Поздно

Ей предложили расположиться на специальном кресле, со всеми этими причиндалами, какие часто можно увидеть в кабинетах тех же гинекологов: подставками для рук и ног, закрепительными ремнями – чтобы не дернулась или даже не вырвалась в случае чего?.. – небольшой ширмочкой, чтобы огородить внимательный, чуть испуганный взгляд от того, что будет происходить на той стороне. За десять минут до этого ей предложили накинуть медицинскую белую рубаху из плотной хлопковой ткани и тоненькую неудобную шапочку. Но об удобствах сейчас никто и не думал. Было то, что волновало ее намного сильнее: она не знала, будет ли ОН ждать ее по окончании процедуры. Она знала только, что ОН настаивал на этой процедуре. Нет, не так – они оба этого хотели, это было обоюдным решением. Девушка не знала, да и не хотела знать, что именно собирается делать врач: всеми вопросами занимался ее отец, который сразу же предложил единственно верный вариант в данном случае. Она же мечтала только о том, чтобы все это поскорее закончилось, и она снова смогла бы вернуться в обычное русло своей жизни. Главное, чтобы все прошло хорошо, и они наконец избавили ее от… ЭТОГО. Рядом с креслом стояла медсестра, подготавливая необходимый инструментарий и материал. Девушка заметила, что женщина не смотрела на нее; даже когда поворачивалась лицом, то старалась не встречаться с ней глазами. Ну и пусть! Девушка повернула голову в другую сторону, отворачиваясь от медсестры. Ей все равно… все равно! Но все же какое право эта женщина имеет осуждать ее? Да что эта незнакомка знает о ее жизни? Ведь она ничего не знала. Совершенно ничего. Послышался тихий звук, и она почувствовала, как зашевелились волоски на коже от легкого потока воздуха, подувшего от открываемой двери. Но от воздуха ли? Или от неожиданно накатившего страха, что заставил ее повернуть голову прямо и уставиться в белый потолок? Послушались шаги заходивших людей, легкие шелестения халатов, громкие голоса, совсем рядом с ней. Врач, который будет проводить процедуру, спросил, готова ли она? Короткая пауза, совсем малюсенькая, и она кивнула. Да, готова. О том, чтобы дать другой ответ, и речи быть не могло. Ведь она обещала своему отцу. И обещала ЕМУ. Обещала, что сделает так, как лучше, и не будет потом никаких истерик. Ведь ее это тоже устраивает. Ведь так? Так? Еще несколько минут, после которых она почувствовала странное напряжение. Прямо там, в животе. Ведь не могло же ЭТО понимать, догадываться о том, что сейчас произойдет? Не могло? Но ощущение тут же прошло, а следом девушка почувствовала, как к ней прикасаются холодные пальцы в перчатках. Касаются внутренней поверхности бедер… и дальше. Вдруг вглубь ее проникает что-то металлическое и очень холодное, даже холоднее чем пальцы, затянутые в латексные перчатки. Ей ничего не кололи перед этим. Кажется, кто-то сказал, что это необязательно. Но сейчас она сомневается в этом решении, ведь наступает боль. Терпимая, но в то же время хотелось вскочить с кресла и попросить их убрать это нечто, что сейчас находилось внутри нее. Но она молчит. И терпит. И чувствует как сжимается ее сердце. Но она не может точно сказать от чего именно. И не хочет, потому что вдруг забоялась узнать истинную причину. Она отключилась от голосов, что раздавались вокруг, от действий, что совершал сейчас врач. Они ее не интересовали. Важнее были ее собственные ощущения, которые стали вдруг неожиданно острыми. И не только боль. Перед ее взором предстал ОН, каким она его видела всегда. Светловолосый, со смеющимися глазами и ямочками на щеках, а потом этот образ вдруг стал уменьшаться, мутнеть, превращаясь в нечто совершенно другое. Совсем крохотное. Перед ее взором предстало ЭТО, каким бы оно могло быть, если бы имело возможность существовать. И ОНО было очень сильно похожим на НЕГО. Сердце сжалось сильнее, словно кто-то зажал его в кулаке. Ей вдруг очень захотелось прикоснуться к этому образу руками. Ощутить на ощупь, какого это касаться чего-либо, созданное своими руками. Но было поздно. Она это точно знала. Поздно.

***

Потом, когда процедура была полностью завершена, ее на каталке отвезли отдохнуть в палате. Уложили на кровать, накрыли одеялом, поинтересовались ее состоянием. Но она не хотела разговаривать, попросила их уйти. Медицинские работники этого отделения давно привыкли к такому поведению пациентов, так что через несколько минут их уже не было. Как и ЕГО. ОН так и не пришел к ней. Чтобы узнать, как все прошло. Чтобы поинтересоваться ее состоянием. Но… Она знала, что примерно так и будет, однако все равно где-то в глубине души надеялась, что все произойдет по-другому. Она, превозмогая легкую тупую боль пониже живота, слезла с кровати. Дошла до стены и села, облокотившись на нее. Обхватила руками колени. Перед ней предстал образ. Не ЕГО, но очень похожий. Образ того, кого уже никогда не будет существовать. ЭТОГО. Нет! РЕБЕНКА… По щекам покатились слезы. Она ведь думала, что так будет лучше, но теперь после того, как все произошло, сомневалась в этом. Сейчас она мечтала о том, чтобы раньше у нее было чуть больше времени подумать. Возможно, ее бы здесь и не было. Возможно… Вот только было поздно. Поздно. Поздно.