У любви нет правил

      Майлз ему улыбался. С кем-то общался, на кого-то отвлекался, куда-то уходил, возвращался… Но все это время Алекс ловил улыбку друга, предназначенную только ему.       Так долго… Так немыслимо долго тянулся вечер. И когда же ему надоест этот спектакль, эти люди, их бестолковые разговоры? Алекс сложил руки на груди, откинулся на спинку дивана. В голове обрывками воспоминаний крутились отдельные картинки. Они мешали, пробуждая чувства, которые душились концертами, музыкой, творчеством, бесконечными переездами, подружками… Но что бы он ни делал, на подкорке подсознания развлекалась память, подсовывая услужливо то одно, то другое воспоминание.       Удушливые, быстрые объятия в гримерке, случайные поцелуи в укромных от чужих глаз закутках, томление под одним одеялом на ночевке в гастрольном автобусе после редких совместных концертов… Его руки, тонкие длинные пальцы, скользящие под рубашкой, притаившаяся нежная улыбка, но спокойный, уверенный взгляд из-под опущенных ресниц.       «Я люблю тебя», - сказанное случайно, под воздействием не в меру выпитого алкоголя. Испуг от прорвавшейся наружу правды. И смешливый ответ Майлза: «Не открыл Америку». И последовавшее за этим продолжение…       Возбуждение раскаленной лавой копилось в области паха. Алекс хотел его. Изнывал от желания дернуть за руку и утащить домой. Разве трудно понять: у них опять не так много времени?       Майлз сел рядом, допил вино, повернулся к Алексу.       - Не надоело? – поинтересовался устало Тернер.       - Надоело, - признался Майлз. Его рука скользнула по колену Алекса, отчего блаженной судорогой свело все тело. Кейн потянулся к бутылке вина на другой стороне стола, перегнулся через друга. Алекс вдохнул аромат его духов, прикрыв глаза. Майлз вздрогнул от опалившего его горячего дыхания. Обернулся. Поймал сосредоточенный взгляд. Осторожно и незаметно прикоснулся к губам Алекса и прошептал:       - Я знаю. Сейчас едем.       Едва переступив порог дома, Алекс сделал то, что хотел: прижал Майлза к стене, замкнув цепь агрессивным поцелуем. Прикусывал его губы, ласкал рот языком. Скользил губами по его шее, ниже, к ключице и дальше, к гулко бьющемуся сердцу. Майлз откинул голову назад, подставляя под ненасытные, обжигающие страстью и желанием поцелуи шею.       Пальцы Алекса скользили по пуговицам рубашки. Как много расставаний, как мало времени на двоих… Обхватил его обнажившееся тело руками, скользнул языком по соскам, слегка прикусил. Стони!       Майлз с шумом выдохнул воздух, поймал лицо друга руками, подтянул к себе.       - Куда ты так торопишься? – спросил он шепотом.       - Я не могу больше. Правда, - Алекс снова поймал его губы: нежные, податливые, искренние. – Ты мне нужен. Прямо сейчас.       Майлз прикрыл глаза. Как сладко слышать эти слова! Сколько раз ему казалось, что все уже в прошлом, что Алекс, его собственный, родной, любимый, счастливо улыбающийся под лучами яркого солнца Франции Алекс, – уже в прошлом. Но это не так. Он всегда возвращается. Они страдают одним и тем же заболеванием, от которого даже слишком крепкие и не в меру терпкие объятия не помогают.       Медленно, теряя связь с реальностью, дошли до кровати. Упали, не расцепляясь. Майлз перехватил инициативу, усевшись сверху. Ты хочешь, но я хочу тебя сильнее. Так всегда было и будет, мой друг. Майлз укусил Алекса за основание шеи, сильно, необдуманно, без тормозов. Алекс от неожиданности выгнулся, слегка приподнялся, попытался перехватить инициативу, но Майлз одним настойчивым, жестким движением пригвоздил его к кровати, вжимая плечи, нависая над ним.       - Нет, дорогой, не выйдет, - Майлз поцеловал Алекса, давая понять, что его сердце не раз и не два разбивалось на куски, когда друг откладывал встречи, менял расписание, терялся в бурном потоке жизни.       Алекс прикрыл глаза. И почему в голове крутится та самая песня - перебирающие струны гитары пальцы Майлза и его голос, взлетающий в небеса. И еще этот воздушным облаком звучащий вторым планом оркестр. Скрипки, вытягивающие все жилы, разрывающие сердце на куски. Почему нельзя вернуть то время? Почему нельзя все время быть вместе? Зачем дела? Зачем другие люди?       Алекс обхватил Майлза за талию, притянул к себе. Ему жизненно важно, просто необходимо было почувствовать его: тело к телу, обнаженная кожа к обнаженной коже – и один ритм сердца на двоих. Возбуждение било мелкими молоточками по вискам. Почему так хорошо? Почему неправильное, осуждаемое было самым верным и точным в этот момент?       Майлз прошелся губами по телу Алекса, оставляя влажные дорожки следов, нетерпеливо расстегнул ширинку, скользнул рукой под резинку трусов, сжал и затем медленно погладил его.       Алекс судорожно всхлипнул.       - Продолжай, - сорвалось с его губ. Майлз стянул брюки, обхватив тонкую талию Алекса. Окинул взглядом его тело: все также прекрасен. Скользнул языком, прошелся серией ласкающих поцелуев, обхватил губами - несколько ожидаемых движений. Поднял глаза, проверяя: все так?       Алекс выгнулся навстречу, его руки дрожали, перебирая одеяло.       - Хочу тебя… - едва сдерживаемая просьба. Майлз сжал рукой источник безумия Алекса. Горячо. Жар сжигал последние остатки благоразумия. А оно вообще когда-нибудь было? С самой первой встречи было хоть что-то, подающее надежду на возможность простых дружеских отношений?       Нет.       Майлз в первый день знакомства обнял на прощание Алекса и шепнул ему на ухо:       - Это не просто так. Ты попал.       На что Алекс ответил:       - Попал ты. Мой. И всегда будешь моим.       От воспоминаний сладко защемило сердце. Майлз сделал несколько энергичных движений рукой, наблюдая за реакцией друга. Все правильно. Стони. Дыши. Наслаждайся. Он, не останавливаясь, впился в губы Алекса злым поцелуем. Как же часто ему хотелось прикусить эту нагло выпирающую губу до боли, до солоноватого привкуса крови! Особенно во время концертов, когда Алекс подходил к нему, весело заглядывая в глаза. Микрофон на двоих, бубен в его руках, дышащее жаром тело. И губы так близко и так недосягаемо далеко.       Майлз разделся, не прерывая поцелуя. Не надышаться, никогда не почувствовать полного удовлетворения. Лишь краткая передышка в ожидании новых встреч.       - Прошу… - простонал Алекс, изнывая от душившего его желания.       Майлз навалился всем телом на друга, укусил за плечо: сильно, больно, жгуче. Одна боль перекроет другую. И в следующее мгновение, пока Алекс хватал ртом воздух от неожиданного хода, взял его. Сначала медленно. Осторожное движение. Затем – все быстрее. Алекс застонал. Наслаждение с примесью боли. От этого кружилась голова. И страсть накрывала волна за волной, словно море облизывает тело соленым языком. Только это не море. Это капельки крови, выступившие на губе Алекса после очередного несдержанного поцелуя Майлза. Да плевать! Я поимею тебя так, как хочу этого. Так, как об этом скучал ты.       Изнывающее от истомы тело потеряло контроль. Майлз двигался все быстрее, неотрывно следя за реакцией Алекса. Глаза полуприкрыты, лицо искажено безмолвной мукой.       - Люблю тебя, - прошептал Майлз. Его рука скользнула по животу Алекса и ниже. Тот широко распахнул глаза, будто удивившись. Потому что хорошо. Потому что рядом человек, один запах которого сводил с ума.       - Майлз… Обещай…       - Что? – он утопал в эмоциях, ощущениях. Почему только с ним так? На краю, на грани, и черная пропасть разевает свою пасть, но удерживает одно: есть он. Иногда на другом краю света, иногда в получасе езды на такси. Но он есть, и он разрывается от накипевшей страсти точно так же, как и Майлз.       - Обещай, что не сон.       - Ал… - Майлз дернулся, понимая, что близок. – Ал… Ты и я… Ох.       Он уткнулся лицом в его шею. Почувствовал, что друг тоже на грани. Прильнул к нему всем телом. Еще несколько движений, любимый. Так хочется побыть как можно больше и дольше в тебе. Алекс схватил его лицо, поймал взгляд. Его глаза – страдающие, требовательные, умоляющие. Я знаю, что нужно. Толчок. Стон. Вдох. Выдох. Выступившие капельки пота, истомой сжатое тело.       И ожидаемый, но все время оттягиваемый момент единения… Алекс бормотал что-то невнятное, но Майлз отчетливо различал свое имя, проскакивающее среди безумных словосочетаний. Тех самых, которыми они перекидывались порой на сцене, на виду у многотысячного зала. И среди них:       - Никогда не теряй меня. Не оставляй.       Майлз дернулся, издав тихий, но вибрирующий на уровне подсознания стон. Обхватил что есть силы тело Алекса, впившись зубами в его предплечье, продолжая ласкать его рукой.       - Ал… - он покрывал лицо и шею друга короткими поцелуями. – Не бойся.       Алекс открыл глаза, исполненные безумия, выдохнул, прижался всем телом к другу, и в следующий момент – откинулся назад.       Алекс в растянутой футболке и свободных штанах сидел на кровати, подобрав под себя ноги. Майлз стоял у окна. Курил в приоткрытую щель, ювелирно смешивая порывы свежего воздуха с сигаретным дымом.       - Не уезжай, - вдруг произнес Алекс. – Оставайся со мной.       Майлз промолчал.       - Ма… - позвал друг.       - Ал, я и так почти прописался у тебя.       - Ну и что? Эта квартира – моя личная территория. И я хочу знать, что ты здесь.       - Я все равно скоро уеду. Тур начинается, - Майлз задумчиво выпустил струю дыма.       - Но ведь неделя еще есть?       - Да. Есть, - кивнул головой Майлз. Затушил бычок. Присел на подоконник, глядя на друга. Он чувствовал, что насквозь пропитался его запахом. И даже прохладные струи воды не смогли его смыть. – Хорошо. Я останусь.       Лицо Алекса осветила радостная улыбка.       - Иди сюда, - попросил он.       Майлз хмыкнул:       - Ты выглядишь сейчас так, словно я согласился тайно расписаться с тобой.       Алекс пожал плечами:       - Считай, мы это уже сделали. Давно. В тот момент, когда ты впервые ответил на мой поцелуй.       - Какой ты самоуверенный сукин сын, - рассмеялся Майлз, падая на кровать рядом с другом.       - Ты сам в этом виноват. Нечего все время идти у меня на поводу, - Алекс лег рядом, складывая руки на груди.       - К несчастью, это мое самое любимое занятие – идти у тебя на поводу, - Майлз подложил под шею Алекса руку и притянул его к себе.