Мой личный дракон и мальчик с пальчик

Вообще, если ты сын принца — это круто. Как не посмотри на данный вопрос. Но если твой папа только шестой и самый последний официально рожденный — я подчеркиваю именно последнюю фразу про «рожденный», если кто не понял. То, что ты, вообще-то, принц, в твоем же королевстве помнят только разве что повивальные бабки. И то, потому что своими же руками вытаскивали тебя из промежности твоей родовитой матери. А так… Так — полная свобода и никаких обязательств вообще. Одним словом — красота. — Михаэль! Я сижу на самой высокой яблоне нашего королевского сада. То, что я сын шестого принца, дает мне такое право, во всяком случае, стража короля меня не трогает и не гоняет как всех остальных местных пацанов. Я ж его короля — хвать за жопу, как-никак все-таки внук. Этот визг с нотками железа по стеклу я знаю с младенчества. Так орать может только моя кузина — Гертруда. Что б ее за ногу или за обе. — Михаэль! Твою ж мать! Ща, поднимет весь замок к чертям собачим, и меня найдет наш учитель. Как пить дать. А я так удачно ныкался здесь и с таким трудом. Я свешиваюсь и прицельно яблоком попадаю ей по кумполу. Швах! — А-а-а! Орут снизу и начинают вверх швыряться камнями. То, что мы царские отпрыски, трудно оценить по сей сраной картине. Но она меня уже задрала окончательно и этому есть ряд причин. Первая это то, что в отличие от нашего деда, все его сыновья не так обрастают детишками, как лес галлюциногенными грибами после сказочного дождя. И кроме нас с Гертрудой, что является дочерью первого принца, детей в замке просто нет. Если не считать Леля, но он совсем отдельный разговор и редкое исключение из правил. Ибо считается приемным ребенком моего деда, то есть седьмым сыном. И стоит по положению чуть ниже моего отца. И второе, нас никогда особо с Гертрудой не воспитывали, я имею ввиду… Отдельно от всех остальных девушек и юношей нашего волшебного королевства. И то, что сейчас за нами бегает по всему замку учитель, говорит лишь об одном. Нам сулит пересдача по всем предметам этого года. Причем и мне, и ей. — Неси свою упертую задницу вниз! Живо! — Ты ругаешься, как наша кухарка Сесиль. Ты в курсе? А как же дворцовый этикет? Не боишься своим вульгарным кудахтаньем распугать всех залетных принцев? Я высунулся с ветки и показал ей язык. — Ну, только слезь. Я не собираюсь одна гнуть спину над партой и слушать этого идиота! — Надо говорить «сэра идиота»! И потом, ты нравишься мне больше с этого расстояния и ракурса. А если хочешь видеть мою задницу, то придется свою переть наверх. — Ах, так! Я знал, что Гертруду можно подбить на слабо, с пол-оборота. А то, что на ней пышная юбка и каблуки, так они ей никогда не мешали. Ни в сопливом возрасте, ни сейчас. Вообще моя кузина красотка. Белоснежная кожа, каштановые волосы с яркой рыжиной и карие огромные глазищи, как у теленка или телушки? А вот интересно, как правильней? Да черт с ней — как у коровы. Она лихо из пышной юбки сварганила штаны, вернее заднюю часть протянула себе между ног и подоткнула спереди за пояс. У Гертруды тонкая талия и длинные стройные ноги, аж от коренных зубов. Конечно, она еще юна, впрочем как и я. И еще у нее нет грудей, ибо и месячными пока тут не пахнет. Но большинство парней в нашей городской гимназии для знати на нее давно гоняют своих одноглазых змей. Ну те… которые уже таким интересуются и могут. — Твои панталоны в золотую рюшку просто бесподобны. — Заткнись, скотина! Да, и лазить моя кузина по деревьям умеет не хуже меня. Если бы только не каблуки и объемные панталоны, которые цепляются буквально за все мимо торчащие сучки. Взмах ножками, треск ткани и сверкание панталон на всю округу. — Это все из-за тебя, кретин! — Гертруда как гимнастка повисла на цепких руках. — Кто бы видел тебя снизу из претендентов на твою руку… — Я свесился вниз головой и попытался поймать ее за одну из цепляющуюся дланей. — Ногу… задницу, вау! А у тебя панталоны треснули буквально по швам. — Не пялься туда, пиздюк! И потом, на фиг они мне все сдались? Я все же ухватил ее ладонь и потянул на себя. — Это еще почему? — хмыкнул я, пытаясь принцессу втащить к себе на ветвь. — Потому что я выйду замуж только за Леля. — За Леля? Ты совсем головой стукнулась, сестренка! Где-то что-то затрещало… но уже подо мной. М-да, двойной вес точно не для этой ветви, подумал мельком я, как снизу раздалось сакраментальное: — И что вы тут делаете? Гертруда с ужасом сморгнула глазами и, охнув, выпустила мою руку. И, естественно, улетела с протяжным ухом вниз, как жидкий навоз с лопаты у свинопаса. Я же с оцепенением высунулся между ветвей. Моя сестра в странной позе покоилась на руках длинноволосого стройного парня с серебристыми волосами. Который недоуменно разглядывал, что же ему свалилось в руки… буквально с неба. — А, Лель! Ты вовремя. Ну и как тебе сия невеста? Я перевернулся в воздухе и приземлился рядом с этой парочкой голубков. — О чем это ты? — Серебристые как две луны глаза глянули на меня непонимающе. Девушку поставили вертикально на ноги и оперли на ствол дерева. — Хвост, нам пора. Огромный белоснежный волк буквально выпрыгнул из-под земли. Гертруда, сделав томный вид, пошатнулась и снова вцепилась руками в Леля. — Я об этом, — ткнул я обличающим перстом в липнувшую к нему девицу. — О Гертруде? — У Леля была странная привычка избегать мою кузину всеми доступными способами. — Так это ты ее скинул мне на голову? Сестра решила потерять сознание… окончательно. — Нет, она сама, выдернув руку из моей, — сдал я хитрюгу с потрохами. — Глупо… Лель обернулся к шуму ветвей и, увидев нашего педагога, тут же всучил навязчивую деву ему. — Что с госпожой? — перепугался наш молодой наставник. Забыв все свои «фи» по поводу меня. — У Госпожи небольшое головокружение и рваные панталоны. А так все хорошо. Отчеканил Лель, и пока учитель покрывался обильной багровостью, Гертруда не знала, то ли провалиться сквозь землю от такого позора, то ли в настоящий обморок. Мы же с Хвостом шмыгнули за тонкой спиной Леля и оказались сразу в зачарованном лесу. Хотя он находился в десятках милях, и в него так просто вообще не попасть, но Лель мог многое, потому как этот прекрасный юноша являлся настоящим эльфом. Озеро, что круглым зеркалом проглядывало сквозь легкий туман, поманило нас обоих. Хвост лег на пригорке, к воде не пошел, а вокруг прекрасного Леля появилось легкое свечение. Я помнил об этом свете всю свою сознательную жизнь. Иногда оно практически пропадало вокруг моего друга или ни с того ни с сего усиливалось. К примеру, как сейчас. Я догадывался, что слабое свечение говорит о том, что мой эльф нездоров или чем-то обеспокоен. Но сейчас, подойдя к застывшей воде, он потянул с себя одежду и, повернувшись ко мне в пол-оборота, прошептал: — Не хочешь… искупаться? — Почему бы и нет, — пожал я плечами. Я раздевался по-спартански, практически с мясом сдергивая свою одежду. И когда поднял глаза, то столкнулся с горящими прохладным пламенем очами Леля. Он стоял по щиколотку в воде и завязывал себе узлом длинные до ягодиц волосы. Делал он это только для того, чтобы волосы не мешали плавать. Они никогда не намокали, и когда мы купались, всегда держались на поверхности, не прилипая к телу. Но про волосы это так, к слову. Меня словно магнитом притягивала его стройная обнаженная фигура. Лель был чуть ниже меня и практически вдвое тоньше, изящнее. Наверно его можно сравнить с Гертрудой разве что, но я этого не хотел. Я сделал пару шагов и осторожно коснулся его тонкой ладони: — Можно к тебе прикоснуться? Он удивленно оглядел, как мои пальцы переплелись с его, и чуть отстранился. — Я думал, тебе наоборот противно… в последнее время касаться меня. Там, где прикасался Лель, моя кожа светилась холодным пламенем. Иногда в детстве мы баловались так по ночам. Подержишь его за руку с час, и твоя ладонь практически на сутки одета в волшебное пламя эльфа. — Ты не так понял, — я снова взял его за тонкую ладонь. — Но почему ты тогда избегаешь меня? — он опустил прелестное лицо вниз, закрыв себе длинной челкой сверкающие глаза. — Из-за этого, — я сделал еще один шаг, и мой налитый член уперся в его прохладное бедро. Теперь, наверное, мои муди будут сверкать, словно фонарик в ночи, суток двое. Ибо свечение Леля только усилилось, а туман вокруг нас особенно загустел, превращаясь в настоящее молоко или покрывало. — Ты? — Лель округлил глаза на мой текущий стояк. — Я боялся тебя напугать, а сегодня Гертруда поведала нагло мне, что выйдет замуж только за тебя. — Она меня никогда не интересовала… тем более в таком плане. И потом, ты же знаешь. У эльфов нет разделения на мужчин и женщин. Есть только те, кто может принести новую жизнь в этот мир, став матерью, или нет. Я это знал и видел не раз бутон лепестков женских половых губ, которые начинались сразу под яичками Леля и заканчивались перед самым его нежным анусом. Мы всегда с ним купались вместе, и Лель никогда меня не стеснялся. Кроме того, как девушку я его никогда раньше не воспринимал. Лель для меня был единственным и неповторимым, но все же юношей. — Значит, ты не против, что я увязался вслед Хвосту за тобой? Я игриво склонил голову, и мои черные волосы, что отросли уже по лопатки, перелились через одно плечо. — Если бы был против, ты бы не смог пройти. Лель не отпрянул сейчас от меня, а когда я нежно коснулся его светло-розового соска, не оттолкнул. Я притянул его за тонкую талию к себе и огладил свободной рукой ему грудь. Она была округлой формы, но совершенно плоской с торчащими острыми сосками. Я наклонился к одному и для пробы лизнул. Лель задрожал в моих руках, но не стал сопротивляться. Я знал, что он на порядки сильнее меня. Как-то один неместный спутал его с девицей и зажал. Я видел, как этот громила перелетел через высокий дом с покатой черепицей. А это значит, что Лель принял меня. Я перешел на второй сосок и приласкал его, свечение тела Леля только усилилось. И он сдавленно застонал: — Больно? — Не-ет… — его голос был странным, глухим и дрожащим. А когда я скользнул взглядом вниз, то залюбовался. Член Леля был не меньше моего, только изящный, длинный, тонкий. По сравнению с моей текущей булавой. С розовой чуть красноватой нежной кожей около щели. А еще практически полностью окруженный крайней плотью в районе бархатной головки. Я облизал себе высохшие вмиг губы и прошептал, не отрывая взгляда от его сочащейся щели. — Можно? Он сдавленно кивнул и тут же зашипел, ибо я попытался задрать его головку, но крайняя плоть не позволила мне этого сделать. — Мне, видимо, еще рано заниматься сексом… прости… — задрожали в моих руках от налившейся боли. — Ничего, — я сел на колени перед ним и взял головку к себе в рот, стараясь натягивать тонкую чувствительную пленку кожи только в сторону окончания пениса. Лель застонал, попытался схватить меня за волосы. Но снова не оттолкнул от себя, более того, я чувствовал, что, если не стараться задирать его член, моя ласка ему по нраву. Я сделал пару сосущих движений, и он выплеснулся мне в рот. Наверное, я сумасшедший? Или сперма эльфов божественный нектар? Честно говоря, она мне показалась в тот миг самым изысканным блюдом на всем белом свете. Лель хватался за мои плечи и судорожно дышал, но я не собирался останавливаться, только не сейчас. Я огладив его бедро, подтолкнул его к себе на плечо, заставив его, стоя на одной ноге, раскрыть для меня всю свою промежность. Лель задрожал сильнее, так как мой наглый рот обсосал его сжавшиеся яички и двинул дальше. А вот и они… его нежные губешки. Даже они выделяли сладковатый нектар, как ночные розы в росе. Вот тут уж я вцепился в него сильнее и, раздвинув языком эти нежные лепестки, проник в ласковое, горячее нутро. Я чувствовал, как в моих руках, которые поддерживали Леля за задницу, мой эльф дрожит натянутой струной. А когда я отстав от его половых губ, достиг языком его нежного ануса, то почувствовал, как что-то горячее и вязкое закапало прямо мне на лоб, щеку и шею. Пришлось вынырнуть наверх и застать чудесное зрелище… из головки члена Леля снова прыскала сперма. Я опустил его тонкое бедро и, встав, прижал его к себе. — Теперь твой рот… лицо и часть тела будут, наверное, несколько суток светиться… прости… — прошептали его губы, но я нагло накрыл их своими, подавляя. И Лель ответил, приоткрывая для меня рот и осторожно ответно касаясь своим языком моего. — Плевать, я скоро весь буду светиться. С головы до пят. И все благодаря тебе. Лель приник к моему плечу и доверчиво положил голову. Его волосы высыпались из узла, покрывая мой бок до пояса, грея. — А как же ты? Кивнули на мои сжавшиеся муди. Хотя преступление было на лицо, по поверхности воды плыли сгустки моего семени. Я постыдно слил только от того, что вылизывал его там и даже не касаясь себя. — Ты… кончил? — серебристые миндалевидные глаза, такие выразительные и чудесные округлились напоминая сияющие монеты. — Ну… да… — стыдно, конечно, но эльфу лучше не лгать. — Прости меня, а ведь я… я… А ты даже задницу мою… — замялся Лель, но я потянул его в сторону озера, стоило окунуться от спермы и одеться. Хвост уже заждался нас, отчаянно поскуливая с берега, да и Кирий тоже. — Но, Михаэль! — возмутился мой возлюбленный. — Ничего не говори. Скажешь, когда сможешь. Хорошо? — я ухнул сразу на глубину. А когда вынырнул, услышал заветное: — Спасибо тебе. Коснуться его задницы… конечно, пока языком, но… В нашем королевстве были разрешены издревле разные браки. И даже между двумя мужчинами или двумя женщинами. Так вот, если мужчины-любовники после секса друг с другом предъявляли смоченный спермой хотя бы у одного натруженный анус… их расписывали безоговорочно. Что должны были предъявить женщины для однополого брака, история целомудренно умалчивает. Тем более такие союзы давно стали немодными и непопулярными, особенно среди мужчин. Раньше в век войн и вечной резни гомосексуальные отношения были не в диковинку. Женщин было мало, мужчин много. Да и гибли и те, и другие, словно мухи. Как только не вымерли? Наверное, только благодаря волшебству. Посему коснуться ануса Леля для меня и его значило однозначно то, что я готов на серьезные отношения с ним. Принять их или отвергнуть это уже должен был решать Лель сам. Мне же оставалось только целомудренно ждать его решения. Воды озера были прозрачные, темные и холодные. Смотреть, как Лель парит в них, сверкая изысканной красотой, было настоящим удовольствием. Да и я практически весь теперь сиял его светом, особенно спереди, да и на спине наверняка остались отпечатки рук Леля. Это сказочное сияние подтверждало, что он только мой, полностью мой. От кончиков волос до кончиков пальцев. Только он и навсегда. Когда я стал к нему испытывать эти странные чувства? Я уже и не смог бы вспомнить. Я всегда его любил. Как только увидел одетого, как маленькая девочка-куколка, в бархатное белоснежное платье. Его подбросили моему деду на охоте. Как рассказывал Кирий — местный знахарь и колдун, что колыбелька с Лелем, паря в воздухе, окруженная светом, музыкой и чарующим запахом цветущих экзотических цветов зависла перед королем. И он не смог отказать. Отказать этому волшебному народу, это как принять из их рук добровольную смерть. И если божественный народ решил отдать в усыновление свое дитя, так тому и было суждено произойти. Сколько сейчас было точно лет Лелю, никто не знал. Просто никто не мог предположить, сколько живет зачарованный народец и как долго длится их юность. Когда Король привез колыбельку с эльфом и провозгласил его своим приемным сыном, я тогда уже ходил ногами и тряс писюном на весь наш дворец, а Гертруда все норовила мне этот самый тычок вырвать с корнем. Не то из вредности, что у ней такого нет, не то подсознательно чувствовала, что мы будем добиваться в скором будущем благосклонности одного и того же мужчины. Я всегда считал Леля парнем, даже в нашем с ним детстве. Потому что даже несмотря на его половые женские губы, он вел себя всегда как юноша, говорил о себе только в мужском роде. Да и все его поступки, желания всегда подчеркивали только мужскую его составляющую, а никак не женскую. Но было одно но… Если я точно понимал, что люблю его, то Лель в ответ хотя и принял мои ласки и не отверг меня… Но. Молчал… Я точно не знал с чем это связанно. Может еще с тем, что он не готов пойти со мной до конца. Или он что-то ждет. Именно ждет, в последнее время как раз на это самое «ждет» и наводили меня мои безумно вздернутые мысли. — Нам пора, Кирий ожидает нас и будет снова ворчать. Лель буквально влип совершенно сухим телом в свою одежду. А мне же пришлось отжимать волосы и потом натягивать все на мокрую частично сияющую кожу. Хвост тоже ворчал, обнюхал хмуро меня и, учуяв на мне запах Леля, осуждающе фыркнул. Я же только потрепал его шерсть и, разогнувшись, снова наткнулся на слишком близко стоящего Леля. — Прости, что приходится ждать мой ответ, но от меня это по большей части не зависит… — Ты слишком много извиняешься, — усмехнулся я, поцеловав его в висок. Лель прижался ко мне снова, оплел тонкими руками. — Твой белоснежный рисунок на спине… он стал сложнее, ты знаешь? — Да, я пытался его рассмотреть зеркалами, пока меня не застукал отец и не наорал. Чтобы я не гулял обнаженным. И тем более при прислуге. Тебе противно на него смотреть? Понимаю, самому не по себе от того, что он практически полностью занял всю мою спину. — Нет… мне кажется, он прекрасен… и напоминает странную, но чем-то знакомую вязь… Чем красив участок кожи, полностью лишенный пигмента? Я, честно, не знал. Тем более, раньше это было просто маленькое родимое пятнышко. Как семечко, говаривал Лель, впервые увидев у меня его на спине. А потом из этого семени за полгода проклюнулось такое нечто, что заняло практически всю спину, которую я теперь старался не показывать никому. От меня отстранились и, взяв за руку, потянули в чащу леса. Хвост пристроился сзади, поблескивая в мою сторону бельмами глаз. Волк был слеп как крот, но это ему не мешало охранять его любимого принца. Тропинка запетляла, оставляя заповедное озеро в кругу непроницаемого тумана, и мы буквально через полчаса оказались на солнечной полянке около огромного дерева. Камфара — хмыкал Кирий себе в окладистую бороду, дуб — как-то ляпнул мой отец. Вяз — охарактеризовал мой дед. Мне же это дерево грезилось разросшимся не то кедром, не то сосной. — Ты шишки видел? — как-то ухмыльнулся мне понимающе Лель, и когда я ему протянул одну, сощурил глаза. — Значит для тебя эта химера кедр… а вот мне кажется, что ты мне протягиваешь дивный цветок магнолии. Так я понял, что Лель видит на этой залитой вечным солнцем поляне цветущую магнолию. Одетую белоснежными восковыми цветами. Когда бы мы не пришли сюда, здесь было вечное лето. Поляна благоухала цветами и лечебными травами, да и целитель Кирий покуривал нескончаемый табак в длинной экзотической изогнутой трубке. Этот мужчина с темными каштановыми волосами и рыжей бородой всегда вел себя приветливо со всеми. Мой отец как-то проговорился, что он был таким и в его юности. Более того, даже с отрочества моего деда Кирий не изменился ни на грамм. — О, какие сущности. Рад видеть вас в здравии! Кивнули нам и, поманив Хвоста, стали вычесывать ему шерсть. Изначально волк был Кирия. Но из-за одной особенности Леля местный колдун определил эту огромную не то псину, не то волка в помощь к нему. — Неужели Хвост никогда не видел? — озвучил я давно мучащий меня вопрос. Мы присели рядом с курящим Кирием с двух сторон, ожидая ответ на поставленный вопрос. — Ну… видел когда-то, лет сто али двести тому назад. Но что имеется виду под зрением? Он и сейчас не слеп. А волшебный свет Леля на тебе не погасит даже это яркое солнце. Я постыдно вспыхнул ушами, впрочем, даже Лель чуть порозовел. Может я ему и небезразличен уж так совсем. Хотя я человек, а он эльф. — Ну-ну, молодежь. Это было предсказуемо. А вообще, мне пора сбривать бороду! — потерли себе подбородок и подмигнули удивленным серебристым глазам эльфа. — Зачем? — не понял я, смотря, как Лель потупился. — Хочу попробовать себя в роли женишка. — Женишка? Вот тут я совсем поймал свою челюсть на подлете к изумрудной травке. — Ну да! А чем я не женишок? Чем не пригож? Ни хорош собой? Тем более для… — нас обоих осмотрели и насмешливо подмигнули. — Леля! — Ну, у тебя и шуточки, Кирий! — я аж подскочил, чем вызвал яростный рык Хвоста. — А что такого? Лель еще не определился окончательно в своей любви. Так что у нас равные шансы. Сын Шестого Принца, — оскалились мне и хитро подмигнули. — А если серьезно, — пыхнули трубкой. — То я разобрался в твоей просьбе, Лель. И оно лежит там. Нам указали в сторону распахнутой двери. И когда эльф убежал внутрь, сузили пронзительный взгляд углей глаз на мне: — Ты серьезно выбрал своим любимым Леля? — А что, не понятно что ли? — огрызнулся я в ответ. Нет, вот жук! Сначала на мозги капает, потом еще и выспрашивает. Одним словом — скотина. — Нет, судя по тебе это ясно как божий день. Но вот Лель не человек… и возможны сложности… В вашем, так сказать, к-хм… браке. — В чем это? — рыкнул я, как услышал голос Леля, он нас обоих звал к себе. — Будет время, и ты все поймешь сам. И дело даже не в вашей отличной друг от друга физиологии… — А в чем это? Я шел за его широкой спиной и всегда удивлялся. Дом внутри был намного просторнее той хибары, которая наблюдалась снаружи. Но и Кирий в дом к себе приглашал не каждого. И мне всегда казалось, что этот необычный дом живой. Ибо я никак не мог запомнить расположение просторных комнат с огромными окнами, что пускали внутрь себя солнечный яркий свет. — Только в тебе, — усмехнулись мне очередной загадкой. Впрочем, с Кирием всегда так. Что не ответ — новый вопрос. Что не шутка и не поймешь — то ли и в правду шутит, то ли потешается над всеми. Иногда суть его ответов приходила ко мне год или два спустя. И то частями и не всегда вовремя. Единственное, что я вынес от общения с Кирием — нельзя пренебрегать его словами. А еще то, что ему безмерно скучно одному среди череды сменяющихся поколений смертных людей. Конечно, для смертного в нашем волшебном краю — двести лет далеко не предел. Мой прапрадед, говорят, прожил до трехсот и недавно почил. Глубоким, но относительно крепким старцем. Но даже он перед смертью намекал моему деду, и это случайно оказалось при мне, что Кирий вечный колдун, и не стоит его злить. Мой ход мысли прервали. Лель стоял в каминной комнате, что я отличал по большому камину от всех остальных, в который можно было засунуть целое бревно. И держал в изящных пальцах сверкающее украшение. — И что было с ним не так? — Ничего, — пожал плечами Кирий. И я вспомнил, что отец как-то говорил, что в люльке с Лелем лежало одеяние для взрослого эльфа и украшение. И, видно, как раз это и было то самое его… — Но я как ни пробовал, не мог его надеть, — пожалились нам, задумчиво крутя это колье из серебристого метала и прозрачных каменей в руках. — А теперь попробуй еще раз. — Но на нем нет даже застежки, — возмутился Лель Кирию. — А она и не нужна. Просто приложи себе к шее… — начал было Кирий, и когда Лель сделал, это украшение как живое сомкнулось само. — А как же его снять? — попробовали содрать с шеи или напрямую через голову. — Никак… Оно твое, Лель! Просто пришло время надеть свадебное ожерелье. И придет время снять его в свою брачную ночь. И передать тому, кого выберет твое сердце и душа. Лель загнано взглянул на меня. — Не спеши. Михаэль не единственный, кто придет к тебе просить благосклонности. — Что, басни про бороду были правдой? — глаза Леля полыхнули откровенной злобой. — Может и сбрею! — огладили себе рыжую бороду. — Чем я не жених? Дам фору любому человеку и эльфу вместе взятым. Или сомневаешься во мне? А, красотка? А я вдруг понял другой смысл во всей это канители. — Погоди… Кирий, это значит, Леля принес нашему королю его родной отец? — Да… и судя по тому, что ожерелье его отпустило, он был смертельно ранен. И это по-настоящему тяжелое бремя, быть женихом тому, кто может выносить младенца от мужчины. Более того, мать Леля к тому времени была явно мертва. Иначе ожерелье осталось бы у нее. Простите, не хотел омрачать ваши мысли таким, но это правда… Кирий поставил себе каштановые волосы дыбом. И, как я заметил, в них не было ни одного седого волоса. — Лель мой! — рыкнул я, не выдержав прессинга со стороны Кирия. — Если бы ты был уверен сам в себе… то сегодня ласкал бы его сзади отнюдь не своим бойким языком, — заметили нам с долей ехидца, намекая на старинный обряд. — И потом чего переживать? Если ваш союз и правда благословлен небом, то цепь сама окажется у тебя на шее, Михаэль, — меня ткнули в грудь, а потом витиевато сругнулись. У дверей были слышны бешенные нотки Гертруды и ржание королевских лошадей. Лель, охнув, задрожал и тут же превратился в маленького человечка, выпав из одежды людей. Он еще полностью не дорос до той эльфийской, что оставил ему его отец. И ему приходилось ходить в нашей. Естественно одежда осталась прежнего размера. И теперь мой мальчик ростком меньше ладони схватившись за мой сапог, пытался спрятаться от той фурии, что без разрешения влетела в колдовской дом. Я еле успел накрыть одежду Леля отворотом пушистого пледа и встал так, что бы эльф смог спрятаться под его свисающим краем за моей ногой. Но его белоснежная светящаяся фигурка оказалась слишком видна. Где же Хвост? Когда он так нужен! Волк влетел тут же и улегся на пустую обувь Леля, дав эльфу нырнуть в его шерсть целиком. Раньше эта особенность меня откровенно пугала. Особенно в первый раз. Когда Лель чувствовал себя в опасности и понимал, что физически отпор дать невозможно, он становился буквально ростом с мой средний палец. Когда я увидел впервые, как Лель скукожился до маленького человечка, я буквально на ногах пролетел до Кирия все эти гребанные мили, умоляя спасти своего друга, трепетно сжимая в трясущихся ладонях не менее напуганного Леля. Ибо он и сам такое сотворил впервые. Кирий тогда только кхекнул и сунул его в стакан с озерной водой. Той самой заповедной. И через пару минут Лель вновь был нормального размера. Его заверили, что для таких эльфов, как Лель, это нормально, и в следующий раз меньше нервничать и почаще купаться в водах этого святого для зачарованного народца озера. Дабы избежать ненужных рецидивов. Именно тогда нас и проводили к этому заповедному месту. Более того, мы добирались туда несколько суток подряд. Потому что Лель не знал еще этого места и не мог отрыть к нему тайную эльфийскую тропу. А сейчас именно Лель стал приносить воду для отваров целителя в специальном туеске, каждый раз возвращаясь с необходимых омовений. — Кирий, ты наглый врун! Если Хвост здесь, значит и Лель тоже! Вот ведь наглая и упертая баба. — Вообще-то, Хвост изначально мой. Кирий хмуро топал следом чернее ночи, он не любил, чтобы к нему в дом так нагло врывались. — Привет, Гертруда! Ты по мне так скучала, что примчалась сюда? Как твои панталоны? Зашили? Помахал я наглой деве и, уселся на плед, под которым прятались вещи Леля. Дабы та не решила его содрать. — Михаэль?! — Гертруда сморщила брезгливо носик. — Где он? — Ушел на озеро, а что? Когда вернется, никто не знает. Это же заповедное озеро и только для эльфов. Ну ты же в курсе! Ага? — Пиздюк! Меня ошпарили взглядом суровых карих глаз, в которых плескалась откровенная злость, и протопали дальше, кружа по дому. И явно понимая, что ее снова провели. Сестра не знала про то, что Лель может так кардинально менять свой рост, а то бы давно посадила его к себе в банку. Но она чуяла нутром настоящей женщины, что ее опять в чем-то провели. — У вас полчаса! Не более того. Ты знаешь что делать. Уходите из комнаты против часовой стрелки, всегда выбирая самую крайнюю левую дверь. И видя, как я хватаюсь за туесок с водой из озера, что как и обычно наполнил Лель для целителя, когда мы уходили из заповедного места, остановил меня крепкой рукой. — Если ты еще не понял этого, то ты окончательный дурак. Твоей слюны будет достаточно. Просто обильно обсоси его. Только смотри, не съешь Леля раньше времени, — усмехнулись мне зловредно и отправились вслед за взбалмошной девой, отобрав у меня волшебную воду. Я же, краснея, словно спелая земляника, протянул руку к Хвосту. На меня оскалились, защищая маленького Леля, но потом, узнав по запаху, допустили. И на моей ладони оказался мой маленький любимый мальчик. Я оглядел, как он дрожит и хватается за кончики моих пальцев, пытаясь не соскользнуть на пол, и задумался. Что имел ввиду Кирий, сказав «Обсоси?». Засунуть его полностью к себе в рот? Я бы так и сделал, но откровенно боялся проглотить Леля. Посему, намочив себе мизинец обильно слюной, коснулся его груди и осторожно опрокинул так, что он, пискнув, упал на моей ладони навзничь, раскидывая чуть согнутые в коленях ножки. Ласково провел до его промежности. Даже в столь маленьком формате у Леля было видно все. В том числе и то, что на мои прикосновения его член снова встал, яички поднялись и открыли вид на влажный бутончик перед анусом. Лель что-то грозно запищал, а потом стал расти. — Совсем с ума сошел? Что, Кирий воды пожалел для меня? — Нет… Я смущенно смотрел, как он прикрывает себе стояк и напяливает по-быстрому одежду. Эльфийская цепь уменьшилась и увеличилась пропорционально желаниям тела Леля. — И когда я дорасту до своей одежды? — Сокрушенно попытались сложить налитый член себе в штаны. «Лучше бы никогда…» — подумал я, но в слух прошептал совершенно другое. — Просто он сказал, что я могу сделать это своей слюной. Вот я и решил проверить… — Проверил? — глаза грозно сузились в щели. — Ну да, но Кирий предложил тебя сунуть к себе в рот. Лель откровенно передернул плечами и, напялив сапоги, оскалился в ответ: — Спасибо хоть за то, что не все буквально воспринимаешь. Тем более советы Кирия. Пора убираться, пока Гертруда не пошла на второй круг в поисках нас. — Ага! Я схватил его за ладонь и, запинающегося, повел, как и говорил Кирий, против часовой стрелки. Несколько раз проходя буквально около колдуна и злобной Гертруды, чуть ли не в нескольких метрах. — Странный дом… Мы вывались на крыльцо черного хода минут через двадцать, хотя нам обоим казалось, что прошло уже часа два. Кони перед домом исчезли, да и судя по небу было еще далеко до полудня. — Ты находишь? — выдал я в ответ на замечания Леля, а потом впечатал его основательно в прогретую стену. — Куда страннее другое, когда ты перестанешь сжиматься при виде Гертруды? А? Если бы она не свалилась на тебя сегодня, ты бы снова сбежал к Хвосту в шерсть? Так? — Возможно… — Лель нежно покраснел, а потом мою руку положил к себе на натянутый пах. — Пожалуйста, помоги мне… только ртом… пальцами больно… очень… Рвано прошептали мне, а когда я, подняв бровь, хмыкнул, как бы спрашивая, а что мне с этого будет? Добавил, мило и окончательно краснея: — Ты можешь меня там… языком сзади… — Только языком? — уточнил, наглея окончательно я и уже разминая его вожделенную мною задницу. — Только, но если тебе противно… не трогай. — Тут же стали неприступными, словно снежная крепость. — Ну уж нет. Я завалил его на траву под собой прямо в благоухающие цветы. Пусть пока только языком и ртом. Но он уже подо мной и мой. И все было бы просто замечательно. Но когда мой член излился прямо в брюках, так как я его и не достал оттуда, вернее только хотел, как холодный голос Кирия вылился на нас словно ледяной ушат воды. И спровоцировал мой перетерпленный на несколько раз оргазм. — Дотрахались уже? Вот и валите, через час у меня будут долгожданные гости вместе с этой псиной. — На Хвоста указали пальцем, а потом добавили. — И пару часов постарайтесь не появляться, пока я не разомкну временную петлю, ясно? — Угу! Буркнули мы, оба собирая конечности с травки. Иногда Кирий не просто пугал, а становился по-настоящему страшным, как исчадие ада… — Странный дом… — Лель за руку утащил меня в кусты. — Скорее… страшный… Сглотнул я слюну, подстраиваясь под его легкий пружинистый шаг. Через мгновение мы оказались на нагорье, которое было точно, как я знал, в ста милях отсюда. На дальней оконечности нашего королевства. Лель любил местные каскады и водопады. Откуда он про них узнал, мне было неизвестно. Но когда ему или нам нужно было подумать и посозерцать, это место оказывалось в списке чуть ли не первым. Что ж, два часа нам наедине друг с другом обеспечены. И пусть весь мир подождет, иногда в этих временных петлях были и свои плюсы. Правда, я до конца так и не понял, как ими управлял вездесущий Кирий.