Цианид

— Оксан? Тебе чего? — Судя по интонации, которую так редко доводилось слышать людям, особенно мне, Иван был раздражён. — Я занят! — Какое занят?! Ты на работе должен быть, нет? — Ну офигеть теперь. Я ещё раз заглянула в лабораторию и направилась к кабинету Рогозиной, ожидая ответа Тихонова. — Погоди, ты что, не знаешь? — Гнева в его голосе поубавилось, зато появилась какая-то спесь. — Не знаю чего? — В кабинете Галины Николаевны тоже никого не было; я, уже мало на что надеясь, отправилась в морг. — У нас нет дел. — Что, вообще? — Вообще. Приходила бы на работу к девяти, как все нормальные люди, тебя бы отпустила Рогозина, и ты бы, как и я, сейчас сидела дома и рубилась в доту. — Ага, делать мне больше нечего, — зло ответила я. — Так что, я могу идти домой? — Вряд ли, — усмехнулся Тихонов. — Нас отпустила начальница, а тебя — нет. Теперь сиди и жди её. — Но её тут нет! — Она-то точно придёт, — ответил Ваня, правда, особой уверенности у него в голосе не было. — Ну до свиданья, Оксанк. Не дождавшись ответного прощания, он бросил трубку. Вот чёрт! Если ещё раз уйду без разрешения — меня лишат премии. Галина Николаевна обещала, а в таких вещах она слово держит. Придётся её ждать. Я бы пошла поболтать с Аллой, но мы с ней позавчера немного повздорили из-за одного красавчика из нашей охраны. В морге мне делать тоже было нечего, поэтому я направилась в буфет.

***

Нормальной еды там, как назло, не было — нормальной едой я называю то, что могу есть, даже сидя на диете, а пирожки и бутерброды с варёной колбасой туда явно не входят. От скуки я решила прибраться в шкафах, где мы храним посуду и специи. Открыв дверь одного из них (предварительно зажав нос, чтобы не расчихаться от обилия пыли), и оглядев все полки, я пришла к выводу, что работы тут много. Перечницы были в кастрюлях; сковородки были усыпаны пакетиками муки и риса; вилки и ложки торчали из сахарницы; где-то сзади звенели склянки неизвестного назначения. Заколов волосы и одев перчатки, я принялась за работу.

***

Не так уж и долго я прибиралась, скажу честно — по моим прикидкам работы было часов на пять, но справилась я за полтора часа. Кастрюли стояли в ряд, рис и мука были расставлены по полкам, сковородку я вынула и решила помыть после небольшого отдыха. Единственный вопрос, который я не решила — что делать со склянками? Их оказалось больше, чем предполагалось, целая коробка. Я начала извлекать их по одной. "Оливковое масло", "Уксус", "Оливковое масло", "Оливковое масло" и... "Оливковое масло"! Гениально. Запасы масла на нашей кухне неистощимы, но ни одного блюда с ним я в ФЭС не видела. Остался последний флакончик — маленький, с жидкостью, цвет которой определить было нельзя из-за того, что бутылочка была коричневой. Создавалось впечатление, что это какое-то лекарство, но этикетки наклеено не было. Заинтригованная, я решила исследовать его в лаборатории. Компьютер выдал результат через пару десятков секунд: Образец — цианистый калий. — Вань. — Я снова набрала его номер. — Да придёт Рогозина, придёт! — Голос Тихонова звучал устало. — Да я не поэтому звоню! Я у нас в буфете... Яд нашла.