Не как в сказке.

      Губы упругим кольцом смыкаются вокруг сладкой мякоти клубники, и красный сок растекается по ним, собираясь бусинками в уголках и устремляясь вниз по подбородку. Гейдж удовлетворенно смеется – белая майка, в которой она снималась, безнадежно испорчена. Розовые пятна расползаются по хлопку, оставляя премерзкие следы. Голайтли смеется облегченно, чуть не подавившись клубникой, ведь ей больше не придется целоваться с двумя парнями одновременно. Она совершенно не была к этому готова. Ей всего лишь девятнадцать, и она вновь хрипло смеется, когда чувствует неприятно прохладные пальцы на своих плечах и легкий поцелуй в самую макушку. Гейдж выгибается, как утомленная кошка, стремясь отдалиться от прикосновений. Все не так. – Я расстался с Кристал, знаешь? – бархатный опаляющий шепот возле самого уха. – Какая жалость, – чуточку жестче, чем хотелось, чтобы показать ее безучастность. Гейдж постоянно отводит раздраженно-смущенный взгляд, когда льдисто-голубые глаза сверлят в ней дырку. Иногда даже чувствует жжение под этим пристальным взором. Странно, но она отлично знает, что это значит. Шарман – избалованный большой ребенок, а она – его главный несбывшийся каприз. Дэниел ангелоподобно улыбается, садясь на стул рядом, выбирает из тарелки с клубникой самую большую и в один момент съедает ее, ни разу не испачкавшись. Он облизывает кончики пальцев. Сумасшедший, чуть опьяненный и до чертиков аккуратный. – У тебя красивые глаза. – Я прекрасна с головы до ног, – вторит Гейдж своей героине заученной репликой. Все как по сценарию. Голайтли – заносчивая сучка, Шарман – ранимый гаденыш. Знали бы об этом фанаты, сказали бы, что она достаточно чокнутая, чтобы избегать самого Дэниела. Но ведь он старше ее лет на восемь, с кучей всякого дерьма позади и самодовольным нахальством. А сейчас он придвигается все ближе и ближе и внимательно рассматривает пятна на майке. Гейдж старается не обращать внимания, кусая липкие от сока губы и корябая ногтем столешницу, пока на ее коленке не оказывается его ладонь и лицо Шармана не заслоняет весь обзор. Он будто бы расстроен. – Ты же не боишься меня? Голайтли судорожно сглатывает, но не обрывает зрительный контакт. – Я.., – на вид Дэниел настолько невинен, как агнец Божий, а в глазах плещется обжигающее желание. Британский акцент едва заметно проскальзывает в нескольких словах. – Я не хотел напугать. Прости, я так неловок. – Ты делаешь только хуже, – тихо отзывается Голайтли, прикрыв веки, чувствуя щекочущее дыхание на своей шее. Мурашки взбешенной толпой бегут по телу, а сердце на секунду спотыкается. Ей всего лишь девятнадцать, а ему двадцать семь. Она обожает диснеевские мультфильмы, а он собирается взять ее прямо здесь, обманчиво наивно хлопая ресницами. Все не так. Не как в сказке.