XXII век

— В бога душу мать! — витиевато, но со вкусом ругнулся Грегори Лестрейд, сцепившись в схватке с турникетом. Голографическое изображение девушки-сотрудника метрополитена укоризненно зарябило, стоило Грегу стукнуть кулаком по приборной панели, и с треском испарилось. Эта битва была явно напряжённой и, к сожалению Лестрейда, неравной. — В допуске отказано, попробуйте повторить попытку, — который раз сообщил турникет и ехидно подмигнул красным сенсором. Что ж поделать, с техникой у сержанта Лестрейда всегда была взаимная нелюбовь. В механическом, вежливом до приторности голосе не было ни капли сочувствия, мол, да-да, сержант-на-испытательном-сроке Грегори Лестрейд, ваш пропуск недействителен и вообще вы не вызываете особого доверия. Позади шумела недовольная толпа сослуживцев, желающих вовремя попасть на работу в Новый Скотленд-Ярд. Грег устало потёр лицо, отчаянно желая пнуть упрямую железяку, за которой открывался вид на посадочную платформу и цепочку белоснежных капсул-вагонов поезда. Кажется, сегодня ему грозит выговор за опоздание. Стоило признать — утро не задалось. На самом деле, с недавних пор любое утро Грегори Лестрейда отличалось крайней степенью паршивости. И любой день тоже. И ночи. Странная, нереальная жизнь от звонка будильника до конца смены, немного похожая на существование кофемолки или тостера — щёлк-щёлк, вкл-выкл — и так на протяжении всего минувшего месяца. А ведь месяц, это четыре с лишним недели, тридцать один день, семьсот сорок четыре часа, сорок четыре тысячи минут... Грег не чувствовал себя на своём месте. В конце концов, он не просил вытаскивать его из того огненного ада, в который превратилась операция по захвату нарколаборатории в далёком 2044. Размораживать и выводить из комы в абсолютно чужом 2105 году, напичканном под завязку электроникой, он тоже не просил! Чёрт возьми, да тут каждая урна обладала интеллектом, превышающим его собственный в несколько раз! Пожалуй, не стоило даже и заикаться о приобретённом протезе взамен утраченной ноги, затянувшемся испытательном сроке и ужасающе скучных сеансах с психотерапевтом, от которых, видит Бог, он бы отказался, не будь это обязательным. В отличие от протеза и нового начальства, с психотерапевтом можно договориться — девушка в строгом пиджаке делала вид, что выслушивает жалобы на бесконечные снующие туда-сюда флипперы, на андроидов (или, как их здесь называют, «синтетиков»), на огромное количество электронных 3D-табло и ногу, а Грегори притворялся, что пьёт прописанные антидепрессанты, которые обычно благополучно спускал в унитаз. Протез отвратительно скрипел в колене, что в общем потоке раздражения на всё и вся добавляло свою особенную и весьма скрипучую нотку. К слову, этот чужеродный кусок стали, проводов и синтетической кожи выглядел почти настоящей, родной конечностью, но под широким ободком крепления всё равно ныло, особенно в предчувствии непогоды. А Лондон — один сплошной дождь и туман, чёрт бы его взял, на протяжении срока куда большего, чем сорок четыре тысячи минут! Именно потому утро Грегори — вновь сержант, чтоб его, Лестрейд! — начиналось с обязательного массажа покалеченной ноги и сопутствующего острого приступа ненависти к жизни в целом, пока огромный плазменный телевизор бодро бормотал о повышении цен на нефть и натуральные продукты, а Грег упорно пытался присобачить искусственную ногу на место, мечтая, чтобы этот день поскорее закончился. Из размышлений о том, сколько минут понадобится возмущённой толпе работников линчевать упрямого сержанта, не способного справиться с простейшим турникетом, его вывело спокойное: — Позволите? Грег вздрогнул. По невозмутимости голос за спиной ничем не уступал тому, женскому, из динамиков турникета, разве что сочувствия в нём было чуть больше, на какую-нибудь тысячную процента. Руки коснулась чужая ладонь в тонкой тёмно-серой перчатке — чужие пальцы перехватили пропуск, правильной стороной прикладывая к сенсору. Окошко тут же радостно загорелось зелёным. Магия, не иначе. Грегори не видел лица неожиданного помощника: только узкое запястье, беззащитно мелькнувшее матово-белой кожей в зазоре между тканью перчатки и рукавом пальто; обтянутое тёмной тканью плечо, бледную скулу и аккуратное розовое ухо, а мгновением позже — коротко стриженный затылок и прямую спину. Грегори пришлось взять себя в руки и сделать две вещи: во-первых, перестать стоять столбом, во-вторых — неловко проскочить турникет и броситься вслед за мужчиной на всей скорости, которую могла позволить ему нога. В капсулу вагона Грег почти ввалился, с отдышкой и сдавленной руганью рухнув на свободное сиденье. Некогда белый пластик сидений и панелей изрядно посерел, поручни уже не так ярко сверкали сталью, а стеклянные перегородки оказались исписанными маловразумительными каракулями граффити. Пронзительно белый свет мощных ламп слегка моргал, и Грегори вдруг отчётливо представил, как он выглядит, с его-то нездорового цвета кожей, неопрятной седой щетиной и огромными синяками под глазами. Отдышавшись, Грег откинулся на жёсткое сиденье и сквозь ресницы принялся наблюдать за незнакомцем, отмечая возраст за сорок, надменное лицо и длинноносый профиль. Мужчину нельзя было назвать эталоном красоты, но вот образцом сдержанности — пожалуй. Лампочка над его головой моргнула, и тёмно-рыжие волосы вспыхнули ослепительной медью. «Синтетик», — решил Грегори к концу поездки, обнаружив, что чопорный незнакомец за всю дорогу не поменял положения, устремив взгляд в пустоту. — Станция «Новый Скотланд-Ярд», — раздалось из динамиков. Лестрейд, вставший поближе к дверям, оказался с незнакомцем плечом к плечу. Решившись всё-таки поблагодарить, Грег повернулся к незнакомцу и замер, встретившись с ним взглядом — в светло-серых глазах вспыхнул и растаял синий огонёк Системы, подтверждающий принадлежность к андроидам. Грег смутился и закрыл рот. «Но как похож на человека!» — озадаченно подумал он, глядя вслед удаляющейся прямой спине. *** По мнению Грегори Лестрейда, XXII век слишком синтетический. Улицы Лондона полны андроидов, похожих на людей и людей, похожих на андроидов; повсюду мерцают голограммы, светятся табло и пищат разумные охранные системы. Новый Скотланд-Ярд, состоящий из тридцати ярусов, высится над приземистыми домами словно огромный шпиль. «Указующий перст закона, — Грег подумал и фыркнул про себя. — Скорее уж оттопыренный средний палец». Стоило признать, сержант Грегори Лестрейд ничего не смыслил в работе аналитика. Но на испытательном сроке «в поле» сразу не выпускали, поэтому значительную часть времени он возился с бумагами и отчётами, попутно пытаясь наверстать упущенные годы. Преступления были под стать времени — убийство клиента в элитном публичном доме для любителей девочек-сексботов, торговля новым оружием, подпольные операции по модификации, создание новых наркотических препаратов, позволяющих подсоединиться напрямую к Системе и влекущие скорую смерть принимающего препарат... Одно радовало: голографические сенсорные панели оказались на деле куда удобнее бумажек, а допуск к Системе и расширенный поиск существенно облегчали дело. В остальном работа всё та же — отвратительный переслащённый кофе из автомата, тесты на профпригодность, и начальник, Фил Маккормак, такой же напыщенный мудак, как и остальные до него. Абсолютно ничего нового. На взгляд Грегори Лестрейда, мир стал чуть более циничным и чуть менее живым. Отдушиной неожиданно стали поездки в метро — умиротворяющее покачивание вагона-капсулы убаюкивало Грегори, словно мерное биение сердца матери — младенца в утробе. Грег забирался в последний вагон, неловко подтягивал ногу к себе и прикрывал веки, представляя, что он — неотъемлемая часть этого времени, часть этого мира, а его сердце бьётся в одном ритме с сердцем Лондона. К ежеутренним поездкам прилагалась газета, прозрачная и словно сплетённая из эфира и льдистого сияния, иногда — стаканчик с кофе, и обязательная, якобы случайная встреча с тем самым незнакомцем. Точнее, через пару поездок Грегори воспринимал его уже как старого знакомца — всё те же серые перчатки, чёрное узкое пальто с нашивками на локтях и сияющие жизнеутверждающим медным цветом волосы. Делая вид, что внимательно рассматривает бегущую строку рекламы, Грегори гадал — кто этот человек? Помощник какого-нибудь редактора? Секретарь? Руководитель? Или он андроид? А синтетики могут назначаться в руководство? Эти мысли занимали его на время. Повинуясь порыву, Грег улыбнулся мужчине и получил в ответ отстранённый, полный вежливого недоумения взгляд. — Не очень-то и хотелось, — пробормотал Грегори, чувствуя абсолютно нерациональную обиду, и уткнулся в газету. Сердце предательски ёкнуло, когда сквозь зеленоватое свечение голограммы он заметил, что мужчина напротив одарил его ещё одним взглядом, более долгим и не таким холодным. — Чёрт знает что. Как школьник, ей-богу, — посетовал Грегори — вообще-то-старший-сержант! — Лестрейд и смущённо засунул руки в карманы, поспешно выходя на станцию раньше. — Нелепость, — рассмеялся он сам над собой и встал, ожидая нового поезда. На самом деле XXII век оказался не так уж и плох. *** На углу Фаррингтон-роуд готовили вкусную китайскую лапшу с угрём и кунжутом, и эта маленькая радость заполняла, помимо голодного желудка, сосущую пустоту в сердце — тесное кафе с бамбуковыми панелями и тонкими одноразовыми палочками в бумажной упаковке были эдаким приветом из прошлого, когда ещё были живы Салли, и Пол, и Диммок... Как бы он ни скучал по тем временам, дальше так продолжаться не могло. Грегори решительно покинул временное казённое жилище и перевёз свои нехитрые пожитки в крошечную квартирку в старом районе поблизости — голые стены и перманентно текущий кран его не смущали, ровно как и тот факт, что дверь отпиралась самым обыкновенным ключом, металлическим, с двойной бороздкой. А ещё в квартире не было телевизора, и Грегори испытал смутное чувство удовлетворения, проснувшись в тишине. В этот раз Грегори чувствовал себя чуть менее отвратно и даже улыбался, спускаясь в подземку. Очевидно, что-то в его облике переменилось, потому что рыжеволосый незнакомец бросил на него слегка удивлённый взгляд. Грег понадеялся, что к его подбородку не прилип кусочек яичницы или салата, но не смутился, отвечая взглядом в упор. Он до конца не понимал, зачем ему, мужчине за сорок (без учёта шестидесяти с лишним лет, проведённых в состоянии сосульки), эти детские игры в гляделки — может, хотелось, чтобы это бледное чопорное лицо исказила хотя бы тень улыбки. Незнакомец оставался неподвижным, и Грег почти потерял интерес, пока случайно не заметил, что тот разглядывает его в отражении стекла. Последующий рабочий день Грегори искал ответ на сакраментальный вопрос «Как отличить робота от человека и зачем роботу веснушки?». В конце концов, Грегори мог убеждать себя до бесконечности, что он совершенно не заинтересован, если бы Его Величество Случай решил рассудить несколько иначе. Точнее, в этой роли сумасшедшего, начинённого проводами купидона выступил протез Лестрейда, хренова упрямая железяка, которую попросту заклинило. Чёртова нога взорвалась болью за одну станцию до нужной — Грега бросило в жар, когда кожу под металлическим ободком обожгло, а ноющая тупая боль вгрызлась в кости. Пришлось рухнуть обратно на сиденье, держась за колено и спешно размышляя, велики ли шансы на одной ноге доскакать до Скотленд-Ярда и попасть к Молли Хупер, ведущему технику, или стоило тихо посидеть, ругаясь и ожидая, пока всё пройдёт само. Занятый своими переживаниями, Грегори не сразу сообразил, что яркое свечение ламп над головой немного поугасло, потому что тот самый незнакомец заслонил их собой, оказавшись рядом. Светло-серые серьёзные глаза вспыхнули синими искорками Системы, мужчина окинул протез, скрытый штаниной, рентгеноподобным взглядом и вынул из внутреннего кармана пальто крошечную лазерную отвёртку. Не щадя собственных отглаженных брюк, он опустился перед Грегом на одно колено и бесцеремонно потянул штанину вверх, добираясь до протеза и на ходу поправляя что-то отвёрткой. В следующее мгновение терзающая боль отступила, а облегчение было столь велико, что Грег услышал только конец фразы: — … не самая лучшая модель, — договорил незнакомец и добавил, чуть с заминкой, — Майкрофт Холмс. — Это такое лекарство? — Грег недоумённо моргнул, всё ещё держась за колено. — Попробуйте оливковое масло, — мужчина поджал и без того узкие губы, и, развернувшись на каблуках, резко вышел, как только с тихим лязгом распахнулись двери вагона. Уже хромая от кабинета Молли до своего, Грегори понял, что его незнакомец впервые заговорил с ним и, кажется, назвал своё имя. Мучаясь стыдом, Грег проторчал в кабинете дотемна, а на следующий день, пользуясь заслуженным выходным, приобрёл восхитительный старый (по меркам этого времени) мотоцикл Харлей, который ему уступили за пол цены. Ну его, это метро! *** — Инспектор Лестрейд, — вальяжно протянул толстяк Маккормак, — отныне вы официально восстановлены в должности и поступаете под командование суперинтенданта Майкрофта Холмса. Поздравляю. — Кого? — Грег вытаращил глаза — Холмс, тот самый Незнакомец-из-метро, Человек-ледяная-глыба и обладатель ещё десятка разнообразных прозвищ, которые он придумывал от скуки, поджал губы и сухо кивнул, словно и не заметив шока нового подчинённого. — Послушайте, может... кофе? — неуверенно произнёс Грегори, как только они остались одни. — Это обязательно? — бесконечно устало поинтересовался Холмс. — Я не успел представиться, — забормотал инспектор. — И извиниться. И поблагодарить. — Я знаю кто вы, мистер Лестрейд, — с прохладцей отозвался Холмс. — Но не вижу в дальнейшем личном общении никакого смысла. Вы свободны, инспектор. *** Бывшая жена Грегори в своё время не раз повторяла, что баранье упрямство супруга родилось вперёд него. Лестрейд готов был, наконец, признать, что так оно и было — после трёх предложений пообедать Холмс всё-таки согласился. И, хотя их общение не выходило за рамки делового, Грегори чувствовал себя на седьмом небе от счастья. *** — Вас подвезти? — Грег смущённо погладил новёхонький мотоциклетный шлем, дождавшись, когда же суперинтендант Холмс покажется из дверей управления. — Надоело жить, инспектор? — небрежно обронил Майкрофт Холмс, перехватывая тяжёлый кейс с бумагами. — Голову на механическую не заменишь, знаете ли. — А это было грубо, — фыркнул Лестрейд, забираясь в седло своего металлического коня. — Тогда до встречи в участке. Грегори нажал на ручку газа и рассмеялся — он был стопроцентно уверен, что губы Холмса дрогнули в мимолётной улыбке. И это словно запустило какой-то скрытый механизм, который принялся вращать мир с головокружительной скоростью. *** — Инспектор, подготовьте на завтра отчёт о проведённой операции, — попросил Майкрофт Холмс. Майкрофт чёртова-легенда-подразделения Холмс, безжалостный и вежливый до оторопи, всезнающий и пронизывающий своим искристо-синим взглядом до самых костей. В отделе начальника боялись и уважали. Кто-то говорил, что он незарегистрированный андроид, созданный с учётом секретной программы, имитирующей человеческую душу, кто-то — что Холмса подослали пришельцы, хотя всё это было глупыми слухами. Всё, что знал Грегори — это то, что Майкрофт Холмс обладал нечеловеческой проницательностью и имел абсолютно невыносимого младшего брата, который числился у них в отделе консультантом и постоянно попадал в передряги. В этот раз Шерлок Холмс мастерски разыграл роль опытного химика, способного изготовить «Затмение Солнца», сильнейший синтетический наркотик-галлюциноген, вызывающий зависимость с первого приёма. Однако встреча с дилерами пошла совсем не так, как планировалось, и, выяснив, что брат оказался в заложниках, Холмс-старший немедля облачился в бронежилет и возглавил спасательную операцию. Шерлока, избитого и накачанного наркотой, погрузили в машину парамедиков — Грег лично проследил, передавая сложного пациента деловитому Джону Х. Уотсону и его ребятам, — но завязалась перестрелка. К счастью, пуля, пущенная в Майкрофта Холмса, прошла по касательной. — Ты мог погибнуть! — заорал Лестрейд, переходя все границы дозволенного и толкнув Холмса в грудь — час назад он узнал, что жизнь младшего Холмса в безопасности, поэтому основательно взялся за старшего. На рукаве рубашки начальника темнело засохшее бурое пятнышко — марлевая повязка напиталась кровью, испачкав тонкую ткань. — Ты, железяка чёртова! В задницу твой отчёт! — Ваши оскорбления не совсем корректны, — хмыкнул Холмс, теснимый сотрудником к стене собственного же кабинета. — Вопреки всем слухам, я человек. — Ах, человек! — зло выдохнул Грегори, вцепившись в воротник Майкрофта обеими руками. Холмс смотрел на него со сдержанным любопытством, только на бледных щеках горели два алых пятна румянца, а сухие и узкие губы слегка приоткрылись. — Так и веди себя как человек! Стоило заметить, Грегори не собирался целовать Майкрофта Холмса, прижимая того к стене. Просто так получилось. И меньше всего он ждал, что ему ответят. — Я подумал, что ты андроид, — пробормотал Грег. Расстановка сил несколько изменилась, и теперь это уже он оказался притиснутым к стене, пока Майкрофт вдумчиво изучал его рот. Грег даже забыл, что поцелуи могут быть такими жаждущими и головокружительными. Кажется, рассудок только что помахал ему рукой. — У тебя глаза светятся. — Есть специальные линзы для доступа к Системе. А я был уверен, что ты взорвёшь тот турникет, — доверительно шепнул Майкрофт ему на ухо, приобнимая за талию. — Почти так и было, — Грегори застонал, чувствуя, как горячие пальцы мягко погладили бок сквозь рубашку, рождая целые полчища мурашек, которые маршировали по телу Грегори с целеустремлённостью завоевателей. — Если ты не поцелуешь меня ещё раз, то я сам взорвусь. Вопреки всем логическим законам и субординации Майкрофт Холмс повиновался прямому приказу, и мир Грегори Лестрейда завертелся волчком, превращаясь в восхитительную смазанную серебристую круговерть. Наконец-то он почувствовал, что кроме его тела оттаяла и душа.