Рыжий придурок

Сложно сказать, когда все это началось. Может, в тот день, когда Бадоу пришел к Хайне с двумя пузатыми пакетами? Он появился внезапно, хотя пес и ждал его. Порывистым и твердым шагом, не глядя на Раммштайнера, рыжий подошел к старенькому покосившемуся шкафу, стоящему в углу прихожей. Резким движением распахнув дверцу, он глубоко затянулся, оценивающе пробежал взглядом по содержимому полок и одним махом скинул все, что лежало на верхней. - Какого хера ты делаешь, придурок?, - зарычал Хайне, успевший уже встать с дивана и прислониться к косяку в дверном проеме единственной комнаты. Бадоу повернулся, выставляя вперед руку в останавливающем жесте и пыхтя сигаретой. Хайне опешил и, как вкопанный, встал посередине коридора. А рыжий тем временем залез в один из пакетов и вытащил оттуда… аккуратно сложенную стопочку трусов. - Значит так!. – сказал он аккуратно выкладывая свое белье на полку. – Запомни – это мое! Так что не трогать, не нюхать, НЕ ОДЕВАТЬ! На последних словах Бадоу повернулся и, улыбаясь во весь рот, посмотрел лукавым, чуть прищуренным зеленым глазом в удивленно расширенные глаза альбиноса. От вида Хайне, замершего посреди коридора в нелепой позе и с открытым ртом, Найлзу стало так смешно, что он даже забыл про сигарету во рту, и она преспокойненько спланировала на пол. - Ну ты бы видел себя сейчас, андед!, - заливисто засмеялся курильщик пушек. Глядя на задыхающегося от смеха напарника, Хайне тоже стал улыбаться во весь рот и как-то глупенько хихикать. Хотя нет. Наверно, это началось еще раньше. В тот день они возвращались с задания: уставшие, побитые и довольные. Выбраться из той переделки было сложновато, но, спиной к спине, они кое-как отбились, а потом, включив первую скорость, удирали через весь город по любимым бадовским крышам и жутко узким переулкам. Такое спасение нельзя было не отметить, и было решено хорошенечко затариться пивом и пойти к Хайне. Удобно расположившись на диване они открыли пиво и стали лениво трепаться обо всякой фигне. Потом они перебинтовали Бадоу и выбросили в мусор истерзанную рубашку Хайне. Когда стало вечереть, Найлз внезапно прервал какой-то шутливый разговор и тихо спросил, с какой-то щенячьей надеждой глядя в красные глаза альбиноса: - Можно сегодня я останусь у тебя? Хайне чуть пивом не подавился. Рыжий и раньше ночевал у него в квартире, только до этого почему-то разрешения не спрашивал. Пес не знал, как реагировать на это. Поэтому просто коротко кивнул и быстро отвел глаза, маскируя это глотком пива, чтобы Бадоу не увидел, как он смутился. Потом они еще долго сидели молча. Наверно было уже за полночь, когда они разложили старенький диван и улеглись. Но спать не хотелось. Возможно, оттого, что Найлз непрерывно курил, выпуская колечки дыма к темному потолку, и андед никак не мог насмотреться на них. Но, скорее всего, сон не шел к обоим из-за того, что они лежали плечом к плечу и чувствовали обнаженную кожу друг друга. Это одновременно и смущало, и было как-то хорошо от этого ощущения. Бадоу первый нарушил тишину: - Чего ты боишься, Хайне? - внезапный вопрос заставил пса немного вздрогнуть. - В смысле? - переспросил он, давая время своей голове перейти в рабочий режим. - Ну, в смысле… вот, например, смерти боишься? - Зачем? Ты же знаешь, что пули меня не берут. Это больно, да, но не смертельно. - И, значит, ты так и будешь безрассудно бросаться под пули, как сегодня? - странные нотки зазвучали в голосе Бадоу. - Ну…. В общем, наверное, да. – Чуть поразмыслив, ответил пес. - А ты не думаешь, что когда-нибудь удача изменит тебе и кто-нибудь догадается простелить твою тупую башку? - теперь Хайне понял, что это за нотки. Это страх, тревога. И она передалась ему. Может, через кожу, а, может, посредством сигаретного дыма, но Раммштайнер понял, чего боится его напарник. - Нет. Я боюсь другого! - совершенно четко теперь осознал пес. - М? - Я боюсь, что кто-то прострелит твою тупую башку! Последние слова Бадоу ощутил горячим дыханьем на своих губах. И в следующую секунду ощутил приятную прохладу. Холодные белые губы андеда, с невероятной для них нежностью, прикоснулись к конопатому лицу. Сначала нос, потом скула, а затем в два шажка по щеке они добрались до чуть приоткрытых губ Найлза. Казалось, что через них пропустили электрический ток. Необычно, странно, но приятно до ломоты в белых в пальцах, которые Бадоу накрыл своей ладонью. На пару секунд они даже забыли дышать. Но потом, словно пытаясь возместить эти потерянные мгновенья, с новой силой впились в губы друг друга. Их руки блуждали по обнаженным телам, то там, то здесь, находя точки, вызывающие у партнера вздох наслаждения. Стараясь оставить как можно меньше места между собой, они переплели ноги, и Бадоу чувствовал холодную пятку, прижатую к его лодыжке. И почему-то это сводило с ума. Если бы у рыжего и альбиноса спросили, готовы они умереть прямо здесь и сейчас, чтобы сделать этот поцелуй бесконечным, то они бы вряд ли оторвались друг от друга, чтобы удостоить ответом вопрошающего, считая, что переплетение их тел и языков дает однозначный ответ на этот вопрос. Но все же, если хорошенько подумать, все это началось еще раньше. Намного раньше. Тогда они были не так уж и много знакомы. Даже еще не напарники, а просто бойцы из команды падре. Но Бадоу уже знал о цербере в голове альбиноса, а тот в свою очередь узнавал рыжего по вечной сигаретке и множеству шума, которые он всегда приносил с собой. В те времена пес в голове Хайне иногда просыпался сам собой. Неконтролируемые пробуждения пугали андеда, и он старательно прятался в самой дальней комнате церкви, как только чувствовал приближение приступа. Но однажды вышло так, что они с Бадоу были в центре города, и тут альбинос почувствовал привкус крови во рту и легкое головокружение. Он резко остановился и испуганно уставился перед собой, не понимая, что ему делать, как сдержать подступающую тварь. - Че это с тобой, андед? Привидение чтоль увидел? - пожевывая фильтр сигареты и довольно улыбаясь, сказал Бадоу. - Нет.. просто… уйди.. уходи.. я не могу, - Хайне приложил руку к глазам, пытаясь успокоиться. Краем глаза он увидел, как рот Найлза скривился, он сжал зубы и застонал, сгибаясь пополам. Обхватив руками голову, он стал издавать странные звуки, будто бы пытаясь справиться с невыносимой болью. Хайне моментально забыл о своей и кинулся поддерживать, почти падающего Бадоу. - Эй, что с тобой? - в его глазах и голосе явственно читалась тревога. - Нет! Прошу тебя! Уходи.. Я …Я не могу! Не могу его сдержать!, - рука курильщика пушек отстраняла обеспокоенного альбиноса. - Кого? Что происходит, Бадоу? - Его… не могу… сейчас я превращусь.. спасайся, друг!, - рыжий тяжело оседал на землю. - В кого? В кого ты превратишься? – мысли, одна страшнее другой, мелькали в голове у андеда. - В придурка!!!, - и Бадоу бешено заржал, глядя на непонимающее и обеспокоенное лицо Хайне. - Че, сдрейфил, андед? Я прям видел, как ты себе полные штаны наложил! Хайне облегченно выдохнул и опустился не землю рядом с рыжим. Ему жутко хотелось врезать этому идиоту, но почему вместо этого он засмеялся. Засмеялся первый раз в жизни. Только потом, под вечер, Хайне понял, что Бадоу спас его от внезапного вторжения пса. Он знал, что должно случиться, но не испугался, не убежал, а даже смог каким-то образом остановить просыпающеюся тварь. «Точно придурок. Рыжий укурок», - подумал пес, осознав, что для него сегодня сделал Бадоу. И где-то глубоко внутри себя добавил: «мой рыжий придурок»