись туда. Для Варийцев это было просто замечательно. Чем меньше свидетелей, тем лучше. Конфликты с другими группировками им не нужны. Требуется тихое убийство зазнавшихся тварей и охраны.       Единственное, что не понравилось обоим офицерам, это та девка. Когда предатели проходили мимо дома, на котором были Варийцы, белобрысая медленно подняла голову и посмотрела на них. Никуда-то еще, а именно на них. На ее слишком напудренном лице появилась улыбка, а после она отправила им воздушный поцелуй и, прежде чем скрыться за домом, подмигнула.       - Лягушка, - проговорил блондин опешивший от такого поворота событий, - ты ведь не убирал иллюзию?       - Нет. Даже чуть усилил ее, - ответил Харибел, не менее удивленный поведением врага. В его голосе появилась неуверенность. – Она не иллюзионист. Я не чувствую при ней кольца.       - Ши-ши-ши. Эта тварь играет с нами, - на его лице появилась сумасшедшая улыбка.       - Что будем делать? – спросил лягушонок, стараясь не потерять из виду уже удалившуюся с центра компанию.       - Ши-ши-ши. Сыграем. Только вот правила будут несколько иными. Идем.       Достав несколько стилетов, Ураган спрыгнул с крыши и направился вслед за предателями. Ему не терпелось сыграть в свою любимую игру, где правила будет ставить он, а не какая-то девка. Ее кишки прекрасно украсят здешнюю серую обстановку, да и в воздухе явно не хватает запаха крови. Бельфегор собирался исправить это.       Фран же просто шёл рядом с Белом. Его не покидало ощущение, что что-то с этой парочкой не так. Лягушонок чувствовал сомнение и это напрягало его. Слишком странными были они… Эта девка сумела увидеть их, хоть иллюзионистом не являлась. Но… нет, не она напрягала его. Тот жирдяй, что шел рядом. Он был слишком спокоен и хладнокровен. Так не должно быть, он словно был не тем, за кого себя выдаёт. Чертовым хамелеоном, прекрасно сливающимся с местностью.       Вдруг лягушонок заметил появившуюся среди толпы черноволосую копию. Тот помахал иллюзионисту рукой и, как-то странно улыбнувшись, подмигнул. Что-то подсказывало Франу, что просто так они не отделаются.