Ты обещал

Белые хлопья яблоневых цветов мягко кружатся, ведомые воздушными вихрями, подобно прохладному зимнему снегу. Опускаясь на землю, они укрывают все сплошным покрывалом чистоты и нежности, марать который своими тяжелыми шагами нет никакого желания. Но ты идешь вперед, стараясь держать на своем уставшем лице приятную улыбку, чтобы никто не видел всего того, что творится в твоей душе. Всю ту бурю, состоящую из множества сумбурных эмоций: страха перед неизведанным, легкой радости и приглушенной боли от грядущего. Замираешь на мгновение, остановленный чей-то жесткой ладонью, оборачиваешься и пожимаешь очередную руку, пытаясь не вслушиваться в фальшивый смех и веселые поздравления, прикрывая глаза и мягко вытягивая свои пальцы из слабого рукопожатия. Отворачиваешься, но не продолжаешь путь по проложенной тропе, сворачивая от толпы в небольшой лесок. Удивленные взгляды лишь мгновение преследуют твою спину, забывая уже в следующий же момент о твоем существовании. Который уже из этих людей останавливает тебя, вкладывая в свои слова всю приторную ложь, на которую он только способен? Нет сил терпеть, видеть эти лица, эти отвратительные маски, хочется сбежать, спрятаться, но ты не можешь, ты обещал, тем более что сегодня праздник, его праздник. Взъерошиваешь волосы, впиваясь ногтями в кожу на голове. С силой стискиваешь челюсти, слыша как из горла вырывается приглушенный рык. Ты боишься, ужасаешься того, что произойдет. Все пронеслось слишком быстро, слишком спонтанно, ты не был готов к этой новости. Однако она принесла вам счастье, ты вновь увидел его улыбку, его светящиеся счастьем глаза, а о большем и нельзя было мечтать. Вы оба ждали этого дня, и он настал, принеся с собой прохладный ветер и белоснежные лепестки яблони. Судорожно вздрагиваешь, вдыхая столь приятный, но столь убивающий аромат, чувствуя, как нахлынувшая на несколько секунд паника отступает, вновь отдавая право на владение мыслями и действиями тебе. Осторожно выпрямляешься, отрывая руки от головы. Скорчившееся в болезненной агонии лицо разглаживается, приобретая спокойный оттенок. Приподнимая подбородок, мимолетно проводишь взглядом по проблескам вечернего неба, проступающего сквозь густую крону деревьев. Внезапно вскидываешь руку, ловя ладонью маленький лепесток. Сжимаешь его на мгновение, прикрыв глаза. Однако уже через мгновение медленно раскрываешь сжатые пальцы, вглядываясь в нежную поверхность цветка, столь же хрупкого и беспомощного, как тот самый человек. Даже в мягкой темноте сумрака ты различаешь его белоснежный цвет. Столь же приятный и любимый тобой как он, как его непослушные, но чертовски родные волосы. На мгновение поморщившись, выдыхаешь, нацепляя на свое лицо как можно более искреннюю улыбку, опуская хрупкий цветок в петлицу на своей груди. Разглаживая слегка помятый костюм, стираешь со своего вида любые проявления паники. Ибо это праздник, на тебя смотрят, а ты не должен подвести его, ты дал слово. Пара быстрых шагов, и вновь ты на тропе, идущей ото входа в парк к тому месту, откуда уже слышался осточертевший тебе шум множества голосов, искренних среди которых можно перечесть по пальцам. Но это не важно, ты опаздываешь, а это плохо. Ускоряешься, слегка переходя на бег, вновь сбивая собственное дыхание и встрепывая уложенные с таким трудом волосы. Но и это не важно, главное - ты опаздываешь, а ты не должен, ибо это ваш праздник, его праздник, а ты поклялся. Запнувшись, чуть было не растягиваешься на сером гравии, но вовремя восстанавливаешь равновесие, продолжая свой бег. Но это не важно, ты опаздываешь, а ты не должен... Задыхаешься, буквально врываясь в толпу. Слышишь чьи-то проклятия, звучащие в твой адрес буквально секунду, пока говорящий не замечает в тебе одну из главных персон на сегодняшней церемонии. Слышишь лживые извинения, оборачиваешься и мягко вторишь им, отплачивая той же фальшивой монетой. Ты не злишься, ты дал слово, ибо сегодня праздник, а это счастье, ваше счастье. Тяжело дышишь, оглядываясь по сторонам. Ты вовремя, все медленно рассаживаются по указанным им стульям. Вскоре и ты займешь положенное тебе место, постановка на которое была отработана если и не десятки, то сотни раз точно. Пытаешься расслабиться, уняв внезапно нахлынувшую дрожь. Ты никогда не знал, что боишься публики, но, как оказалось, так и есть. Видеть множество чужих и приторно-услужливых глаз, устремленных на твое лицо, нет никаких сил, вот только уже поздно, ты обещал терпеть. Слышишь легкий топот позади себя, оканчивающийся нежным голоском с нотками нервного возбуждения и страха. Развернувшись, опускаешь взгляд и в тот же момент замираешь, чувствуя как женские руки распрямляют пиджак на твоей груди. Девушка дрожит как и ты сам, ты чувствуешь это от ее легких прикосновений. Вы стараетесь не смотреть друг другу в глаза, не желая видеть в них отражение собственных мыслей, но бояться на пару нет никаких сил. Хватаешь ее за пальцы, заставляя взглянуть на твое лицо. Она видит... Она видит за твоей неискренней улыбкой настоящего тебя, всю твою боль и усталость. Пожалуй, она единственная, кто во всем этом "театре" понимает тебя. Скользишь взглядом по ее лицу, неловко отпуская руки и отшатываясь, замечая промелькнувшее в голубых глазах извинение, просьбу простить ее брата. Но вот ты давно простил, уже слишком давно. Едва киваешь головой и расплываешься в очередной улыбке, стараясь спрятать за ней внезапно поднявшийся ужас, но она то знает, она видит твою ложь, точно такую же ложь, как и у на лицах всех остальных. Но ты ничего не можешь поделать, лишь уйти, ибо пора, все уже готовы, настал твой выход. Прикрываешь глаза, судорожно вздыхая и пытаясь восстановить былое равновесие, но лишь заходишься в непривычном приступе кашля, начиная задыхаться. Поморщившись, прикусываешь губу, содрогаясь и отступая на шаг назад, но выхода нет. Ты стоишь перед небольшой дорожкой, ведущей на невысокий постамент, где уже стоит пожилая женщина в длинном одеянии и мягко смотрит на тебя. В ее глазах нет вранья, она лишь исполняет свой долг, соединяя двух людей перед богом. В ней есть что-то властное, но утешающее, от чего желанное спокойствие окутывает тебя, восстанавливая тяжелое дыхание. Выпрямляешься, делая шаг вперед. За ним еще один, и еще, и еще. Страх уходит, ты смотришь лишь вперед, не обращая внимания на отвратительно наигранные плачущие лица по бокам от тебя. Они лишь путают, сбивают с пути, словно бы проверяя твою силу воли на прочность, проверяя, сможешь ли ты сдержать данную клятву. И ты держишь ее, доходишь до самого конца, ибо предать того человека, предать его доверие ты не можешь, и не смог бы никогда. Делаешь последний шаг и замираешь, ступая на невысокий постамент. Мимолетное спокойствие отступает, страх вновь берет свое, ибо ты слышишь, ты чувствуешь всей своей душой, что позади тебя идет тот, кому принадлежит этот праздник. Ты боишься, вновь боишься обернуться, но тебе приходится, ибо ты обещал. Болезненная гримаса в последний раз проскакивает на твоем лице, исчезая в тот самый момент, когда ты с ужасающим трудом разворачиваешься лицом к сидящим. Но весь этот труд длится лишь мгновение, ибо ты натыкаешься взглядом на белоснежную шевелюру, на блистающие от счастья глаза, не искаженные ни каплей страха или боли. Не в силах держаться, ты впервые за последние дни действительно искренне улыбаешься, чувствуя, что ты желаешь этого, что ты хочешь сделать ему приятное, а не просто потому, что так надо. Этот человек всегда делал тебя лучше, и что бы ни происходило, делает это до сих пор. Вглядываясь в столь родную и дорогую тебе фигуру, ты видишь некое стеснение в движениях, неловкие покачивания головой в ответ на все подбадривания сидящих. Ты молишься, лишь бы только получилось поймать его взгляд, ты жаждешь столкнуться с ним, ты хочешь, чтобы он увидел твою улыбку, чтобы понял, что ты держишь обещание. И спустя несколько чертовски долгих моментов, ты ловишь, пускай и мимолетно, но ухватываешь взгляд разноцветных глаз на своем лице. Ты замечаешь мгновенно краснеющие щеки и нервный смешок, вырвавшийся из его рта. Сердце бешено колотится. Ты делаешь было шаг вперед, едва не оступившись, но вовремя останавливаешь себя, как и положено тебе сейчас. Выпрямляешься, стараясь сохранить официальный вид, ибо ничто не должно нарушить сегодняшний праздник, даже твоя глупая улыбка. Кто-то плачет, кто-то радуется, кто-то сидит с совершенно недвижимым лицом - все проявляют свои актерские способности ровно настолько, насколько позволяет их талант. Вновь отворачиваешь глаза от их отвратительных лиц и вздрагиваешь от осознания того, что он стоит подле тебя, смотря прямо тебе в лицо. Испуганно приоткрываешь рот, замирая в глупой позе. Позабыв все слова, приготовленные тебе множество дней назад и отработанные бесчисленное количество раз, ты пытаешься очнуться, пытаешься заставить двигаться свое непослушное тело. Видишь на лице стоящего перед тобой человека немой вопрос, слабо расплываешься в улыбке, преодолевая себя и делая неловкий шаг вперед. Все внутри трясется, дрожит то ли от страха, то ли от неудержимой радости. Но сейчас это неважно, ты слишком занят, чтобы разбираться в своих чувствах. Мягко берешь его руку в свои холодные пальцы. Не отрываясь, смотришь прямо в глаза. Ты едва держишься, однако мысль о клятве тяжелым замком сковывает тебя. Осторожно притягиваешь его к себе, обнимаешь, сначала слабо, а после со всей силы, словно бы от этого зависит твоя жизнь. Ты вкладываешь в свои объятия все свои чувства, всю свою радость и боль, все свои ощущения, всю свою любовь. Сердце бешено колотится, ты вновь задыхаешься, но ты обязан держаться, ты должен. Так не хочется его отпускать, ты буквально до безумия желаешь просто остаться здесь, стоя так и не отходя ни на секунду, но время идет, оно беспощадно, а ты обещал... Последний раз прижав к себе, ты отпускаешь его, отходя на полшага назад. Стиснув его ладонь в своей, ты едва дышишь, пожимая ее, пожалуй, в свой последний раз. Едва преодолев себя, разжимаешь руку и отступаешь еще на шаг, мягко шепча: - Вы прекрасная пара. А ты прекрасный свидетель.