Отпуск

Галлифрей – не самое скучное место во вселенной. Когда столько людей имеют возможность манипулировать временем, можно ждать чего-нибудь интересного в любую минуту. Просто кому-то из жителей этой прекрасной планеты может не повезти, и тогда этот кто-то будет просиживать целыми днями в кресле с высокой спинкой, облаченный в парадную мантию, слушать размеренные речи Верховного Совета и - будем честны - помирать со скуки. Нет, конечно, работа президента темпорально активной цивилизации требовала немалого умственного напряжения и подкидывала порой нетривиальные задачки, но чего-то тут явно не хватало. Свободы, кажется. Не удивительно, что один лорд-президент сбежал через пару дней после получения своего титула. Иногда Романадворатрелундар очень хочет последовать его примеру. Стащить какую-нибудь разведывательную ТАРДИС (только не слишком древнюю и с исправным механизмом маскировки) и улететь на другой конец галактики. Иногда до нее доходят слухи о Докторе. Повелители Времени не забыли его, вора и ренегата, обманщика, своего неоднократного спасителя. Однажды он пропал из виду, а потом появился в другом облике. Неосторожный старый дурак. «Сколько регенераций ты уже посеял», – думает Романа. . . . Президенту всё-таки полагается отпуск. Она уезжает в Аркадию, оттуда – куда-то за границы города, в холмистую низину. Там нет ни одного надоедливого галлифрейца, нет их гудящих в полете автомобилей, не нужно носить чертовы воротники и разбираться в государственных бумагах. Там есть прохладный ветерок, дующий с озера, яркие цветы, густая красная трава и тишина. На секунду Романе кажется, что она слышит невдалеке... что-то. Что-то знакомое. Звук материализации временной капсулы. Это, конечно, иллюзия. Уши еще не готовы поверить в то, что ближайшие пару дней их терзать никто не собирается. . . . Поправка. Кто-то здесь все же есть. – Романа! – кричит кто-то с вершины холма и машет рукой. Солнце бьет в глаза, лица не разглядеть. – Романа! – снова зовет ее незнакомец, и, думая, должно быть, что его не слышат, сбегает вниз. Зеленый бархатный сюртук, серые штаны и босые ступни – первое, что Романа отмечает в его облике. Одежда жителей Сол-3, думает она. Почему именно эта планета? Наряды гуманоидов так похожи, на самом деле. Но Земля вспоминается первой. А незнакомец... О, разумеется. Кто же еще. Догадалась Романа, конечно, не по лицу или одежде. Никто не отменял телепатию. Каким же юным он кажется... Пару секунд Романа думает, что это еще не тот Доктор, которого она знала, а одна из его первых регенераций, случайно залетевшая в чужое время. Глупость, конечно, – Доктор ведь назвал ее имя. – Романа, сто лет не виделись! – улыбается Доктор. Улыбается совсем не так, как улыбался раньше. – Больше. . . . Она, наверное, смотрит слишком уж пристально. – Что, тебе не нравится? – чуть ли не обижается Доктор, когда-то отчаянно критиковавший второй облик Романы. – Нет, конечно, – улыбается Романа, глядя на его новое лицо, и в ответ он улыбается так радостно, что можно, наверное, голову потерять. – Так ты регенерировал... – Четыре раза. Безумный старик. Вечно ему не живется спокойно, вечно надо было бежать куда-то, спасать всех подряд без спроса, перетряхивать жизнь окружающих, оправдывая свое имя-обещание. Неудивительно, что он уже растратил большую часть отведенных ему регенераций. Интересно, что будет, когда он исчерпает последнюю, тринадцатую жизнь? Трудно представить себе вселенную без Доктора, хотя, казалось бы, что значит всего один Повелитель Времени? Многое, на самом деле. Трудно посчитать, сколько жизней, планет и звезд он спас. И Галлифрей в том числе. И не раз. Неприятно будет дожить до момента, когда мир останется без Доктора. Хотя Высший Совет, безусловно, вздохнет спокойно. . . . Романе почти нечего рассказывать, а у него, как всегда, полным-полно историй о своих приключениях и «подвигах». Интересно, сильно ли он преувеличивает безжалостность врагов и гениальность своих решений? Может, и не слишком сильно. Все же Романа хорошо помнит те времена, когда они путешествовали вместе. Эксцентричный и непоседливый, Доктор был куда более могущественным и опасным созданием, чем можно было бы подумать, глядя на его богемную внешность. Сейчас в такое поверить было еще сложней. А на Галлифрее мало что изменилось с тех пор, как Доктор был тут в последний раз. Только разве что разведка докладывает о том, что далеки в последнее время зашевелились. Будто бы готовят очередную пакость; но что их корабли против боевых ТАРДИС Галлифрея, что могут само время стирать и переписывать? Поэтому Романа просто слушает и пьет чай. Они с Доктором сидят рядом с его ТАРДИС на расстеленном на траве клетчатом пледе. А кто знает, может, он и не врет. В конце концов, она сама видела, на что он способен. И, получается, в какой-то мере могла считаться его ученицей. Ужасно забавная мысль. Нет, правда: она - президент Галлифрея, он - ренегат и изгнанник... кажется, улыбаться шире, чем сейчас, уже невозможно (как невозможно не улыбаться, общаясь с Доктором). Улыбаться можно еще и от того, что вблизи ТАРДИС и ее пилота Романа чувствует (в буквальном смысле чувствует) как изменчиво время, как его потоки танцуют вокруг, рассыпаются искрами и собираются в нити. И внезапно накатывает дикая ностальгия по тем временам, когда она сама пересекала вортекс по десять раз на дню... Да, однажды познав свободу, увидев перед собой все пространство и время, трудно вернуться к размеренной жизни на одной-единственной планете. Невозможно. «Забери меня отсюда, Доктор», – думает она. А он то ли слышит ее мысли, то ли угадывает, то ли просто говорит: – А ты не хочешь полететь со мной? Я планировал снова прилететь в Логополис, а потом... Ты бывала там? – Нет. У меня много работы, – противореча себе, говорит Романа. – У тебя отпуск, ты сама говорила, – Доктор вскакивает. – Нет, правда, пойдем со мной! Сколько лет ты просидела на одной планете? – Ну... какая разница? – пожимает плечами Романа и неторопливо встает. – К тому же, разве здесь не красиво? Эти серебристые леса и оранжевое небо, купола городов? Она, конечно, иронизирует, но Доктор оглядывается по сторонам, будто впервые видит этот галлифрейский пейзаж; срывает какой-то цветок, вертит его в руках, а затем ловко цепляет этот цветок к волосам Романы. И лицо Доктора вдруг оказывается очень близко; со времени их последней встречи в его глазах поубавилось напускного безумия, взамен пришло что-то другое. . . . Когда она вернется, можно будет сказать, что Доктор ее похитил. Да, именно так она и скажет, решила Романа.