Синдром утёнка

* * *

Стив так умотался, что нет сил даже принять душ. Он бы завалился спать прямо в костюме, но тот настолько грязный, что Стив принимается стаскивать его ещё у входной двери, неприлично раскидывая вещи по всему пути следования к кровати. Тело требует сна, и только великим напряжением воли удаётся дотащить себя до спальни. Стив отключается, едва почувствовав кожей колючую текстуру покрывала. Просыпается он от чувства голода. Во сне прямо перед ним парил огромный пончик с мясом, благоухающий так, как могли пахнуть только тысячи пончиков сразу. Когда Стив открывает глаза, в комнате светло, и запах всё ещё тут. На придвинутом к кровати столике стоит пакет с пончиками. Из-за него высовывается миска с чем-то дымящимся, от чего идёт восхитительный мясной аромат. Рядом бутылка молока. — Опять эти твари! — слышится снизу голос Баки. На кровать, прямо между ног Стива, приземляется меховой комок. Триббл. Они всё-таки размножаются. Стив смотрел серию четыре раза и всегда плакал, когда Кёрка заваливало мёртвыми пушистыми паразитами. Он с трудом отрывает взгляд от еды и поворачивается в ту сторону, откуда прилетел триббл, как раз когда из люка появляется голова Баки. Его волосы зачёсаны назад и стянуты на затылке в смешно топорщащийся хвостик. — Вилка слева. Баки снова скрывается внизу, а Стив с улыбкой вцепляется в пакет с пончиками. Конечно, таскать еду с собой в душ — это дурной тон и негигиенично, но Стив просто не может больше ждать. Он выходит из ванной чистый, влажный и с последним пончиком в зубах. Прикончив сочащийся черничным джемом шелл, Стив с наслаждением вливает в себя жирное молоко с комочками сливок. Начинающийся день кажется ему таким же восхитительным, как и завтрак. Когда от уже почти остывшего чили остаётся только соус на стенках миски, внимание Стива привлекает шум снизу. Баки разминается. Без него. — Доброе утро! — Стив мягко спрыгивает на жёсткий мат. — Кажется, мы договаривались разминаться вместе. — А мне кажется, что последние три дня ты отлично где-то разминался без меня. — Я отлично помню, как профессор сказал тебе "не больше одной драки в неделю". Кто же виноват, что бандиты и террористы не соблюдают твой график? — Сиди в углу и завидуй молча, — хмурится в ответ Баки, но Стив слышит улыбку в его голосе. Баки медленно перетекает из одной позы в другую, и пробивающиеся сквозь жалюзи солнечные лучи очерчивают рельеф его мускулов, отражаясь от металлических пластин, полированной поверхности меча и в бисеринках пота. Он полностью обнажён, если не считать удерживающей волосы красной резинки. Стив судорожно выдыхает, подскакивает и бросается вверх по лесенке. Через две минуты он спрыгивает обратно, держа в одной руке планшет. — Только Наташе не показывай, — Баки слегка хмурится, потом усмехается. — У неё навязчивая идея сделать выставку твоих работ, а потом пустить их с молотка. — Ну, если вдруг нам будет не на что есть... — Мне всё равно не хочется, чтобы моя голая задница висела у кого попало над обеденным столом или над кроватью. А Старк вполне может выкупить всё через подставных лиц и продавать потом в качестве картинок на экран. Стив усмехается и опускается на пол, опирается лопатками о корзину с постельным бельём и пристраивает планшет на согнутых домиком коленях. Долго время тишину нарушает лишь ровное дыхание и шорох грифеля по бумаге. Баки меняет меч на штурмовой нож и повторяет каты, перекидывая его из руки в руку. Потом берёт с полки стальной шар, почти скрывающийся в ладони, и отправляет его в путешествие по всему телу, напоминая движениями индийских йогов. Стопка набросков у правого бедра всё растёт. Увлёкшись, Стив дорисовывает Баки львиную гриву и хвост. Потом подхватывает из стопки следующий лист и лёгкими штрихами покрывает тело Баки муаровыми пантерьими пятнами, пририсовывает ему полукруглые ушки. Баки стоит на руке, растянув ноги в шпагате. Лицо его безмятежно, глаза закрыты. Стив прорисовывает ягодичную мышцу, когда карандаш внезапно заканчивается. Машинально щёлкнув карандашом ещё раз, Стив тянется за следующим грифелем. Коробочка пуста. — Сходи за новым, я никуда не денусь, — дозволяет Баки между размеренными вдохами. Стив давно уже не удивляется тому, как удачно Баки сочетает в себе доброжелательную общительность, терпеливую мягкость и постоянную параноидально обострённую оценку реальности вокруг. Баки может занести соседке сбоку — милой старушке с железными нервами и завидным послужным списком — свежий корень имбиря, потому что после визита к внучкам та кашляет чуть чаще, чем обычно. Баки подсчитывает в уме стоимость покупок с учётом всех скидок и протягивает на кассе сумму с точностью до цента. Баки, в конце концов, подгадал время пробуждения Стива до минуты и принёс завтрак, несмотря на то, что когда он вчера вернулся домой, Баки наверняка ещё был у Чарльза. Пока Стив роется в столе в поисках запасной упаковки сменных грифелей, старкфон призывает убивать клингонов, значит, пока он был на миссии, заходила Наташа и сменила сигнал. Тони прислал восемь строчек нерифмованных стихов — новая альтернатива алкоголю. Баки стоит на правой руке уже девятнадцать минут. Влажная дорожка пота ветвится по шее и теряется в волосах, пальцы на ногах чуть подрагивают от напряжения, лицо порозовело от прилившей крови. Металлические пластины наверняка оставили глубокие отпечатки на коже живота — Стив потом обязательно зарисует получившийся узор. Баки опускается на маты через секунду после того, как Стив откладывает карандаш. — Ты меня совсем вымотал. Больше не буду носить тебе пончики. Что ты там опять черкаешь? Стив делает ещё несколько штрихов и подходит к Баки, чтобы показать получившийся рисунок. Тот мгновение смотрит на лист, потом перекатывается на бок и разглядывает себя в зеркале. — Ничего так чешуя. Думаешь, мне пойдёт костюм дракона? Баки скользит по красным вмятинам пальцами, и Стив невольно следит за ними взглядом, пока рука Баки не останавливается. — Я бы сказал, что ты раздеваешь меня взглядом, но с меня сейчас можно снять разве что кожу, — Баки демонстративно оглаживает себя от груди до бедра и стряхивает на мат капли пота. — И хорошенько отжать. Это шутка, но Стив забывает посмеяться. Он ловит себя на желании прикрыть чем-нибудь наготу Баки, да и собственные голубые шорты уже не кажутся ему достаточным количеством одежды. В голове всплывают слова Чарльза Ксавье. Он решил не обращать на них внимания, потому что за полтора месяца, что они живут с Баки в одном доме, Стив не заметил ничего странного в его поведении, но... Всегда есть это проклятое "но"! — Это уже неприлично. Звук голоса выводит его из ступора, и Стив понимает, что всё это время пялился. Он отводит глаза и встречается с обеспокоенным взглядом Баки. — Прости. Просто вспомнил кое-что. — Надеюсь, что-то хорошее. Потому что сердце у тебя колотится как паровой молот. Я сейчас в душ, а потом собирался посмотреть фильм. Судя по названию, что-то о мальчишках*. Наташа принесла. Хочешь со мной? Стив кивает, подбирает с пола рисунки, привычно пролистывает их и понимает, что ему душ тоже не повредит. Очень холодный душ.

* * *

Если бы не ветер, погоду можно было бы назвать отличной. Но тогда в парке было бы больше людей, кто-нибудь обязательно узнал бы его, и спокойно рисовать стало бы невозможно. Потому что именно это и делают люди, встретившие в городском парке Капитана Америка, — отвлекают. Но людей мало, особенно на продуваемом ветром холме, и у Стива уже есть два рисунка детской площадки, набросок загона для выгула собак с прорисованным до последней шерстинки ирландским волкодавом и портрет бурундука, который любезно согласился позировать всего за полпачки арахиса. Солнце переваливает зенит, и Стив решает, что пора выдвигаться, — после обеда он собирался читать, а господин Пратчетт, как настоящий британец, наверняка ценит пунктуальность, даже если он и представлен лишь именем на обложке, фотографией и старой биографической справкой. Обедает Стив в итальянском ресторанчике возле здания военно-морского посольства. Острый соус граньяно обжигает губы, и приходится гасить пожар молочным коктейлем — этой хитрости его научил доктор Бэннер, в один из первых дней в башне Старка увидевший, как Стив пытается запивать заказанную Тони китайскую еду лимонадом. Шоколадный вкус коктейля не слишком хорошо сочетается с пастой, но в нём правильное количество калорий для того, кто собрался прочитать четыреста страниц за один присест, и Стив заказывает ещё один — в бумажном стакане, чтобы унести с собой. Когда Стив доходит до дома, большая часть неба уже затянута тучами. Если начнётся дождь, то каким бы ни был навес над беседкой, при таком ветре книгу обязательно зальёт. Стив остаётся дома, устраивается в кресле, открывает первую страницу и погружается в полный запутанных страстей мир под первые удары дождя по стеклу. Резкий звук прерывает его на середине книги. Только что Стив пытался понять, где какой дракон**, и вот он уже крадётся в спальню, чтобы проверить, что происходит в реальности. Звук раздаётся снова, на этот раз более протяжный, и Стив узнаёт голос Наташи. Воспоминание о единственном разе, когда она так стонала, до сих пор вгоняет Стива в краску. Он делает осторожный шаг по направлению к люку в полу и проклинает свой чуткий слух, потому что различает быстрый шёпот Баки: "это ещё лучше, чем я помню." Наташа просит его заткнуться и снова стонет. Стив как можно тише крадётся дальше, обнаруживает, что люк уже закрыт, и кладёт на него сверху подушку. Голоса приглушаются. Стив возвращается в кресло, цепляет наушники и включает музыку. Нирвана... Отлично! Стив достаточно часто рисовал Наташу, не говоря об обнажённой фигуре Баки, так что его воображению есть, с чем работать. Вернуться к чтению становится невозможным. Место книги в его руках занимает альбом. Карандаш порхает по бумаге, оставляя лёгкие следы, намекающие на расположения фигур — мужской, знакомой Стиву в мельчайших подробностях, и женской, обозначенной лишь изгибами и выпуклостями, которые Стив восстанавливает по обрывкам того, что видел в тренировочном зале. Наташа не любит обнажаться, объясняя это тем, что не стоит всем пялиться на её шрамы. Шрамов, о которых Стиву известно из открытой части досье и личного общения, на её теле немного, но каждый из них она ненавидит. Один шрам он прорисовывает, оттеняет металлическими пальцами, вдавленными в тело. Потом дополняет рисунок узкими завязочками бикини. Стив буквально слышит пошлый комментарий Клинта, но к ластику так и не притрагивается. Вместо этого он рисует спину Баки, заканчивая её скрещёнными женскими ногами там, где должна быть поясница. Скетчей всё больше. Стив будто перебирает все позы из камасутры. Его больше не смущает мысль о том, что снизу, почти ровно под ним, два его друга — тот, с которым он прошёл голод, взросление, войну, и та, которая помогла ему выследить старого врага, — занимаются... сексом. Нет, всё же это слово он ещё не готов использовать. Но и назвать любовью то, что они делают, довольно тяжело, потому что ничего романтичного на взгляд Стива в отношениях Баки и Наташи не было. Или он опять всё пропустил? Видимо, чтение забирает гораздо меньше внимания, чем рисование камасутры под песни Нирваны. Стив замечает Наташу, только когда та подходит совсем близко и заглядывает ему под руку. За две минуты, пока она молча рассматривает получившиеся рисунки, Стив успевает покраснеть, побледнеть и снова покраснеть. — Ну у тебя и воображение. Хотя, вот эта ничего получилась, я попробую потом. Голос Наташи чуть более хриплый, чем обычно. Она стоит, завернувшись в банный халат с капюшоном, и переминается с ноги на ногу, будто ей холодно или неприятно стоять босиком. Стив останавливает музыку и наконец-то вынимает наушники. — Подушка на двери — это ты хорошо придумал. Спасибо. Не вполне понимая, за что его благодарят, Стив спешит запечатлеть на бумаге чуть кривоватую улыбку. Раз он до сих пор жив, надо пользоваться моментом. Губы у Наташи припухшие, в глазах будто огоньки горят. Стив помнит такое выражение женского лица — удовлетворённое, довольное, радостное. Наташа скептически смотрит на проявляющийся рисунок и закусывает нижнюю губу. — Я действительно настолько плохо владею лицом? — Нет. Стив мелкими штрихами заканчивает дуги бровей и меняет карандаш. Обводит зрачки, едва касается крыльев носа. Портрет будто оживает. — Я тут очень красивая. И очень наивная. Как ты это делаешь? — Не спрашивай художника, как он рисует. Если он начнёт задумываться, мы его потеряем, — Баки появляется из кухни с двумя дымящимися кружками. — У тебя кончился китайский чай. Хочешь, я схожу с тобой завтра в магазин? Наташа возвращает на подлокотник тонкую стопку листов со скетчами и обхватывает руками "свою" красную чашку. Медленно вдыхает поднимающийся аромат и вдруг подмигивает Стиву.