Состаримся вместе?

— Миш, ты как? — спросил Дженсен, опустившись на колени перед кроватью. Миша поднял на него блуждающий взгляд синих глаз и вздохнул. — Бывало и лучше… — Но в норме? Может, опять скорую вызвать? Или твои таблетки принести? Или еще чего? Есть хочешь? — Спасибо, — он усмехнулся. Хоть кто-то о нем печется, старом и больном… — Можно просто воды? — Конечно, я мигом! — Дженсен подорвался с места и вернулся со стаканом воды. — Хорошо, когда есть, кому стакан воды на старости лет принести… — пробормотал Коллинз, утолив жажду. — Ну что ты говоришь, тебе еще до старости — как мне до Джонни Деппа. — Но ты лучше Джонни Деппа, — Миша хихикнул. — Да брось ты. И что у тебя за комплексы вдруг появились? Кризис среднего возраста? — проворчал Дженсен, принимая пустой стакан и ставя его на пол. — Ты же только развелся, вся жизнь впереди… — Она сказала, что не хочет состариться со мной в рутине. — Викки? Да ты что? С тобой же невозможно состариться в рутине! Ты — и рутина? Миша, что за чушь?! Миша улыбнулся, разглядывая возмущенного друга. Дженсен так часто стал приходить к нему с тех пор, как Викки собрала вещи и ушла… Это в какой-то степени компенсировало предательство жены. Точнее не предательство, а одиночество после ее ухода. — Ну ладно. Ты как вообще? В смысле, все переживаешь? — Как видишь, — он ткнул пальцем себя в грудь и поморщился. — Но ты у меня просто заночевал, спасаешь от одиночества и не даешь поддаться унынию. — И продолжу в том же духе, если ты не поправишься. — Пожалуй, я буду болеть вечно. Перевози вещи. — Миш, не дури… — Дженсен пригладил его волосы таким простым, но приятным жестом. — Я все равно буду приезжать, поправляйся только. — Ну хорошо тогда, — он зевнул. — Спать будешь? — Ага. Останешься на ночь? — Ну, если тебе не… — Если хочешь, — перебил его Миша. — Хочу, — Дженсен утвердительно кивнул головой. — Буди, если что, я телефон оставлю включенным. — Дженс… — он вытянул руки вперед. Эклз наклонился и крепко обнял его. Стало еще чуточку легче. — Спокойной ночи. — Спокойной, Миш. Выздоравливай. *** — Как себя чувствуешь? — Состояние средней фиговости, — бодро отчитался Коллинз. — Только слабость такая, даже непривычно… Надо витамины что ли пить начинать… — Уколы тебе, может, поставить? — задумчиво спросил Дженсен, присаживаясь рядом. — С чего ты это вдруг? В интернете начитался? — Говорят, полезно… — Угу. Много, что говорят. Что, хочешь получить доступ к моей сладкой попке? — Миша поиграл бровями и перевернулся на бок, выпячивая задницу. — А может, и так! — осмелев, Дженсен легонько шлепнул его по бедру. — Ладно. Тебе бы я ее доверил, — улыбаясь, сообщил Коллинз и потянул его на себя. — Джееенс… — Что? — спросил тот, укладываясь рядом. Диван был весьма узким, но обоих это, кажется, устраивало. — Ты такой славный. — «Славный»? Это не то, что я мечтал услышать от привлекательного парня. — Не передергивай мой любимый сериал! И, хей, ты назвал меня привлекательным? — он склонил голову набок, рассматривая Дженсена. Хорошо было просто лежать так, полушутливо говорить о какой-то ерунде и не чувствовать неловкости. Интересно, а если обнять его одной рукой — будет слишком? А если двумя? А прижать к себе крепко-крепко, утыкаясь носом в макушку… Миша вздрогнул, возвращаясь в реальность от настороженного голоса друга. — Да? — Ты в порядке? — Ага. Просто задумался… Все хорошо. Все очень хорошо… — почти пропел он, снова улыбаясь. — Ну, тогда я поеду? — Уже уходишь? — Миша не успел вовремя прикусить язык, и расстроенная фраза сорвалась с губ. Дженсен посмотрел его с забавной озадаченностью во взгляде. — Я у тебя торчу тут почти ежедневно. Думал, осточертел уже тебе совсем… — Ну что ты. Я же говорил, что только рад… Но я все понимаю, у тебя жена, семья, дом, все дела… — тихо сказал Коллинз, и улыбка у него теперь выходила печальная. — Миш, забудешь ты ее, не переживай. Еще найдешь свою любовь, и все будет хорошо. — Конечно, — Коллинз кивнул, усмехаясь. Ага. Нашел уже. Сидит, смотрит с сочувствием и уходить собирается… И как ему объяснить, что Дженсена к жене ревнует, а не о своей вспоминает? — Ну, тогда созвонимся. Миша, не слушая его бурчаний по поводу того, что ему нужен постельный режим, пошел его провожать. Нет уж, он не пропустит прощальные обнимашки в обмен на пустую и холодную постель. Обнимашки оказались какими-то особенно теплыми, и Дженсен даже положил ему подбородок на плечо. — Люблю тебя… — прошептал Миша куда-то в область шеи. — Что ты сказал? — Эклз отстранился. Его глаза удивленно округлились. — Жду тебя, говорю. Звони. — А, ладно… Они обменялись взглядами и наконец-то расстались. И кто придумал этих жен? Эх… *** Миша, конечно, был очень рад видеть на пороге своего дома Дженсена, а особенно — улыбающегося и лезущего обниматься. Но с ним явно что-то было не так… — Ты в порядке? — Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало! — продекларировал Дженсен и всплеснул рукой. О. Все ясно. — Это что еще такое? — Это — Пушкин. Это — я, — он ткнул себя пальцем в грудь, — А это — тебе, — добавил он, протягивая Мише букет из каких-то странных цветов. — Корвалол. Для сердца полезен. — И это меня считают чокнутым! — рассмеявшись, сказал Миша, но букет взял. — Спасибо. И это Фет, а не Пушкин. — Ну, это же ты у нас знаток русской культуры… — А ты — знаток парфюма, да? За милю несет… Ты чего так надрался? — Я пьян любовью и весной! Миша покачал головой, а потом закрыл дверь и помог Дженсену снять куртку. Хорошо, что он сюда пришел, а то мало ли что могло случиться… Дженсен незамедлительно повис на нем. — Ну ты чего? На ногах не держишься? — На тебе держаться приятнее, — честно сообщил Дженсен. Миша смущенно улыбнулся, не зная, куда деть руки. И почему в присутствии друга он чувствует себя так робко? — Обними меня, — попросил тот. Куда деть руки сразу нашлось, и Коллинз крепко прижал его к себе. Хорошо. Спокойно. И не отпускать бы, но нужно идти в комнату, укладывать Дженсена спать и не позволять себе пользоваться его состоянием. — Пойдем, — вздохнув, он отвел друга в комнату и уложил на кровать. Сняв с него ботинки и укутав в плед, Миша присел рядом. — Дать что-нибудь переодеться? Чай сделать? Или что-нибудь еще? Только учти, пить я тебе не дам, тебе уже хватит. — Не надо ничего… Теперь ты обо мне заботишься. — Ну конечно, — Миша положил руку ему на плечо. Нахохлившийся, завернутый в плед Дженсен выглядел до невозможности мило. — Спасибо… Ты в порядке кстати? А то ты не отвечаешь, я волновался, — в его голосе звучала такая забота, что Миша проглотил ехидное «Потому что все нормальные ночью спят, а не сидят на телефоне». — Да, порядок. Не переживай. — Я так испугался тебя потерять… — признался Дженсен. — Ну все, ладно тебе. Все хорошо. — Хорошо. С тобой всегда хорошо… — Эклз кивнул и откинул прядку с его лба, задержав руку чуть дольше, чем нужно. От этого нежного прикосновения на секунду перехватило дыхание. — Давай спать, поздно уже. А утром поговорим, когда протрезвеешь, — оборвал его Миша. — Я не так уж и пьян. — Да-да, конечно, трезв как стеклышко. Которое сейчас запотеет от твоей трезвости, — он хмыкнул. Было немного обидно, что завтра Дженсен будет думать совсем иначе, да и мало что вспомнит из их разговора. Так какой смысл вообще разговаривать? — Могу по линии пройти. — Зачем? — Ну, чтобы доказать, что я почти что трезв. — Ааа… Ясно… — протянул Коллинз. Он чувствовал, что нужно поскорее смываться, иначе он наделает глупостей. — Я в душ. А ты ложись спать. — Угу, — Дженсен послушно лег и закрыл глаза. *** Миша зашел просто проверить, все ли нормально, но Дженсен не спал. Он бодро сел на кровати, свесив ноги, и уставился на него. — Я думал, ты спишь. — Нет, как видишь. Посидишь со мной? — Ладно, — Коллинз сел рядом, плотнее запахивая халат. — Все равно сна ни в одном глазу. — Аналогично. Они посидели несколько минут, молча разглядывая друг друга в темноте. Почему-то было хорошо и так — без слов. Только темнота, тишина, взгляды и чувства. — Мне кажется, ты ночуешь у меня уже чаще, чем у себя, — поделился наблюдениями Миша. — Я так привык тебя видеть на своей кровати, что даже странно… — Мне нравится быть здесь, — Дженсен пожал плечами. — Хочется возвращаться к тебе вновь и вновь, а лучше — вообще не уходить. Ты же такой мииииилый, — протянул он, усмехаясь. Миша спрятал улыбку, маскируя ее под зевок. — Что-то напоминает, нет? Ты это когда-то уже говорил… — Возможно. Я иногда удивляюсь, как у нас еще находятся темы для разговоров. Мы же уже говорили обо всем на свете… Но находятся, и здорово. — На моей панели, которая плавно переходила в твою. Или наоборот… — вспомнил Миша. Хорошо, что ему не нужно уточнять, на какой именно панели. Дженсен, конечно же, понял. — Ага. В халате ты еще больше похож на плюшевого медвежонка. Можно тебя потискать? — Дженсен пересел ближе и начал беззастенчиво его лапать. — Мягкий… — Ну да, ты, конечно же, совершенно трезвый… — посмеиваясь, прошептал Миша. Сдерживать себя становилось все труднее… И что он творит? — Миш, я серьезно. Дыхнуть? — Дженсен опалил дыханием лицо. Миша зажмурился, но вовсе не из-за перегара, которого и вправду почти не чувствовалось. Этот страстный выдох, и Дженс, оказавшийся так близко… О, черт. Ему нужно обратно в душ. Очень холодный душ. Он открыл глаза и столкнулся с горящим взглядом зеленых глаз. — Чувствуешь? — хриплым шепотом спросил Эклз. — Да… — ответил Миша, совершенно забыв об этой пробе на алкоголь, и желая сейчас попробовать лишь его губы на вкус. — Дженсен… Дженс… Имя перекатывалось на языке, как карамелька, и он сам уже словно был пьян, завороженный сиянием зеленых глаз, теряющий рассудок от дыхания на своей щеке и теплых рук на плечах. Дженсен уткнулся носом в его щеку, вдыхая аромат геля для бритья. Если повернуть голову чуть вправо… То они почти соприкоснуться губами. Вот так, как сейчас. Их теперь разделяло мизерное расстояние в миллиметр, но оно было непреодолимым барьером для Коллинза. Не для Дженсена. Тот подался вперед и накрыл его губы своими. Миша растерялся. Не ожидал. Хотел — да. Думал — да. Но чтобы они и в самом деле могли поцеловаться — невозможно. Желать этого — одно, да и такие желания в присутствии Дженсена периодически проскальзывали в его голове, но когда все происходит на самом деле, это совершенно другое. Что-то настоящее, реальное, превосходящее любые фантазии… Он разомкнул губы, давая понять, что не против, очень даже не против. Руки свободно заскользили по спине и шее Дженсена, а язык встретился с его, сплетаясь с ним, исследуя горячий рот, обводя зубы… Пришел он в себя только от тихого стона. Не его стона. Миша спешно отстранился, вглядываясь в лихорадочно блестящие глаза. Слов не было. Только бессвязные мысли и заставляющие сердце бить в набат чувства. Хотелось сбежать, чтобы не видеть всех этих эмоций — растерянности, сомнения, вины — на его лице. Но уходить сейчас, никак не обыграв эту ситуацию, было бы неправильным. — Будем считать, что проверку на трезвость ты не прошел, — совладав с собой, сказал Миша почти ровным голосом. — Пожалуйста, скажи, что все нормально, — прошептал Дженсен, отчаянно глядя на него и продолжая цепляться за халат. — Конечно. Все хорошо. Спи, — Коллинз выдавил из себя улыбку. Потом отстранил его руки и встал, покачиваясь на ватных ногах. — Миш, я… — Да? — спросил он, уже держась за ручку двери. — Спасибо тебе. Спокойной ночи. — Ничего. До завтра… Теперь наконец-то можно выйти за дверь и приложиться пылающей щекой к стене, немного охлаждая голову. И что это все значит? *** Миша заснул только под утро, ворочаясь на неудобной одинокой кровати. Поэтому и проснулся только к обеду, когда комната наполнилась светом, бьющим из неприкрытого шторами окна. Вчера было не до этого… Дженсен обнаружился на кухне, уже переодетый в клетчатую рубашку и джинсы. У Миши такой не было, а вчера он был в другой одежде, значит… — Домой ездил? — Ага. И тебе доброе утро, — Дженсен поднял голову и подарил ему слабую улыбку. — Похмелье? — поддел его Коллинз, присаживаясь на соседний стул. На столе стояли два стаканчика кофе из «Старбакса», и один, очевидно, предназначался ему. Миша, не задавая лишних вопросов, сделал глоток. — Да нет. Я… Неважно. — Угу. А чего вернулся тогда? — Просто… Недосказанность бесила. Неприятно было чувствовать неловкость рядом с Дженсеном, и Миша приобнял его за плечо одной рукой, продолжая прихлебывать кофе. — Просто хотел позавтракать с тобой, — Дженсен заметно приободрился и перестал нервничать. — А еще и еда есть? — В холодильнике. Я уже обедать собираюсь, могу и тебе разогреть, соня, — он улыбнулся, поворачивая голову к расслабленному Мише. Похоже, ему не хотелось вставать, и это было приятно, как и этот наполненный нежностью взгляд. — Давай. Но можешь не сейчас, попозже. — Хорошо, — с радостью согласился Дженсен. Кажется, напряжение между ними окончательно испарилось. Они посидели еще несколько минут в уютной тишине. — Я хочу состариться с тобой, Миша — тихо сказал вдруг Эклз. Слова отдались тянущей болью в груди. Миша грустно улыбнулся и положил голову ему на плечо. — Да. Вот будем мы, два старичка, встречаться за кружечкой пива, жаловаться на радикулит и совсем выживших из ума жен. — Что-то меня не прельщает эта картина. — И меня не особо… — Я ушел от Дэннил, — сообщил Дженсен, не меняя тона разговора. Словно бы говорил не о разрыве с женой, а о погоде. — Так что вычеркивай жен. — Ты сделал что? Ушел? Что случилось? Ты в порядке? Ты когда успел вообще? — Тсс… — Эклз приложил палец к его губам. — Я более чем в порядке. Разве что немного… шатает. Вот и веду себя так странно. Свобода отдает в голову с непривычки. — О. Но что произошло? Вы поссорились? — Ты знаешь, — последовал незамедлительный ответ. Миша нервно сглотнул. Спокойствие испарилось вслед за напряжением. Что он должен знать? Не мог же Дженсен поступить так из-за того поцелуя? Но ведь это не измена, так, просто… Или нет? Или для Дженсена это — тоже не просто ошибка? Когда это вообще произошло? Сегодня утром? Или уже вчера, поэтому Эклз и надрался? — Не знаю… — наконец сказал Коллинз. — Я просто ее не люблю. По-моему, весомая причина, — он тяжело вздохнул. — Хотя окружающие вряд ли сочтут ее таковой. Почему сейчас любовь отошла на десятый план за рамки, правила и кучи денег? — Двадцать первый век, — Миша пожал плечами. — Да и, наверное, у всех просто разное понятие любви. У кого-то деньги и успех — любовь всей жизни. Но ты не такой, хоть у тебя есть и то, и другое… — Не такой… Ну, женился же я на ней… Выгодная партия… — Я всегда думал, что ты ее любишь, — тихо сказал Миша. — Я тоже так думал… А потом… — Что? — Потом встретил тебя, — прошептал тот. Миша посмотрел на него, как на душевнобольного. — Ты в курсе, как это звучит со стороны? — Нет. Как? — Дженсен! — А что? — Мы, два только что ставших свободными человека, сидим на кухне почти в обнимку. И ты говоришь, что понял, что не любишь Дэннил, когда встретил меня! Подумай, как это звучит! — не выдержал Коллинз. Хотелось упомянуть про поцелуй, про букет, про, черт возьми, все, что происходит между ними, но тогда пришлось бы выяснять отношения, а Дженсену вряд ли сейчас до его глупых переживаний, у него брак на грани развода. Но тот только усмехнулся. — По-моему, звучит отлично. — Дженсен… — бессильно попытался воззвать к нему Миша. — Лучше бы ты был пьян, честное слово… — Давай выпьем, если тебе так будет спокойнее. — Нет уж. Не будет. — Я тебя смущаю? — чуть удивленно спросил Дженсен. Коллинз фыркнул. Вот еще. Просто напросится сейчас, сам того не осознавая… — Меня невозможно смутить, забыл? — Тогда чего ты такой напряженный? Мы же просто разговариваем. — Ага. Просто разговариваем… И это ничего не значит… — Почему же не значит? Для меня это многое значит. — А я? Значу? — с вызовом спросил Миша, которому осточертело это хождение кругами. Дженсен почесал затылок. — Даже не знаю, как ответить. Конечно, значишь… — Когда не знаешь, что говорить — говори правду. — Тебе это так важно? — Да, — он не планировал отступать. Если Дженсену было бы наплевать, он бы сказал что-нибудь о том, как дорожит их дружбой или что-то в этом роде, но не отмалчивался бы. — И ты обещаешь не напрягаться? — Обещаю. Не тяни. — Дэннил поставила мне ультиматум. Ты или она. — О… Это… Странно, — протянул Коллинз. Что за ультиматум такой: друг или жена? — Ага. Сказала выбрать раз и навсегда, кто для меня важнее и по-максимуму ограничить общение. Дала день на размышление. По-максимуму ограничить общение. Воздуха стало резко не хватать. Ему непонятны мотивы Дэннил — но сейчас не до них. Они что, теперь будут видеться только на съемках? Пропадут их совместные походы в бар и уютные домашние посиделки? А случись что, он будет помирать в одиночестве, строча об этом твиты, до которых дело будет только его преданным фанатам? — Дженс, ты так завуалированно пытаешься сказать мне, что мы общаться больше не будем? Попрощаться заехал? — Я ушел от нее, Миша, — тихо повторил Дженсен. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить. — Ты… Выбрал меня? — изумленно спросил Миша. В это верилось с трудом. Умница-красавица Дэннил, пусть и не очень, как оказалось, любимая, но жена, и он, разведенный стареющий идиот… — Ну ты даешь. Почему? — Потому что я ответил на твой вопрос. Я бы всегда выбрал тебя… Миша крепко-крепко обнял его, не зная, как выразить все удивление, радость и любовь, что он испытывал. — Идиот… — Что, думаешь, прогадал я? — усмехаясь, спросил Дженсен. — Да вот, думаю, как мне теперь рассчитаться за такую высокую цену… — Просто будь рядом. И какого черта он так спокоен? Или Миша драматизирует, и все на самом деле не так серьезно, как он себе вообразил? — Объясни мне. Что произошло? Что именно сказала Дэннил? Почему ты… — Я не хочу об этом говорить, ладно? — перебил его Эклз. В его голосе звучала непонятно откуда взявшаяся грусть и усталость. И все же он мастерски умеет скрывать эмоции. Миша чуть отстранился, чтобы видеть его взгляд. — Дженс… Ты в порядке вообще? — А похоже на то? — вскинулся тот, но тут же сник. — Прости. Я… Прости меня, Миш… Приперся тут… Вываливаю все это на тебя… У тебя свое горе, и вообще тебе волноваться нельзя, а я… — Тсс, все нормально. — Нет, послушай… — не унимался Дженсен. — Тебе покой нужен, а не друг-идиот, который заваливается к тебе как к себе домой… — Дженсен, успокойся ты. — Грузит своими проблемами и… — Эклз, замолчи! — Коллинз в попытке успокоить его, встряхнул Дженсена за плечи. Но тот был словно в бреду, продолжая какие-то абсурдные самобичевания. — И мешает тебе жить… Тянет за собой в свою разрушенную жизнь… — Я предупреждал, — прошептал Миша и коротко поцеловал его. Дженсен ошалело замолчал, облизывая губы. Ну что ж, по крайней мере, помогло… Коллинз напряженно буравил его взглядом. — Ух ты… — наконец прошептал Эклз. — Я просил тебя заткнуться, — он пожал плечами. — Только это? Миша вздохнул. Боже мой, ну конечно же, нет! Это просто был повод… — Миш… — Ну что ты хочешь услышать? — Что-нибудь, — тот неловко пожал плечами. — А вчера ты… Ну, когда мы… С тобой… А, к черту! — закончил вдруг он и притянул Мишу к себе, целуя вновь. На этот раз ошалел Коллинз, который успел лишь удивленно пискнуть. Но это было уже не поводом, это было настоящим шансом, и он ответил на поцелуй, крепко обвивая его шею руками. О, как же хорошо… Романтику нарушил заурчавший живот Миши. Он, усмехаясь, отстранился и встал, чтобы наконец-таки поесть. В конце концов, он — человек, и это — естественная потребность организма! А еще это было удачной возможностью вновь избежать разговора. И кто они теперь друг другу? Пара? Но Дженсен ничего не говорил об этом… Миша вдруг почувствовал, что на плечи уверенно легли руки, а к спине прижался теплый живот. — Обожаю, когда ты что-то делаешь. — Мм, ну я всегда что-то делаю… — рассеянно пробормотал он, включая газ. — Ага. И из этого следует что? — Что? — улыбаясь, спросил Миша. — Всегда меня обожаешь? — Да. Ты не представляешь, как сильно я тебя люблю… Коллинз чуть не выронил сковородку. Он ослышался? Пару поцелуев и «обожаю» он еще мог вынести, но любовь… — Что-что? — Я люблю тебя, — повторил Дженсен куда-то в шею. — Люблю-люблю-люблю. И ты не можешь… смотреть своими этими… глазами… очень… синими, и обнимать вечно… и сокращать мое имя… так, как можно только тебе…, а потом удивленно спрашивать «Что?». — Потому что… Потому… Дженс… Прекрати… Мысли улетучивались под нежными прикосновениями и поцелуями, которыми Дженсен покрывал его шею с каждым словом, и хвататься за них было все сложнее. — Неприятно? — Очешуенно. Можешь продолжить, когда я поем? А то тебе придется целоваться со скелетом, а в этом уж точно приятного мало. Дженсен со смехом отстранился и позволил ему разогреть уже наконец еду и разложить ее по тарелкам. Ели они в молчании. Мише было сложно сосредоточиться на завтраке, потому что Дженсен отложил вилку и смотрел на него влюбленным взглядом, не украдкой, больше не скрываясь… Не съев и половины, он отодвинул тарелку. — Наелся? — Дженсен протянул руку и переплел их пальцы. — Ты кушай-кушай, если хочешь… — Я не могу спокойно есть, когда ты так смотришь. — Мне уйти? — тихо спросил тот и вздохнул. — Я просто устал. Устал скрываться, устал врать. А ты — единственный, кто делает меня счастливым в последнее время. Можно я просто посмотрю? — Смотри уж, — Миша улыбнулся. Такие слова были безумно приятны. — Давай лучше вернемся к прерванному занятию? — Ты хочешь этого? Правда? — Целуй уже. Эклз перегнулся через стол и поцеловал его. Целоваться было неудобно, но ради четвертого поцелуя в их жизни можно было потерпеть. — Пойдем в спальню, — Миша потянул его за руку. Устроившись на кровати, они продолжили целоваться, негласно условившись не заходить пока дальше. Это было так необычно — делать то, что хочется, больше не сдерживая себя… — Ты понимаешь, что делаешь? — мурлыкнул Миша ему на ухо. — Что-то потрясающее, — незамедлительно последовал ответ. — Мне так хорошо… — Мне тоже… — Почему мы раньше так не делали? — Потому что мы просто друзья. Ну, были… — Думаю, больше — нет, — Дженсен усмехнулся, крепко его обнимая. — Пожалуйста, давай встречаться? Все так неправильно и невозможно, знаю… Но я больше не могу делать вид, что ничего не чувствую рядом с тобой! Видимо, не одному Мише хотелось загнать их отношения в уже какие-нибудь рамки. — Я согласен, — он улыбнулся, нежно поглаживая его щеку. — Только пообещай, что не сбежишь через пару недель, поддавшись предрассудкам и прочей ерунде. — Не сбегу. А можно… Можно я к тебе перееду? Насовсем? Ты же снимаешь, могли бы платить пополам, а мне все равно жить негде… — Так тебе жить негде, или ты хочешь жить со мной? — Миша… — Дженсен повалил его на кровать, подминая под собой и покрывая поцелуями его щеки, ласково блестящие глаза, смеющиеся губы. — Миша… Так хочу… С тобой… Чтобы не нужно было постоянно от тебя уезжать… Или я слишком тороплю события? — Все-все, верю. Нам с тобой нужно хорошенько поторопиться, чтобы наверстать упущенное… А ты и вправду разведешься? Мише просто хотелось услышать подтверждение тому, что все по-настоящему. Получить еще один кубик к их воздушному замку мечты, который сейчас стал как никогда четко прорисовываться в реальности… — Да. А потом давай поженимся? — хриплый шепот мурашками по коже и требовательные пальцы, забирающиеся под рубашку. Немного не то, что он ожидал услышать, но… — Ты сумасшедший? — смеясь, спросил Коллинз. Это уже как-то слишком даже для них… — Я — нет. А ты — да, — гордо сообщил Дженсен, целуя его в лоб. — Так что можно. — Угу. Я люблю тебя, — продолжая улыбаться, сказал Миша. — Значит, да? — Значит, да. Все, что захочешь. — Все-все? — Абсолютно все, Дженсен, — Мишина улыбка стала хитрой. Эклз немного смутился, уловив ход его мыслей. — Ну, у тебя сердце больное и… — Думаю, для этого я еще не настолько стар, — прошептал Коллинз, оказываясь сверху и выгибая спину. Прижимаясь близко-близко, так, что тело охватывает дрожь, а дыхание сбивается с каждой попыткой сделать полноценный вдох. — Если ты хочешь, конечно. — Хочу… — быстро ответил Дженсен, безропотно позволяя стащить с себя рубашку и не отрывая взгляда от его лица. А кто бы ответил иначе на его месте?