Подземный переход

Он сидел, прижавшись спиной к холодной и грязной стене, уставившись на треснувший экран смартфона, на котором виднелся человек в смешном белом костюме в полоску, застывший на фоне покрытого облаками мрачного сумрачного города. Какая же все же вышла нелепица. Как он вообще оказался в этом месте? С потолка медленно падали капли вязкой от масла воды, медленно стекая вниз по шелковому галстуку. Пустой подземный переход освещался лишь одной лампой, тонкий луч света от которой будто бы начинался где-то между космосом и стратосферой. Где-то послышались какие-то едва слышные шорохи - пробежала мышь. Нет, куда уж там мышь, огромная, здоровенная крыса, которых нередко можно встретить в заброшенных предместьях древнего города. Плитка, по которой в лучшие дни гуляли отцы лучших семей города, сейчас была разрушена практически до основания, оголяя покрытый мхом и грязью бетон, а стены были наглухо украшены "дикими" графиффити, которыми так любят промышлять там, где хуже уже не будет. Он бы хотел, чтобы у него в руке сейчас оказался баллончик. Нарисовать огромный крест, как на эмблеме его фирмы, когда-то нарисованной его школьным тогда еще другом, - и перекрыть все. Но у него в руках был лишь мобильный телефон, потрепанный жизнью - что ж, если пользоваться столько любимой им точностью, событиями последней ночи да ключи от забытой где-то машины - ключи, за которые бы любой, наверное, отдал бы жизнь и душу, а он лишь небрежно кинул во внутренний карман пиджака - авось, еще пригодятся.  Вечер начинался очень славно. Арендованная яхта, дорогое шампанское, салют, одетые в смешные смокинги, похожие на пингвинов, официанты, и закат, такой прекрасный в начале лета. Он помнил, как сам расчесывал свои золотые волосы, помнил, как завязывал белоснежные шнурки на натертых до блеска черных туфлях, помнил, как вдевал платиновые запонки в причудливые отверстия в рубашке. Помнил, как смеялся, когда чуть не задел крышу второй палубы, всходя на борт. Помнил, как сжимал данное на этот вечер кольцо, предназначенное его другом для признания. Помнил, как садился во главе стола, надменно подписывая чеки хрупкой пластиковой ручкой с эмблемой корабля, как помнил и отмашку своей руки, давая разрешение налить лучшее шампанское в баре. Помнил, как всходили на борт его друзья. Веселые, молниеносные, такие живые. Как они блистали своими одеждами, как рассиживались на диванах вокруг стола. Помнил звон бокалов и уколы едких шуток.  Чего он, в сущности, мог ожидать? Все прекрасно знали, зачем все это было. Все знали, но так покойно молчали. Чего он мог ожидать, согласившись на все это? Ложе, уложенное розами? Что ж, разве что, в буквальном смысле. Это для него, несомненно, было легко. Щелчок пальцем. И все. Даже деньги со счета не спишут - слишком ценный клиент, чтобы рисковать его расположением из-за мелких прихотей. Но как же так получилось, что сейчас он сидел не на сверкающей своими золотыми приборами яхте, а здесь, в этом сыром и унылом подвале, из тех, с которыми он так яростно призывал бороться все знакомых и незнакомых политиков? Он не знал. Он просто был тут.  Он отменил вызов. Потом, начал смотреть на то, как медленно вода с потолка стекает по его пиджаку. Сколько он ему стоил? Тысячу? Две? Три? Не важно, в прочем. Ему было все равно. Это сейчас не имело смысла. Дома висел еще один. И еще. И еще. Целый шкаф прекрасных, идеальных пиджаков за цену среднестатистической души. Хотя, что он, в сущности, знал про души? Абстракция. Странный объект, который потенциально существовал, но который ему потенциально не было суждено купить. Да и зачем? Лучше бы в магазины завезли счастье. Впрочем, пока что туда завезли лишь пиджаки. Тоже неплохой вариант, но недолговечный. И эксклюзива не хватает.  Он хорошо помнил момент признания - и вот, те двое уже целуются, а они все стоят в сторонке, лишь тайно обмениваясь одобрительно-намекающими взглядами, пересекаясь ими на парочке. Потом и другие начали целоваться. Все. Почти все. Не он. Он был на этой вечеринке один. Наедине с собой и своей умирающей в муках совести. И тогда он пошел. Тайно спустился с трапа, и направился туда, куда обычно ездил только окруженный толпами охраны - в заброшенный район. Такое место, некогда славившееся своими салами и бульварами, а сейчас ставшее настоящей оранжереей человеческой дикости и жестокости. Это было гетто, но внешне было куда более похоже на жертву Освенцима. Бедность, преступление и ненависть настолько пропитали это место, что, казалось, не осталось и следа того духа, который царил здесь дет 50 назад. Тогда он гулял тут. Мечтал жить там. Что ж, сейчас у него большой дом за городом. И не один. А этот район не переставал манить, хотя, кажется, от былого великолепие остались лишь величественные своды старой ратуши.  Он был в ратуше в тот день. И в том доме, в котором впервые увидел то, что сейчас стало предметом его ежедневного обихода - стену, покрытую компьютерными мониторами. Видел его обывателей. Бедные, цепляющиеся за свою жизнь, как за тонкую ветвь, люди изуродованными судьбами и телами. В дряхлой одежде, порой спящие на полу. Он шел по улице и думал, кто счастливее - он или все же они. Он видел пары, застывшие в оргазме прямо в грязи своих рваных матрасов на полах того, что когда-то было роскошной гостиницей, которую он снял впервые, когда впервые решился позвать девушку на ночь к себе. Он и поныне помнил тот одиночный номер по сниженной цене, который урвал в последний момент, как и те эмоции, которые там пережил - с тех пор, в его жизни было много девушек и много ночей, но эта запомнилась лучше, чем какая-либо еще. Он видел стариков, застывших в последней улыбке. И, казалось всем здесь было на всех и на все все равно. И не было разницы, жив ты или мертв. И он все шел по улице, и думал. А потом оказался в мрачном подземной переходе, пахнущем крысами и дешевым пивом. Сомнительная перспектива.  Он не сдержался. Набрал номер. Скоро сюда приедет лимузин. Он примет душ и сменит жесткий бетонный пол на роскошную перину его королевской кровати. А завтра, натянув свою классическую улыбку, снова будет в офисе. Как всегда, вовремя. Как всегда, улыбающийся. Как всегда, роскошный, богатый и вежливый. Как и всегда, властный. Как и всегда, несчастный.