Болезнь любви неизлечима

Ночь. Вокруг тишина. В этом царстве, где нет никаких звуков, кроме легкого шелеста дождя и тусклого света фонаря, стоял юноша, бездумно закинув голову назад, навстречу холодным каплям. Что он здесь делает, в этом неживом царстве? Тут умирает всё, так почему еще живой человек попал сюда? А. Понятно. Ты только что смог вырваться из цепких лап старухи-Смерти, и теперь ты находишься между реальностью и сном. В своем самом страшном кошмаре, решая, стоит ли тебе вернуться в реальный мир. Что тебя там ждет, юноша? Ты считаешь, что ничего. Ты уже и забыл, что тебя там держало. Ты только ощущаешь тяжелую атмосферу вокруг себя. Словно ее кто-то специально создает. Становилось трудно дышать. Неужели нельзя облегчить существование в этом месте? Видимо, нет. Это царство кошмара, где умирают звуки и царит вечная ночь, и нет ничего в этом мраке, кроме маленького островка света, который дарит старый фонарь. Настолько старый, что свет, единственный в этом месте, должен вот-вот был погаснуть, оставив юношу навсегда во тьме, в плену своих кошмаров. Это место было очень знакомым, но юноша не знал стоит ли ему вспоминать его. Ведь он так старался забыть его и эту ночь. Однако оно желало всей своей сутью, чтобы ты помнил его. Каждая капля, падающая на твое лицо, вызывала мимолетную вспышку воспоминаний. Сколько ты уже здесь стоишь? Сколько капель ты поймал? Сколько воспоминаний приобрел? Из глаз покатились слезы. Видимо, ты многое вспомнил. Что же ты предпримешь? Конечно, проще остаться здесь и избежать проблем. Но тогда что будет с теми, кого ты бросишь в реальности? Что же? Ты же помнишь этих людей? Твоего брата, его жену, племянника, а также того писателя? Ты же помнишь их! А также помнишь и тот миг, когда тебя оставили родители. Тебе было так больно, ведь так? А теперь представь, что будет с теми, кто ждет твоего пробуждения. Страх. Ты боишься за то, что будет, когда ты вернешься. В царстве кошмаров только кошмар и приходит. Твою голову заполняют мрачные мысли, воспоминания и предположения о том будущем. Но пока не вернешься - не узнаешь. Тебе надо просто напомнить о свете, который ожидает тебя, когда ты очнешься. Не этот тусклый, готовый вот-вот погаснуть, а яркий, живой, который дарит солнце. И чувства. - Нужно, чтобы твое сердце вспомнило тот свет. Чтобы он растопил лед в твоей душе. Вспомни, как тебя оберегала я, как заботился о тебе брат, и как любит тебя тот писатель. Почувствуй, - раздался чей-то мелодичный голос рядом. Такой знакомый, такой родной,- Ну же, Мисаки. Впусти свет в свое сердце. Вспомни, ради чего ты живешь. Юноша почувствовал чье-то холодное дыхание на своей щеке, чьи-то, такие же холодные руки, касающиеся его груди. И этот холод никак не вяжется тем мелодичным и теплым голосом. Он обволакивал, заставлял успокоиться, дарил такое тепло, что действительно ледяной барьер, блокирующий свет, эмоции и чувства рушился. Голос словно погружал в сказку, создавая в душе уже новый волшебный мир на руинах старого. Навевает воспоминания, заставляет вспомнить, кем ты на самом деле являешься... Когда-то давно одна женщина рассказывала юноше на ночь сказки. Кто... А. Точно. Она была ему матерью. Именно она и дарила своему сыну то тепло. Именно благодаря ей он не знал печали. Мисаки медленно открыл глаза, вновь ощущая самого себя, а не свою бледную тень, находящуюся в плену кошмаров. Он никак не мог поверить в то, что погибшая много лет назад матушка стоит перед ним. Но это не реальность. Это грань между жизнью и смертью, а здесь возможно и не такое. И это действительно была она. Столько лет прошло... Слезы градом катились по его щекам, душили, не давая сказать ни слова. А женщина улыбалась. Той самой светлой улыбкой, которая всегда успокаивала Мисаки. Той самой, которую он перенял у нее. - Ты очнулся, - не спрашивала, а утверждала женщина. Мисаки только смог кивнуть, - Тебе пора проснуться. Все переживают за тебя. Ты ведь вспомнил их? - Д-да.- выдавил из себя юноша,- Это правда ты? - Я, - кивнула женщина. Она такая же, какой и запомнил ее Мисаки. Очень красивая, со светлой улыбкой, озаряющей ее лицо. Длинные светлые волосы ниспадали на плечи, придавая ей вид, в этом царстве кошмаров, какой-то волшебницы или нимфы, из старых сказок. - Но как? - только и смог выдохнуть Мисаки, боясь подойти к ней. Страшась того, что она исчезнет, оставив юношу вновь одного. - Ты должен был слышать. Это грань между жизнью и смертью. Сейчас всё зависит только от тебя. Либо погрузиться во тьму, либо собрать все силы и вынырнуть из этого кошмара навстречу к свету. - Я не смогу, - покачал головою юноша, привалившись спиной к фонарному столбу. - Почему ты так решил? - склонила голову вбок женщина,- Я пришла сюда, к тебе, чтобы не дать свершиться великой глупости. Я не могу бросить своего сына. Не могу оставить всё, как есть, и видеть, как он умирает, зная, что я могла спасти его. Повисло напряженное молчание и только звук падающих капель разгонял тишину. - Я тебя предупреждала, - наконец произнесла женщина. Поймав удивленный взгляд сына, она продолжила, - Перед тем, как ты попал в аварию, ты видел это место. И должен был слышать меня. Я тебя предупреждала. Но, видимо, мой голос до тебя не дошел. Так просто нельзя иному миру влиять на реальный. Но я надеялась... А Мисаки словно пронзило молнией. Тот сон мигом пронесся перед его глазами, заставляя вспомнить. Искореженная машина, тусклый свет фонаря, холодные руки, чей-то голос... Да. Теперь он вспомнил. Голос матери эхом отражался в сознании, заставляя вспомнить все. Действительно предупреждение. А также просьбы не сдаваться. - Тебе давно уже пора вернуться. Ты же хочешь вновь увидеть их? - Но как? - прошептал Мисаки. - Если есть желание, то возможно очень многое. Пожелай всем сердцем. Сбрось с себя эти оковы, которые держат тебя здесь. Вынырни из этого омута навстречу свету, - произнеся эти слова, силуэт матери начал медленно таять, становясь туманом, уползающим куда-то. - Мама! - выкрикнул юношу и бросился к ней, обнимая. - Прости. Я не могу тут больше находиться. Я так рада, что смогла тебя увидеть. Я горжусь тобой. Прошу тебя, живи! - прошептала она, обнимая сына в ответ, и исчезла. Мисаки смотрел на свои руки, сквозь пальцы которых, просачивалась белесая дымка и, упав на колени, вновь заплакал. Как в ту страшную ночь много лет назад. Юноша был рад видеть мать, даже зная, что это ненадолго. Это была не реальность, но боль присутствовала и тут. Она рвала на части сердце, причиняя невыносимую боль. Мисаки старался отвлечься от нее. Вспомнить тех, кто еще был жив. Брата, Манами, Махиро и, конечно же, Усаги. Воспоминания о счастливых днях, проведенных с ними, цветным калейдоскопом пронеслись перед глазами, заставляя улыбнуться. Принося радость жизни. В реальности столько всего хорошего, так почему, почему юноша сидит в царстве кошмаров? Почему? Старый фонарь, словно почувствовав перемену настроения Мисаки, разгорелся с новой силой, расширяя круг света. Юноша встал в центр и закрыл глаза, пытаясь последовать наставлениям матери. Он сосредоточился на самых дорогих ему людях, и казалось, что с каждой мыслью сверху падает луч света, разгоняя тьму. Мисаки набрал в грудь побольше воздуха, и «вынырнул». Какая-то неведомая сила подхватила его, неся все выше и выше. К свету. Словно он действительно был где-то глубоко на дне, и сейчас он наконец сможет вынырнуть и увидеть свет... * * * Прошло два дня. И за этот довольно короткий промежуток времени успела случиться масса событий. Причем, если бы на эти события посмотрел человек посторонний, он бы точно покрутил пальцем у виска. Сначала, конечно, начиналось все спокойно. Такахиро извинился перед Акихико за то, что столько лет не замечал его истинных чувств, что приводило к довольно жестоким поступкам. Сам же писатель никакой обиды на бывшего возлюбленного не держал. Ведь благодаря ему он познакомился с Мисаки. И сейчас ни о чем не жалеет. Декан, после долгих разговоров с Мияги, смог смириться с тем, что у Ё роман с Шинобу. А также после уговоров Хироки вернул Мияги обратно на работу. Ведь таких достойных профессоров не так много. Зачем же ими разбрасываться? В общем, все закончилось более-менее хорошо и скандалов в больнице больше не было. Однако, мало кто догадывался, что это было временно. Это скорее напоминало затишье перед бурей. Но, как говориться, «беда не приходит одна». Совсем скоро приехала матушка Шинобу и начала ругаться на своего мужа за то, что допустил такое. Под «таким» женщина подразумевала то, что ее сын лежит в больнице. Про его отношения со взрослым мужчиной декан разумно умолчал, понимая, что тогда его женушка заведется еще больше, и потом ее придется долго успокаивать. Вскоре в коридоре нарисовалась еще одна личность. Причем та, которую никто не ожидал увидеть. Известный мангака Идзюин Ко пролетел мимо всех взволнованных родственничков пострадавших, даже не обратив на них внимания и врываясь с криком «Мисаки» прямо в палату. Пришлось Новаки, который вызвался следить за покоем раненых, оттаскивать его от юноши. Вот тогда парень и обратил внимание на присутствующих. Увидев Акихико, он сразу изменился в лице. Натянув вежливую улыбочку, чем-то напоминающую змеиную, своей затаенной ядовитостью, он начал расспрашивать о здоровье Мисаки. И без того злой на весь белый свет Акихико чуть не придушил соперника. Но все еще больше осложнилось, когда вскоре появились еще двое родственников. Каороку и Мидзуки, которые прилетели в Японию первым же рейсом, как узнали, что случилось с Мисаки. Эти двое сразу же насели на любимого братца, отчего только чудом не полетели чьи-то головы. Акихико синел, бледнел, шипел, но держался, чтобы не порвать всех и вся на Британский флаг. Совсем скоро Каороку обратила внимания на Идзюна и тут же, словно тигрица, бросилась к нему в надежде разорвать. После стандартного вопроса «Что ты тут забыл?» в ход пошла ругань и в не очень вежливой форме просьба проваливать куда подальше. От ругани этих двоих не выдержал Акихико и попросил всех заткнуться, чем вызвал еще больший скандал. Семья Такацуки смотрела на них всех, как на умалишенных, даже отложив свой спор. Хироки закатывал глаза, Новаки пытался всех успокоить, но, получив очень гневный выкрик в свою сторону от Каороку, побаивался слово вставить. - Кто это?- наконец спросил Хироки, отводя Акихико подальше от эпицентра «битвы титанов». - Кузены,- скривился в лице писатель. - А второй? Этот темноволосый, на которого так активно наседает твоя кузина. Увел бы ты ее, а то бедный парень концы отдаст. В ответ раздался скрежет зубов Акихико. - Пусть разорвет. Если она эта сделает, я даже разрешу ей остаться тут ненадолго,- прошипел писатель. Если бы взглядом можно было убить, то манга уже был бы как минимум дважды за последние десять минут убит,- Эта сволочь пытается увести у меня МОЕГО Мисаки! Чертов мангака! Хироки больше не лез с расспросами. Такой гнев на лице друга означал, что сейчас он не видит разницы между друзьями и врагами, и может разорвать всех, даже не поморщившись. Вскоре буря более-менее утихла. Идзюин больше не мог выдерживать свирепый напор кузины своего соперника и теперь без сил сидел на лавке, привалившись к холодной стене. Мангака еще долго продержался. Время засекал скучающий Мидзуки, который бы сам тоже хотел поставить этого Идзюина на место. Но решил дать свободу воли Каороку. И не зря. Пятнадцать минут. Это был предел для мангаки. Полная и безоговорочная победа Каороку Усами. Сама девушка побежала купить воды. После такой словесной дуэли дико хотелось пить. И пока главная «буря» где-то ходит, в коридоре воцарилась относительная тишина. Относительная потому что не стоит забывать и о семье Такацуки, которая вспомнила, что не закончила свой разговор. Их выяснения отношений грозились затянуться на долго, ну или хотя бы до возвращения Каороку, но случай решил иначе. В сознание пришел Шинобу. Услышав голоса своих родителей юноша болезненно поморщился. Мало того, что у него и без того болело совершенно все, так еще и вопли за дверью стучат по ушам, отдаваясь пульсирующей болью в голове. Шинобу даже думать не хотел, что там делает его мать, и почему она ссорится с его отцом. Потом юноша попытался вспомнить, что он вообще делает в больнице, и почему у него все так болит. Прикрыв глаза, он попытался сосредоточиться, поймать зыбкие мысли и воспоминания, которые, словно туман, расплывались прямо перед глазами. А стоило почти ухватиться за одно достаточно яркое воспоминание, которое не должно было так быстро расплываться, как в палату кто-то вошел. Этот кто-то видимо заметил, что юноша очнулся, и с шумным выдохом быстро ретировался из палаты дабы сообщить эту новость обеспокоенным родителям. А дальше вновь начался шум и гвалт. Не успел этот кто-то сообщить кто именно очнулся, как в палату к раненным ввалилась разношерстная толпа. Причем половину личностей юноша знать не знал. Но по их выкрикам можно было понять, что эти люди пришли явно не к нему. Когда факт того, что очнувшимся юношей оказался Шинобу, большая часть толпы, гневно фыркнув, вышла из помещения, гордо подняв голову. Сразу видно, родственники. А декан со своей женушкой и дочерью, со скоростью пули, уже оказались у койки Шинобу. Мать, со слезами счастья на глазах, держала сына за руку, постоянно причитая. Женщина довольно грубо оттолкнула Мияги, который рвался к возлюбленному в первых рядах. А ее голос заглушал недовольное ворчание мужчины. Что именно говорила его мать, юноша не понимал. Слишком быстро. Слишком громко. Он никак не мог уловить смысл ее слов. Для него они были вязкие, словно кисель, причиняющие только неудобства. - Тише...- прошептал юноша, закрывая глаза. А женщина тут же смолкла. - Ты в порядке?- обеспокоенно спросила Рисако. Хотя, насколько может быть в порядке человек, который прошел через серьезную автокатастрофу? - Как же ты, сын, глупый. Надо было тебе убегать?- закатил глаза отец, видимо не до конца понимая истинный смысл этого побега. - Ты бы увез меня в Австралию...- так же тихо, не поднимая век, произнес Шинобу. Ему не хотелось видеть отца. После того страшного решения, которое и привело к тому, что юноша сейчас в больнице, он не мог его видеть. В данный момент отец для Шинобу был врагом номером один. Но юноша понятия не имел, что отец уже изменил свое решение. - А ты сбежал. И поплатился. Лучше было умереть? - гневно произнес декан. - Да...-чуть подумав, выдохнул Шинобу, заставив отца подавиться возмущением, а мать удивленно прикрикнуть, хватаясь за сердце. - Что же тебя побудило на эти мысли? Что с тобой произошло в Австралии, что ты так не хочешь туда возвращаться?- подскакивая произнесла женщина, которая и не догадывалась об истинной причине побега юноши от отца. - Все. Оставьте меня, - вместо ответа произнес сын и, открыв глаза, увидел стоящего у двери Мияги, - Кроме Мияги. - Что? - воскликнула женщина. Она никак не могла понять, почему ее сын гонит из палаты родителей и родную сестру, стоящую рядом, скромно потупив взор, будто извиняясь, но зато оставляет у себя ее бывшего мужа. Однако декан, на удивление Шинобу, послушался. Не задавая лишних вопросов, он взял под локоть жену и вместе с дочерью покинул помещение. А Мияги тут же занял место рядом с койкой юноши. - Ты как?- произнес мужчина и аккуратно, словно это был тончайший фарфор, взял Шинобу за руку. На удивление Ё она была практически не повреждена. - Не слишком хорошо, как видишь, - ухмыльнулся юноша и тут же поморщился от боли из-за ран на лице. - Я так испугался... - прошептал Мияги, легонько, боясь причинить боль, коснулся губами руки любимого, заставляя того смутиться. - Верю, - покраснев, произнес тот,- Кстати. Как тебе удалось выжить после того, как ты остался в одном помещении с моим отцом? Я имею в виду тут, в больнице. Шинобу был очень озадачен. Ведь отец юноши чуть не разорвал Мияги во время их последней встречи. Так что же изменилось? Или, быть может, из-за того, что случилось с Шинобу, они оставили свои разногласия на потом? А Мияги от этого вопроса заулыбался и начал рассказывать, что произошло. Больше всего в этой истории юношу поразило то, что разрешить ситуацию смог Камиджо. Это просто никак не укладывалось у него в голове. Оказывается «демон», которого Шинобу считал своим соперником номер один за любовь Мияги, не такой уж и плохой, ведь он спас это безвыходное положение. Также получается, что Шинобу обязан эту чертовому преподавателю литературы! Обязан! От одной мысли, что придется благодарить его и смотреть на его наглую хмурую рожу, бросало в дрожь!Шинобу не выносил его. Настолько насколько это было возможно. Мияги постоянно оказывает ему на работе всяческие знаки внимания, и ведь наверняка не просто так! И пояснения Ё, что у Камиджо уже есть любимый человек, никак не могли спасти ситуацию. Зато картина выходила довольно занимательной. Это что же получается, что Мияги, обнимающий Хироки, вызывает лютую ненависть у возлюбленного Камиджо и лютую ревность у Шинобу. Причем это действует в двух направлениях сразу. Быть может, на самом деле все не так, как думает Шинобу? Быть может, стоит потом с ним поговорить. Хотя почему «стоит»? Придется. Поблагодарить-то его надо. Со всеми эти размышлениями до Шинобу не сразу дошел смысл истории. А смысл был прост. Теперь им не придется скрывать свои отношения от родителей. Ведь декан их, с боем, но одобрил. - Серьезно?- наконец выдавил из себя Шинобу. Ему нужно было время, чтобы переварить полученную информацию. А еще есть матушка, которой эту новость еще предстоит услышать. А значит, разговор на эту тему еще будет. Хотя если удалось убедить отца, то мать, начитавшуюся любовных романов, будет убедить попроще. Мияги посмотрел на юношу полным нежности взглядом и погладил его по руке. Ему так хотелось коснуться его. За эти пару дней Мияги жутко боялся, что потерял любимого навсегда, что он никак не мог поверить в то, что все самое страшное позади. Хотелось ощутить такое родное тепло под рукой, чтобы поверить в то, что кошмар кончился. Что теперь, то Шинобу никуда не денется. А на душе у самого юноши с души тоже упал огромный камень. Шинобу так боялся, что, как только откроет глаза, ему снова предстанет грозное лицо отца, незнающего пощады. И ему придется лежать в этой палате понимая, что Мияги так и не узнает о том, что Шинобу в больнице. А после поправки наверняка бы предстоял переезд в Астралию. Но все обошлось. Так что теперь можно расслабиться и дать волю чувствам. - Мияги, я...- начал Шинобу, чуть потянув на себя Мияги, дабы тот наклонился ближе. Однако идилию нарушил шум доносящийся из коридора. Мияги взвыл в голос от досады. Снова вопли, не дающие покоя никому. Вновь будет голова болеть. Да еще и так «вовремя»! Что хотел сказать Шинобу? Наверняка же что-то важное. Послышался топот ног, крики, чья-то истерика, вновь крики и грохот. Да что же это за люди?! Кого там еще нелегкая принесла?! Точно, не будет никому покоя в этом здании! А за дверью палаты действительно разыгрывалось второе действие спектакля «Усами и Ко... И компания». Ко уже выбыл из игры, мучаясь головной болью после разговора с Каороку. Итак, на сцену вышли новые персонажи. Это очень злые Айкава и Исака, разыскивающие Великого и Божественного Усами Акихико. Как же их занесло в больницу? Их путь был довольно долгим, поэтому не удивительно, что они прибывают в таком паршивом расположении духа. Поиск Акихико Айкава начала с дома писателя. Однако дома никого не было, и женщина сразу запаниковала. На звонки писатель не отвечал, а Мисаки был недоступен. Исака тоже нигде не мог найти следы пропавшего писателя. Пока не наткнулся на во всю спешащего из издательства Идзюина Ко. После столкновения тот и поведал Исаке о том, что Мисаки в больнице. Вот тогда то и все встало на свои места. Вот тогда-то они ворвались в больницу и устроили взбучку Акихико, что вызвало гнев со стороны Каороку. Девушка грудью встала на защиту брата и устроила разнос Айкаве. Однако, кто же знал, что рыжеволосая редакторша окажется для Каороку достойной соперницей. Вот это была действительно «битва титанов», и хотелось держать от места этой битвы как можно дальше. Да когда же это кончится?! На вопли слетались санитары, думая, что тут кому-то плохо, но после того, как они получили взбучку от двух разъяренных девушек, решили не лезть. Порядок в больнице летел в бездну. По крайней мере в одном ее крыле так точно. Однако, такой бардак не мог продолжаться вечно. Пришел главврач, мужичок лет сорока, довольно неприметной внешности, совсем не кажущейся опасным. Поэтому почти все его проигнорировали, чем вызывали праведный гнев врача. Мужичок завопил на всю больницу пронзительным писклявым голосом, от которого едва ли не бились стекла. Получили взбучку все. Спорщиц еле оттащили друг от другу и в очень невежливой форме просили заткнуться. Иначе придется вызывать полицию. Главврач орал и на Новаки с лечащим врачом Шинобу и Мисаки. Последнему досталось за то, что его где-то носило, пока тут происходит самый настоящий бардак. Новаки досталось за то, что он вообще занимается не своими обязанностями. Когда тот сказал, что за дверью его знакомые, глав врач начал орать на бедного педиатра уже за то, что он не мог поддержать порядок в больнице и утихомирить прочих своих знакомых. Когда мужичок немного успокоился, он чуть ли не пинком под зад выгнал всех из коридора и отправил по домам, мотивируя это тем, что время для посещения больных уже прошло. Ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Для того, чтобы придти сюда завтра. Только в следующий раз надо постараться без скандалов. Так прошел еще один день... Голоса. Они звучали так приглушенно, словно они проходили сквозь толщу воды. Сил не было совершенно. Лишь боль во всем теле и дикая слабость. Несколько раз Мисаки вновь проваливался в темноту и, вновь и вновь, выныривал из нее. В последний раз из мрака юношу вырвали как раз именно эти голоса. Ведь раньше они не звучали. Поэтому юноша пытался вслушаться в них, чтобы понять смысл этих слов. Но они все эти смешивались друг с другом, не давая понять их смысл, не давая разобрать ни слова. Но за он смог распознать один до боли знакомый голос. Который бы Мисаки узнал из тысячи. Собрав все сил юноша с трудом открыл глаза, желая увидеть лицо обладателя этого голоса. Но рядом никого не было, не считая спящего юноши на соседней койке. Больница, значит. Воспоминания о прошедших днях вихрем пронеслись в голове, заставляя внутренне содрогнуться. Какой ужас! И неужели дальше будет лишь продолжение этого кошмара? Уловив краем глаза какое-то движение, Мисаки вновь посмотрел на лежащего рядом юношу. Кажется, его зовут Шинобу. Он смотрел на только что очнувшегося Мисаки с едва заметной улыбкой. Он, что, на самом деле не спал? - Очнулся? Как ощущения? - с иронией спросил Шинобу. - Неважно. Что произошло? И Шинобу рассказал. Рассказал все, что знал. Плюс то, что происходило за те три дня, что Мисаки был в отключке. И про состояние его здоровья, и про саму аварию, про скандалы среди посетителей Мисаки, и о том, что Камиджо смог уладить конфликт и в их семье. - Точно. Усаги же с ним с самого детства дружит... - только и сумел произнести Мисаки, как в палату заглянул Новаки. Увидев очнувшегося Мисаки он приветливо улыбнулся и вышел за дверь, дабы сообщить эту новость. Все дальнейшее происходило очень быстро, и Мисаки мало что умудрился запомнить. Каороку оттолкнула от входа в палату Акихико и бросилась к Мисаки, но ее остановил на полпути Мидзуки, сказав, что больным нужен покой, и так себя вести лучше не стоит. На что девушка тут же собиралась устроить разнос, но поняла, что сейчас действительно не время, на удивление всех замолчала. Воспользовавшись заминкой сестры, Акихико смог прорваться в первых рядах к любимому и сразу начал с расспросов про здоровье, не сводя с юноши встревоженного взгляда. После слова Мисаки о том, что все хорошо, он устало закрыл глаза. На душе у него стало намного легче, ведь Акихико столько времени провел в беспокойстве и переживаниях, без сна и отдыха. Но теперь все хорошо. А Мисаки для того, чтобы стало легче, было достаточно просто увидеть Усаги. А от осознания того, что брат не будет препятствовать их отношениям так и вовсе хотелось пустить в пляс от счастья. И пустился бы, если мог. Однако радужной сцене воссоединения возлюбленных не удалось свершиться. Еще столько людей хотели увидеть очнувшегося Мисаки, что сначала надо было с ними перекинуться хоть парой слов. В основном эта была фраза «все в порядке». Спустя пару минут в палату ворвался Такахиро. Следом за ним, уже спокойно, вошла Манами с Махиро. Они что-то говорили, громко жестикулируя, смеялись, а Манами даже заплакала от счастья, что все обошлось. Каороку и Мидзуки закончили спорить и тоже подошли, бросаясь колкостями, к Мисаки. Тот просто не мог сдержать улыбки. Они просто идеально друг другу подходят. Вдруг раздалось вежливое покашливание и в палату просунул свой нос декан, попросив разрешение войти. Ведь у него тоже сын в этой палате находится. Никто против не был, и семья Такацуки, в полном составе, да еще и Мияги подошли к Шинобу. Мисаки просто не мог скрыть свое удивление, когда понял, что Шинобу является сыном декана его университета. А от осознания того, что у этого самого Шинобу роман с одним из преподавателей этого учебного заведения, у Мисаки едва не отвисла челюсть. - Т-так ты...и профессор Мияги...В-вы... - запинаясь произнес Мисаки, не сводя взгляда с новоприобретенного друга. Шинобу кивнул. Его матушка,в непонимании, переводила взгляд от Шинобку к Мияги, а от него к Мисаки, и так по кругу. Представители Такахаши-Усами тоже удивленно переглянулись, но решил с расспросами не лезть. Пришлось ей рассказать обо всем. Однако ожидаемого крика не было. Она сказала, что это вполне нормально, если они любят друг друга. Вон та же ситуация у соседа Шинобу по палате! На лицах соседей отразилась высшая степень удивления. Откуда она узнала? Но женщина лишь загадочно улыбнулась и промолчала. Все прошло тихо-мирно. Представители разных семей умудрились даже переговорить друг с другом. Однако... Дверь палаты резко открылась, едва не слетев с петель и на порог выскочила взлохмоченная Айкава. Только она собиралась устроить Акихико очередную взбучку, как ее взгляд наткнулся на очнувшегося Мисаки, и женщина сразу сменила гнев на милость. Счастливо воскликнув, она подбежала к юноше едва ли не с объятьями, и если бы не крепкие руки писателя, иначе Мисаки бы оказался задушен в приступе счастья довольно сильной женщиной, хоть с виду так по ней и не скажешь. Также она рассказала, что сюда порывается бежать Идзюин Ко, но его напор сдерживает Исака. Так как он понимает, что если его сюда впустить, то катастрофы точно не избежать. Почти все присутствующие с этим согласились, вспоминая, какой скандал разразился тут совсем недавно. Акихико еще больше помрачнел, понимая, что с Мисаки наедине ему так и не удастся остаться. Поэтому он мысленно сыпал проклятья на головы всех и вся, еле сдерживая на лице равнодушное выражение. Он перевел взгляд на не менее злую Каороку, которую от одного упоминания этого имени, перекосила гримаса отвращения, и, так же, как в глазах ее брата, заплясал огонь гнева. Долго Исаке не удалось удержать влюбленного мангаку, и в итоге оба тоже ворвались в палату. Идзюн, так же, как и большинство присутствующих в палате, хотел броситься к Мисаки, но путь ему перегородила Каороку. Гордо вскинув голову, девушка схватила непонимающего Идзюина за руку и вывела из палаты, а Мидзуки вновь начал засекать время, уверенный в том, что в этот раз мангака сдастся под напором Каороку намного быстрее. Исака довольно бодренько поприветствовал всех, кого знал и на пару с Айкавой начали выводить из палаты во всю упирающегося Акихико. Писатель был на пределе. Мисаки чувствовал, что это последняя капля, и знал, что тогда начнется катастрофа. - Айкава-сан, Исака-сан... Это... Можно, Усаги останется со мной? Это жестоко его уводить сейчас, когда я только что очнулся. Прошу вас. Он отработает, честно-честно! - произнес Мисаки и получил в свою сторону ошарашенный взгляд писателя. - У нас намечается три приема... - начал Исака. - И рукопись надо вовремя сдать! И начать работать над новой книгой! - перебила его Айкава. - Он все сделает! - уверял их Мисаки, замечая, как помрачнел писатель. Но что оставалось? А Акихико прикинул в голове, что лучше остаться с Мисаки и отработать, чем если он сейчас уйдет и даст ему шанс увидеться с Идзюином. Нет! Тут даже думать не надо! Конечно, первый вариант! Но три приема... В итоге начался затяжной спор. Писатель все пытался сократить сроки сдачи работы, сходить только на один прием. Но ни Айкава ни Исака не собирались уступать. Но в конечном итоге они ушли. Как и все остльные. Мияги, попрощавшись с Шинобу, и подарив ему легкий поцелуй в щеку покинул палату. - Прости меня, - спустя какое-то время полной тишины произнес Мисаки. - За что? - не понял Усаги и в вопросительном жесте изогнул бровь. - За все. - Не понимаю. - Прости, прости! Просто я вдруг почувствовал, что мне надо извиниться перед тобой!- быстро затараторил Мисаки, вспоминая, как он забыл об Акихико в мире кошмаров в свете старого фонаря. - Ты ни в чем не виноват, - мягко улыбнулся писатель и в привычном жесте хотел погладить любимого человека по голове, но на пол пути остановился, понимая, что лучше не стоит. Ведь он ранен. Это, пусть и легкое, прикосновение может причинить ему боль, - А я хочу сказать тебе спасибо. - За что? - настала очередь недоумевать Мисаки. - Когда Такахиро узнал о наших отношениях, ты не побоялся высказать ему все в лицо. Ты признался в своих чувствах ко мне. Я тогда был счастлив, - произнес писатель с печальной улыбкой на лице. Ведь он понимал, что нового признания ему ждать придется еще очень долго. Но зато благодаря тому, что он их так редко произносил, эти три слова были намного ценнее. - Ну так это же хорошо. Так почему ты расстроен? - слегка покраснев пробормотал Мисаки. - Просто ты мне еще не скоро вновь скажешь такое. Вновь тишина. Казалось бы, они оба хотели остаться друг с другом наедине, но когда им это наконец удалось, оба не могли вымолвить ни слова. Видя печальную улыбку Усаги, Мисаки чувствовал, что замирает сердце, а в голову лезли мысли о том, что пора было что-то менять в их отношениях. Хоть это и казалось до невозможности тяжелым, но можно было бы чуть чаще говорить ему то, что он так жаждет услышать. А так же прекратить отрицать свои чувства, когда ты в них не раз признавался. Это так глупо. Не выказывая взаимность, вероятен шанс потерять дорого человека. Однако Усаги слишком сильно любит Мисаки, чтобы отказаться от него. Скорее мир перевернется, чем это случится. И почему же осознание этого приходит так поздно? Быть может, в этой аварии были и свои плюсы. Ведь благодаря ей, это осознание пришло в голову Мисаки, хотя за целых пять лет оно лишь дало показать себя. Можно было назвать это некими моментами просветления. Печальная улыбка. Почему, когда они снова вместе, вдруг на лице писателя печальная улыбка, от которой сжималось сердце. Хотелось стереть ее, словно ластиком неудачную линию на рисунке. Пусть лучше он снова будет наглым и приставучим, чем таким. Из-за этого Мисаки чувствовал себя виноватым. Хотя, точнее, так все оно и было. И как же хотелось это исправить! А ведь это было в его силах. Он сам творец своего счастья. Иначе говоря -художник... И только сам художник может понять, что лучше его картине, стереть неудачную линию и нарисовать новую, ту, которая принесет тебе радость. Бросив быстрый взгляд в сторону Шинобу и, удостоверившись, что тот, утомившись, уснул, наконец решился к очень пугающему для себя шагу. - Усаги... - тихо произнес Мисаки, морально подготавливая себя к тому, что придется сделать, - Наклонись. - Что? - озадаченно произнес писатель, считая, что ослышался. - Наклонись, дубина!- грозно произнес юноша, злясь, что тот не понимает такой простой просьбы. Он боялся, что решимость в последний момент покинет его, а значит, тянуть было нельзя. Акихико послушно склонился к Мисаки, совершенно не понимая к чему все это, но когда понял... Ему казалось, что это мир сошел с ума, что он спит, что это бред, да что угодно, только не реальность! Потому что в реальности от Мисаки подобного было бы не дождаться никогда. Собрав все свои силы, юноша привстал и подарил легкий, быстрый поцелуй, после, залившись краской, отвернулся. Нет. Все-таки такая реакция похожа на реакцию Мисаки. Значит, реальность. Значит, он повзрослел. В его возрасте, конечно, надо раздавать другие поцелуи, но это уже такой прогресс! Ведь это Мисаки, который за пять лет его отношений с Акихико всего пару раз признался в любви и поцеловал. В щечку. Или «великий» ненаправленный поцелуй с помощью ладони. Или медведя. Так, что это действительно чудо. Оашаршенный Акихико вел себя, как выброшенная на берег рыба, и с выпученными от удивления глазами ловил ртом воздух, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Повинуясь странному порыву, он собирался было наклониться к Мисаки сам и поцеловать его, только уже совсем по-другому, но юноша остановил его на полпути. - Совсем сдурел? У меня и так все болит, - прошипел он и, увидев, как вновь огорчился писатель, со вздохом произнес, - Потом. Как выпишут. Так не похоже на Мисаки. Но это заставило расцвести на лице усаги самую прекрасную улыбку, от которой в сердце зарождалось столько теплоты, что было чувство, что она может вырываться наружу. Как можно отрицать такую любовь? - Я люблю тебя, Мисаки, - нежно произнес писатель, даря своим теплым взглядом ощущение счастья. Залившись краской, юноша отвел взгляд и решил совершить очередной безумный поступок. - И я...- пробормотал он, чем вновь удивил Акихико. Но зато после этого его взгляд потеплел еще сильнее, а улыбка стала еще светлее. Сейчас он напоминал Мисаки солнце, в лучах которого хотелось находится всегда. Всегда ощущать его тепло и свет. И пусть оно никогда не исчезнет, иначе тогда не будет и самого Мира.... А на всю эту картину с улыбкой умилинения на лице взирала женщина, стоявшая рядом с койкой пострадавшего в автокатастрофе сына. Она мягко гладила его по голове, не страшась причинить боль, ведь ее прикосновения буду подобны лишь легкому движению воздуха, а саму женщину никто так и не увидит. Она посмотрела на улыбающегося писателя и понимала, что отныне ее сын не будет одинок, что он в надежных руках. За него теперь можно быть спокойным. Благодаря этому писателю внутренний мир сына озарился ярким светом. И после этого настал тот момент, когда стало возможным вновь поверить в чудеса... * * * Прошло три месяца с последних страшных событий. С одной стороны можно сказать, что жизнь вернулась в прежнее русло, а с другой, что уже ничего не будет как прежде. Акихико целый месяц отрабатывал свое обещание и навещал в палате Мисаки в ужасном расположении духа. Он едва не сорвался на приходившего к другу Тодо, но Мисаки удалось остановить катастрофу. Тодо узнал о случившимся не сразу. Он очень беспокоился, ведь Мисаки не отвечал на звонки, а после этого он начал расспрашивать свидетелей, друзей и знакомых Мисаки. Так и выяснилось, что с ним случилось. И в течении этого месяца он навещал своего пострадавшего друга. Каороку и Мидзуки пробыли в городе пару недель и, попрощавшись, улетели каждый в свою страну, чем несказанно обрадовали Акихико. Идзюин Ко тоже порывался навестить Мисаки, но следящий за всем Усаги не пускал его на порог. Как и своего брата и отца, которые приехали в больницу по той же причине. Но вот уже их Акихико остановить не удалось. Поэтому палату Мисаки украшали несколько статуэток медведей, цветов, тортиков и пироженых. Последние приносила Айкава, что было очень мило с ее стороны. Такахиро, после того, как выписали его брата, уехал с женой и ребенком обратно в Осаку, обещая скоро вернуться. Как только Мисаки пришел в норму, настало его время отработать обещание, данное Акихико. Но кто же знал, что как только Мисаки выпишут вся его решимость испарится? Поэтому пришлось ему долгое время прятаться от Усаги, который не забывает ничего, что касается его единственного любимого человека. Да. Действительно. Такое развитие события можно было предугадать. Но долго от него бегать не получилось... Также Мисаки удалось наладить дружеские отношения с Шинобу, которого в больнице тоже постоянно кто-то навещал. Ведь, как говорится, лучше всего сплачивает общая проблема. Но теперь ее нет, зато остался результат ее решения. Поэтому после всех этих событий было просто невозможным не собраться каждые несколько месяцев всем вместе. Вот и спустя три месяца было решено отметить это событие. Можно сказать, что для Мисаки и Шинобу это был второй день рождения, а такое мероприятие должны были прийти все. Так и случилось. Праздновать решили в квартире Акихико, ведь она у него самая просторная и есть место всем. Идея писателю не понравилась, но отказать Мисаки он так и не смог. Поэтому совсем скоро через входную дверь то и дело проходили люди, заполняя помещения, создавая вокруг шум, который до невозможности раздражал писателя. Как на приемах, куда его Исака водит! Только тут нет надоедливых журналистов и камер. А также это собрание было ради Мисаки. Этим Акихико и утешал себя. Прилетели Каороко с Мидзуки, пришел улыбающийся Тодо, приехали из Осаки Такахиро с семьей. А уже после прибыла семья Такацуки в полном составе. И Мияги. Хотя теперь его тоже можно было считать частью этой семьи. Также пришли и Хироки с Новаки, ведь не будь их, то не было бы такого радужного развития событий в плане дружбы, теплых отношений и отсутствию секретов. Празднование оставило только приятные воспоминания у каждого. Многие, правда, довольно много выпили и распевали песенки, Манами увела уснувшего Махиро в другую комнату, Хироки выносил мозг Акихико, который все внимательно выслушивал, дабы потом все таки написать книгу на эту тему. Мисаки дремал у писателя на коленях. Шинобу и Мияги тихонько, оставаясь незамеченными для всех, направились в ванную, желая уединится. А Акихико даже не думал, что это празднование затянется до следующего утра... Отныне такие теплые и доверительные отношения окружали эти семьи всегда, ведь после того кошмара, что они все пережили, относится друг к другу нейтрально просто не представлялось возможным. Так пусть эта идиллия, которая окружает их, будет всегда. Пусть они никогда не переживут того ужаса, что был три месяца назад, вновь. Они все вытерпели очень многое и заслужили, наконец, награду. Черная полоса прошла, уступая место светлой, так пусть же она тянется как можно дольше. Пусть их жизненный пусть всегда освещает свет, который никогда не погаснет...