Хамелеон (Chameleon)

Июнь, 1987. Джон шел за Гарри через заросший вереском и кустарником луг к дубу, на котором они когда-то построили свою крепость. Сейчас они были уже слишком взрослые для домиков на деревьях – Гарри шестнадцать, Джон на год младше – но это ничуть не помешало Гарри забраться по ветвям на покошенный от дождя старый настил. Доски прогнулись под ее весом, но выдержали. Сломайся они, Гарри бы свалилась с высоты двадцать футов в сухую канаву, а переломы ног – далеко не лучший способ начать лето. Гарри это не беспокоило. Она всегда была беспечна, ведь ей предстояло стать Стражем и вести жизнь, полную приключений и опасности. Ну, по крайней мере, так она твердила с шестилетнего возраста. И, вполне возможно, была права – такая уж у них семья. Если клан Уотсонов в каком-то поколении не дарил миру Стража, их начинали обвинять в моральном разложении и шептались, что кровь дает слабину. В поколении Гарри и Джона уже имелись три потенциальных Стража; клан только и делал, что восторгался их изобилием. Впрочем, Джон не был в числе этих трех. Гарри было уготовано величие, а ему - заурядное существование. Она не отводила глаз от горизонта, он смотрел под ноги. Такова жизнь. С этим ничего нельзя было поделать. В отличие от Гарри, Джону никто и никогда не гарантировал одобрение и гордость клана. Как бы храбро он ни следовал за Гарри, он отличался от нее в самом главном. Именно потому, что только следовал. Он бы спустился вслед за ней в любую темную пещеру или поднялся на любое хрупкое дерево, но без Гарри никогда бы этого не сделал сам. Он был обречен на роль ведомого, слушателя чужих историй – не рассказчика. Темная, озлобленная часть Джона втайне надеялась, что все признаки окажутся обманом, и Гарри так и не станет Стражем. Ее восприятие еще не обострилось до максимального уровня, возможно, никогда и не обострится. Тогда она тоже останется обычной, все будет по-прежнему, она не отправится на поиски славы и не покинет Джона. Она перестанет быть всеобщей любимицей. Но следя за тем, как она карабкается все выше и выше, и, как кошка, устраивается в изгибах ветвей, он понимал, что его надежды пусты. Гарри права. Она Страж. Он чувствовал это словно жар, исходящий от нее. К тому же, не стань Гарри Стражем, ее самолюбие бы серьезно пострадало, особенно после долгих лет хвастовства. Как бы Джон ни завидовал, но такого он ей не желал. Джон осторожно уселся на ветхий настил их крепости на дереве, не решаясь присоединиться к Гарри на более тонких ветвях выше. У него вырвался резкий вздох, когда доски изогнулись и заскрипели, и он постарался не смотреть на посыпавшиеся щепки. - Зачем мы сюда пришли? – спросил он. - Мне нужно очень тихое место, - откликнулась Гарри. – Я должна кое-что проверить. В ее голосе проскользнула нотка возбуждения, что могло значить только одно. - Они начинаются? Изменения? – спросил Джон, заранее зная ответ. - Так и есть, - сказала Гарри. – Я еще не уверена. Кажется, мой слух улучшился. Я скажу тебе, что слышу, а ты скажешь, слышишь ли ты это тоже. Так я смогу понять, действительно ли дело в моих ушах или же просто звуки такие громкие. Джон было закивал, но остановился. Он уловил слабое движение краем глаза и повернулся. Рядом, на листе, почти неразличимо слившись с ним, сидела зеленая ящерица. Искоса наблюдая за ней, Джон вытянул шею, чтобы лучше разглядеть ящерицу, но она была далеко, так что его самое обычное зрение не позволило детально рассмотреть ее. Он улыбнулся ей, и испытал странное чувство покоя и умиротворения. - Ладно, будь внимателен, Джон. Слышишь, как мать зовет своего ребенка? Джон обернулся к ней. Он слышал раскачивающий листья ветер и скрип ветвей. Ему почудился шум автомобиля. Но ни женщины, ни ребенка. - Нет, - ответил он. - Ты уверен? Но она зовет громко! Джон покачал головой. - Твой слух намного лучше моего, Гарри. Наверное, теперь ты настоящий Страж. - Ах! Да! – возбужденно возликовала Гарри. – Хотя нет, еще не совсем. Пока это только слух, но другие чувства вскоре тоже должны обостриться. И давно пора! Я ждала этого годами. Хотя я знала, что они не обостряются слишком рано, но все равно так жаль, что Клайд опередил меня. Но я хотя бы обогнала Роджера. Джон, я чувствую, что наконец получаю то, что полагается мне от рождения. Это великое наследие. На мне теперь такая потрясающая ответственность. Страшно, но… о боже, я не представляю, как это можно описать словами! – бормотала она. Сердце Джона оборвалось, но он сумел выдавить слабую улыбку. - Поздравляю. Вот и все. Она ушла из его жизни. Как Страж, отныне она будет вращаться в кругу себе подобных, обучаясь исполнению своих будущих обязанностей. И кто знает, куда ее направят. Может быть, в Абердин. Или в Глазго. Возможно, даже в Лондон. И когда она вернется, у нее будет уйма интересных историй. О людях, которым она помогла. Может, даже о боях, в которых она побывала, если ее определят в армию. Все будут постоянно твердить о ней, хотя, в принципе, сейчас происходило то же самое. Похоже, Гарри впервые соизволила взглянуть на него. Она прищурилась и усмехнулась. - Ты завидуешь. - Вовсе нет, - возразил Джон. – Это твоя жизнь была спланирована заранее, а не моя. С чего бы мне завидовать? - Завидуешь, - поддразнила его Гарри. – Ох, Джон. Знаешь, что? Ты мог бы быть Проводником. Ты уже похож на Проводника. Всегда рядом, всегда помогаешь. Всегда к моим услугам. – Она улыбнулась и с любопытством посмотрела на него. – Так ты станешь еще более особенным, чем я. Стражей, как собак нерезаных, - уйма! Проводники же встречаются редко и ценятся, как бриллианты! – промолвила она мягким голосом с льстивыми интонациями. Джон тут же вообразил себя погребенным под толстым слоем безвкусных пластиковых украшений, какие представляют себе маленькие девочки, когда думают о богатстве. С дрожью омерзения он прогнал эту фантазию. - Я не Проводник, - твердо заявил Джон. – Не надо желать мне такого. Гарри нахмурилась: - Но миру нужны Проводники, Джон. Однажды он понадобится и мне. Надеюсь, что скоро. Это совсем не плохо… - она игриво потянулась вниз в попытке погладить его по голове. - Неплохо? – спросил Джон, отодвинувшись от нее. – Шутишь? Отказаться от всего ради своего Стража? Не иметь возможности устроиться на работу, или переехать в другой город, или даже просто жить в своей собственной квартире без согласия на то какого-то Стража? Лишиться всех прав? Да кто этого захочет? Улыбка Гарри потухла. - Ладно, с твоих слов это звучит довольно паршиво, но с Проводниками очень хорошо обращаются, Джон. Никто не осмеливается причинить им вред. Да, они не могут выбрать себе профессию или жилье, но лишь потому, что Стражи не могут обходиться без них. Они одна команда. Жить по отдельности им неудобно. И да, Проводник должен следовать за своим Стражем, но, Джон… он следует за своим Стражем. Кто же от такого откажется? - Я, - решительно ответил Джон. Он опять заметил ящерицу. На сей раз она была коричневая и медленно ползла по доске, почти неразличимая глазу, когда оставалась неподвижной. «Чей-то сбежавший домашний хамелеон, - сообразил Джон. – Вряд ли он переживет зиму», - с грустью подумал он. - Тогда чего же ты хочешь? – Гарри скрестила на груди руки и, рисуясь, покачала ногой. На ее месте Джон бы побоялся потерять равновесие и разбить голову о камни, но Гарри казалась беззаботной и непринужденной. - Я хочу стать врачом, - машинально выпалил Джон. – Как дядя Марк. Врачи высоко ценились и пользовались уважением. Гарри откинулась назад. - Ну да, конечно. Ты правда считаешь, что тебя устроит такая скучная работа? Признайся, тебе нравится болтаться со мной, как будто ты Проводник. - Я не Проводник, - сказал Джон, чувствуя, как какая-то странная сила поднимается внутри него. – Я обычный человек. Его голос завибрировал. Хамелеон застыл и словно растворился на фоне досок. Нога Гарри застыла на мгновение, после чего снова стала раскачиваться. - Окей, ты обычный, Джон. Я просто дразнюсь. Но, знаешь, что? Ты обалденно обычный человек. Твой талант - в том, чтобы быть обычным. И это делает тебя особенным, по крайней мере, для меня. – Она произнесла это с нежностью, но от Джона все равно не укрылись промелькнувшие в ее голосе нотки разочарования. Отлично. Нет ничего предосудительного в том, чтобы быть обычным, решил Джон. Он поискал взглядом хамелеона, намереваясь поймать его и забрать домой, но так и не сумел его найти. *** Пару дней Гарри лучилась невыносимым самодовольством, после чего оборотная сторона жизни в качестве Стража рухнула на нее тяжелым грузом. Весь вторник она провела взаперти в своей комнате, страдая от избытка ощущений. Джон предпринял попытку увидеться с ней, отчасти из-за сочувствия, отчасти из-за того, что мучения сестры пропитали собой весь дом. Но отец помешал ему. Он был Страж, а мать была Проводник. Они знали, как нужно действовать в таких случаях, а Джон путался у них под ногами. - Иди поиграй на улице, - мягко, но настойчиво предложил отец. – Или сходи в гости к кому-нибудь из друзей, пока кризис не минует. Отец держался стойко и сосредоточенно, но Джон знал, что его распирала гордость оттого, что его первенец, его дочь, пошла по его стопам. Даже наличие Стража-отца и матери-Проводника не гарантировало, что кто-либо из детей унаследует правильные гены. К тому же, лишь пять процентов Стражей были женщины. Гарри сумела отличиться дважды. - Она поправится? – отступая, спросил Джон. - Не переживай, парень, - дружески, хотя и несколько снисходительно хлопнул сына по спине Страж Уотсон. – Понимаю, выглядит пугающе, но это всего лишь обычный обряд становления Стражем. Если ее состояние ухудшится, мы пошлем ее в Тауэр. Его тон также недвусмысленно намекал: хватит отвлекать меня, сын, разве ты не видишь, что мы заняты? Джон вздохнул. Он подозревал, что о нем позабудут, когда Гарри обратится в Стража, так что поведение отца не стало для него сюрпризом. И все же оттого, что его выгнали из собственного дома, внутри разжигалось бунтующее пламя. С другой стороны, ему здесь нечего было делать, да и атмосфера в доме стояла нервно-гнетущая. Сейчас Гарри сильнее нуждалась в уединении, чем в его заботе. Он был уже у выхода, когда мать открыла дверь. Как Проводнику, ей было легче, чем отцу, помочь Гарри преодолеть этот первый переходный период. Она казалась измотанной и опустошенной. - Я принесу ей воды, не побудешь с ней немного? Боюсь оставлять ее без присмотра. - Разумеется, она обращалась к Стражу Уотсону, не к Джону. После чего, словно вспомнив о том, что у нее был и сын, быстро добавила: - Эй, милый, она в порядке. – И потрепала его по волосам. Сквозь открытую дверь до Джона донесся стон. Он заглянул в окутанную сумраком комнату. Мать закрыла окна картоном, чтобы не впускать свет. Гарри лежала ничком на кровати, словно брошенная кукла, из одежды на ней - только шелковая мамина сорочка. Уши закрыты плотными зимними наушниками, чтобы изолировать звуки. Позади низко гудел генератор белого шума. Внезапно Джон обратил внимание на что-то большое и темное, удобно пристроившееся рядом с сестрой, словно огромная кошка. Ошибки быть не могло: это была рысь. Джон замер. Рысь раздраженно взметнула хвостом. Она извернулась, чтобы лизнуть пятно на задней лапе, после чего перевернулась на спину. Кисточки на ее ушах щекотали бедра Гарри, она била лапами по воздуху, словно игривый котенок, и вдруг ее взгляд кнутом стегнул Джона. Черт. Черт. Черт. Черт. Черт. Черт. «Не пялься на нее! - мысленно велел себе Джон. Он повернул голову вбок и уставился на стену, чувствуя, как лоб покрывается капельками холодного пота. - Не дай ей заметить. Я всего лишь обычный человек, я не могу быть... я обычный, обычный». Он понял, что произошло. Если бы настоящая рысь пробралась в дом, и Гарри, и родители подняли бы тревогу. Да и откуда ей взяться? Сбежала из зоопарка? Нет, это был духовный хранитель. Что означало, что Джон может их видеть. Значит, Джон, без сомнения, был Проводником. Обычные люди не могли видеть духовных хранителей. И у него не было никаких предпосылок, чтобы стать Стражем. Других вариантов не оставалось. И, как Проводник, он обязан зарегистрироваться в Абердинской Башне. Они не отпустят его, пока он не заключит связь со Стражем. И тогда все, о чем он говорил ранее, станет явью. Он будет вынужден жить по чьей-то указке. Жить на благо кого-то другого. Существовать в качестве чужой собственности. Но если не зарегистрироваться, они так или иначе его отследят. У них имелись Стражи, специализирующиеся на выслеживании скрывающихся Проводников. Дьявол. Дьявол! Джон глянул на родителей: догадались ли они? Конечно, если духовный хранитель Гарри его заметил, они тоже могли его почувствовать. Но, слава богу, они были на взводе из-за Гарри и не удостоили его даже одним коротким взглядом. Ему нужно было убираться отсюда, а то вдруг он не сумеет унять сердцебиение и случайно даст им понять, что что-то не так. Или, может, ему стоило открыться им? Выдадут ли они его? Вероятно, да. Может, они бы даже стали гордиться им не только на словах. Но оно того не стоило. Не стоило отобранной свободы. Он никогда не сумеет стать доктором, или путешественником, или даже просто жениться! Все его мечты пойдут крахом. Боже, он не хотел лишиться своей свободы ради какого-то волосатого, старого, накачанного и наверняка однополого с ним Стража. Он развернулся к гостиной и входной двери, и увидел, как маленький хамелеон торопливо пересек стену. «Я обычный! - в отчаянии подумал Джон. - Я нормален. Никто не может меня видеть! Спрячь меня!» Ящерица застыла на месте, один глаз крутанулся в его направлении. Ее окрас сменился на бежевый, в тон краски, после чего она исчезла. Отец с матерью внезапно прервали свое обсуждение. Отец повел носом, принюхиваясь, затем покачал головой и отправился в комнату Гарри, закрыв за собой дверь. Мать прошла мимо Джона, мимолетом проведя рукой по его волосам. Джон в оцепенении проследил за тем, как она прошествовала мимо второй рыси, лежавшей на спинке дивана. Эта рысь отличалась от Гарриной: она была крупнее и старше. Рысь облизала лапу и потянулась, встречаясь глазами с Джоном, но тут же, не проронив ни звука, уткнулась взглядом в пол. Джон стоял едва дыша, мольба крутилась в голове подобно мантре: обычный, обычный, обычный. Рысь брела прямо на него. Глаза Джона были неподвижны. Ноги примерзли к месту. Он в ловушке. «Я нормальный!» - мысленно закричал он. Не замедляя шага, рысь прошла прямо сквозь него, и Джон не ощутил при этом даже малейшего дуновения. Джон сжал зубы и ждал, а затем, зная, что это не лучшая затея, не удержался и обернулся на нее. Он увидел, как рысь прошла сквозь дверь комнаты Гарри словно призрак. Духовный хранитель отца увидел его, но после перестал замечать. Он почти узнал его - но этого не случилось. Дыхание вырывалось из Джона мелкими вздохами, но со временем паника рассеялась, и оно выровнялось и стало глубже. «Я твердил, что обычный… и мне поверили». Джон обратил взор на пятно на стене, где находился его духовный хранитель. Он увидел, как все еще бежевая в тон краски ящерица снова оживилась, вскарабкалась на потолок и прошла сквозь строительную балку. Хамелеон. Никому не под силу увидеть его духовного хранителя, пока он сам того не захочет. Никто не мог почувствовать, что он Проводник, пока он не позволит им это. Никто, включая даже такого близкого ему человека, как отец. Джон выдохнул, приложив ладонь к сердцу, и улыбнулся. Если он будет осторожен и умен, у него есть шанс. *** Джон проснулся оттого, что Гарри было плохо. Он перекатился по кровати и накрыл голову подушкой, но это не спасло. Ее чувства просачивались в него, вызывая приступ острой тревоги и страха. «Пожалуйста, - в отчаянии послал он ей мысленный импульс, - приглуши их. Приглуши так, как мама учила папу». Раздался скрип приоткрываемой двери. «О боже, Гарри. Нет, не входи. Иди спать». Должно быть, она как-то сумела его учуять. Звук шагов. Джон не шелохнулся, притворившись спящим. Горячая от лихорадки рука коснулась его высунувшейся из-под одеяла ступни. Джон стянул подушку с головы и в темноте посмотрел на Гарри, присевшей у изножья его кровати точно какой-то гомункул. Боже, со своими растрепанными волосами она теперь и сама напоминала рысь. Он не мог ей не помочь. Ей нужна была мать, или другой Проводник. Но ей больно, и он должен был что-то с этим поделать. - Приглуши их, Гарри, - как можно тише прошептал он. – Делай так, как говорила мама. Представь себе шкалу и сдвинь деление вниз. - Я не могу, - откликнулась она. – Я не дотягиваюсь. Они двигаются. - Она стиснула его ногу. - Ты хорошо пахнешь. Джон ощутил влажное тепло. Она облизывала его ногу, словно раненый зверь, просящий ласки. Дрожь ужаса прокатилась по Джону. - Не надо, Гарри. Гадость! - прошептал он, машинально дернув ступней в сторону. Он подоткнул одеяло вокруг себя, пока не стал похож на обороняющийся шар у стены в изголовье кровати. Все его инстинкты били тревогу: Гарри сейчас опасна. - Ты вкусный, - с урчанием в голосе промолвила она. Джон мог поклясться: она готова кинуться на него и развязать борьбу, как в детстве. И если тогда он еще мог оказывать сопротивление, то теперь, когда она стала Стражем, он уступал ей в силе. Он был уверен, что, пригвоздив его к постели, она вовсе не станет его щекотать. Только не сейчас, когда она не в состоянии контролировать свои инстинкты. Он чувствовал волны потребности и желания, исходящие от нее. Часть его хотела поддаться им, утешить и успокоить ее, как он делал все эти годы. Но за ее невинной потребностью билась темная одержимость, зарождающееся желание оставить на нем свой запах и пометить его как свою собственность. Она ведь его сестра. Боже, ни за что. - Тебе надо увидеться с мамой. Она поможет тебе. - Ее недостаточно. Мы несовместимы. - Тогда тебе нужно отправиться в Тауэр. Они знают, что делать. - Я знаю, знаю, - воскликнула она. Джон тотчас проникся к ней жалостью. Она не могла справиться с переполнявшими ее чувствами. Он наклонился вперед и коснулся ее плеч сквозь тонкий шелк сорочки матери. Он передавал ей успокаивающие мысли и начал повторять слова, что мать часто говорила отцу. И они возымели эффект: Гарри прекратила плакать. Он ощутил прилив гордости за себя. Никто не учил его искусству быть Проводником, но это оказалось несложно. По большому счету нужно просто проецировать успокаивающие мысли и создавать простые картинки, вроде тех, что его научил тренер по регби. Представить себе успешный результат, а после достичь его. Просто правильные мысли. Похоже, это работало. Дыхание Гарри замедлилось, она чувствовала себя намного спокойнее. Джон знал, что ее ощущения вернулись в норму, потому что вслед за ними пропала и его головная боль. - Джон, - мягко проговорила она, - мне кажется, ты можешь быть… Джон внутренне сжался. «Я обычный! – мысленно крикнул он. - Нормальный. Совершенно нормальный!» Она больше ничего не прибавила. - Возвращайся в свою комнату и поспи. – Сказал он ей. Она кивнула и сползла с его кровати. Он услышал, как за ней закрылась дверь, после чего Гарри полностью исчезла из его разума. И всего на миг он действительно почувствовал себя таким же нормальным, каким он хотел, чтобы его считала Гарри. *** На следующее утро с первыми лучами солнца они отправились в Абердинскую Башню. К огромной радости отца и матери Гарри стало лучше. Они волновались, как она перенесет долгую поездку. Джон вызвался остаться дома, но родители вдруг вспомнили, что у них есть еще один ребенок и заметили, что это общесемейное дело и в конце концов все каким-то образом обернулось тем, что они забрали его с собой в город. Гарри не обмолвилась ни словом о своем ночном визите в его комнату. Возможно, она приняла его за сон. Джон этого не знал, но обрадовался тому, что она решила не упоминать об этом. В особенности когда взгляду предстала Абердинская Башня. От толстых, отгородившихся от внешнего мира стен и квадратного каменного шпиля в центре захватывало дух. Лежавшая на коленях у Джона брошюра сообщала, что Башне больше трехсот лет. Узкие окна с толстым гофрированным стеклом. На верхних этажах Башни, где содержались Проводники, окна были еще меньше, будто череда отверстий, высеченных в грубом камне. Это смахивало на тюрьму. Пока мать кружила по парковке для посетителей в поисках свободного места, Джон заглянул в оборотную сторону брошюры на коленях. Там оказалось шесть страниц под заголовком «Ваш Ребенок – Страж». Несколько абзацев насчет школы, консультантов, учителей и «опытных Проводников, заключивших связь», готовых содействовать благополучию Стражей-новичков. Специально приготовленная еда, чтобы не перегружать обоняние и вкус Стражей. Натуральные волокна. Звукоизолированные спальни. Регулируемые генераторы белого шума в комнатах для занятий и отдыха. Йога. Тренажерные залы. Джакузи. Массаж. Все это скорее напоминало курорт, чем школу. Последняя страница была посвящена Проводникам. «Сохранность и благополучие Вашего ребенка-Проводника – наша главная задача» - гласил оптимистичный крупный заголовок. Далее сообщалось о «по-домашнему уютных» комнатах для бесед, где Проводник мог с легкостью перейти от знакомства со своим Стражем к «радостному заключению связи», после чего шел бред о многолетнем опыте их «свах» по созданию «счастливого, эффективного сотрудничества». Об их низком уровне «разводов» и высоком показателе «удовлетворенности». О курсах для уже установивших связь по «построению семьи», «управлению Стражами» и «защите», которая, казалось, была единственной учебной дисциплиной, прежде всего нацеленной на принесение пользы непосредственно самим Проводникам. Брошюра великодушно предлагала Проводникам доступ ко всем аудиториям и прочим объектам на территории школы, как только они успешно заключат связь и перестанут быть «отвлекающим фактором» для Стражей. Господи Иисусе. - Оторвись уже от чтения и попрощайся с сестрой, - слегка грубо сказал Страж Уотсон. – Не раздражайся так, Джон. Возьми себя в руки. Джон неохотно отложил брошюру, вышел из машины и приблизился к уставившейся на Башню Гарри. Казалось, она была в ужасе. А потом Джон понял, что так оно и было. Он чувствовал исходившие от нее волны страха. Ощущение, что она совершила огромную ошибку и уже поздно что-то исправлять. Он преисполнился к ней сочувствия. Все, что составляло ее жизнь, отныне осталось в прошлом. Оказавшись за стенами Башни, она не сумеет покинуть их до Рождества, или пока не научится надежно контролировать свои силы. «Прости, сестренка, - подумал Джон. – С тобой все будет в порядке». Он постарался изобразить улыбку и неловко обнял ее на прощание. Долю секунды от Гарри не было никакой реакции. Она совершенно выпала из реальности и даже не сообразила, что ее обнимают. Но как только он выпустил ее и уже хотел отступить назад, она стиснула его в мощном захвате, от которого захрустели кости. Ее лицо уткнулось в изгиб его шеи, дыхание задевало кожу. Волна неудержимого желания прокатилась по ее телу. «Я нормальный!» – в отчаянии внушил ей Джон, чувствуя, как слабеют удерживающие его тиски. Эти слова стали его личным магическим заклинанием. Всегда срабатывало без осечек. Если бы только он мог поддерживать его эффект постоянно вместо того, чтобы вызывать его в случае необходимости. Он глянул поверх плеча Гарри и заметил резкий взгляд отца прежде, чем тот отвел его в сторону. Мать поспешно шагнула вперед и оттащила от него Гарри. - Она и так всю жизнь провела с тобой, - проговорила мать извиняющимся тоном. – Всегда защищала тебя. Но теперь она Страж, и ее инстинкты сильнее нее. Мать повернулась к казавшейся ошеломленной Гарри. - Успокойся, дорогая. Джон будет в целости и сохранности. Ни о чем не волнуйся. Мы с папой присмотрим за ним ради тебя. Ее слова достигли разума Гарри. Отец взял чемодан в одну руку, ладонь дочери – в другую и повел ее к парадным воротам, где два Стража в форме – на вид чуть старше Гарри - несли караул возле дверей. Странное чувство овладело Джоном, пока он провожал ее удаляющуюся спину взглядом. Ее уже было трудно узнать: такая тихая, такая дикая, словно в нее вселилось какое-то необузданное создание. Осталось ли что-нибудь от той общительной Гарри, с которой он вырос? Или же Страж полностью стер ее личность, заполнив все вокруг своим нечеловеческим восприятием? Это было скорее трагедией, чем триумфом. Вероятно, Гарри всегда мечтала о превращении в Стража, но она явно не осознавала, какой ценой ей это обойдется. Мать положила руку на спину Джона. - Мы можем подождать внутри, в центре для посетителей. Кажется, у них есть небольшой музей, который может тебя заинтересовать. Регистрация не займет дольше получаса. Потом мы сможем пойти перекусить. Джон покачал головой. - Нет, спасибо. Внутри была масса Стражей – он ощущал их даже через толстый слой тяжелого камня, словно они были маленькими маяками. Он не доверял своей способности скрывать свою сущность настолько, чтобы оказаться в непосредственной близости от такого количества Стражей. Мать рассмеялась. - Знаю, Башня выглядит весьма внушительно, но тебе не нужно ее бояться. Там приветствуют Нормальных людей. Многие из техперсонала - обычные люди, как и посетители. Они впустят тебя. Джон поперхнулся смешком. С тем, чтобы войти в Башню, как раз-таки проблем не возникало. Он посмотрел на Стражей у входа. Их зрение охватывало все пространство улицы, восприятие настроено на то, чтобы уловить любое нарушение. Того, что стоял справа, его сознание выделяло сильнее, чем левого. Было очевидно, что он еще ни с кем не связан. Джон ощутил какое-то смутное чувство по отношению к нему. Вдруг эмоции этого человека стали для Джона ясными, как день. В основном скука, в которую внезапно вплелось возбуждение. Настороженность. Возле ног Стража появилась маленькая ласка. Проклятье! Каким-то образом барьер невидимости Джона спал, и его учуяли. Он быстро восстановил свой камуфляж. Эмоции Стража оборвались, словно между ними захлопнулась дверь. Чуть не попался! Одно дело - случайно раскрыть себя Гарри, которая не представляла, с чем столкнулась, или родителям, которые были слишком рассеянны, чтобы обратить внимание, но эти двое были бдительны и не упустили бы его. Страж, которого он по неосторожности спровоцировал, теперь с любопытством и напряжением смотрел в его направлении. Джону пора было убраться у него из виду. Он проскользнул в машину, понадеявшись на то, что барьер из металла и стекла заслонит его от чувств этого человека, находившегося в состоянии повышенной тревоги. Нельзя допустить, чтобы Страж обнаружил его сущность, но Джон не мог скрыть запах страха или учащенное биение своего сердца. Страж покинул свой пост, бросив пару быстрых слов напарнику. В последней попытке отвести от себя его интерес, Джон изо всех сил сосредоточился на том, чтобы слиться с окружением, раствориться. Он так отчаянно думал о чем-то пустом и безликом, что у него заболела голова. Страж остановился, помотал головой и вернулся на свой пост. Получилось. Слава богу, получилось. Секундой позже мать открыла дверь, вновь заняв водительское место, и громко вздохнула. - Я ожидала, что Гарри будет напугана, но не ты, - проговорила она. – Что на тебя наш… Ей достался целый залп свирепых проекций Джона, и, как по волшебству, она умолкла, будто напрочь позабыв о том, что собиралась ему сказать. Вместо этого она начала рыться в кошельке. Джон постепенно расслабился. Промелькнувшее движение. Джон увидел, как его маленькая ящерица старается слиться с розовато-лиловой обивкой заднего сиденья. Что-то было не так. Ему передался слабый отголосок отвращения хамелеона, словно тот не одобрял его действий. Словно он тоже считал, что Джону стоит открыться. Всего на миг Джон подумал: а не выйти ли ему из машины и не сдаться этим двум Стражам? В конце концов, этого требовал закон. Но решись он на это, отступать уже будет некуда. От одной мысли об этом ему становилось тошно. «Не сейчас, - подумал он. - Когда-нибудь, но не сейчас». Хамелеон застыл и пропал из виду, и вместе с ним исчезло и отвращение. Джон наконец-то вздохнул свободно. Однажды он вернется сюда: когда будет старше, когда будет готов. Когда у него не будет вариантов лучше. Когда он найдет Стража, с которым захочет создать связь. И ни минутой ранее.