...

Я бы мог основать религию и наречь её твоим именем. Уверен, паломников было бы бессчётное количество, люди подбирали бы недокуренные сигареты, пытаясь запечатлеть поцелуй и вдохнуть часть воздуха, побывавшего в твоих лёгких. Узкий шрам на запястье - совсем невысокая цена за такую роскошь, а ты, мой прекрасный, но жестокий бог, требуешь жертв. Я готов бросить всех этих людей на алтарь твоего совершенства, я буду читать проповеди, так, что они будут сражаться, за право первыми быть пожертвованными твоему величию. Я уже вижу, как ты довольно щуришься, наблюдая эту картину. Наша религия будет сверкать, как пайетки на твоём лице, будет такой же безвкусной, но все обязательно её полюбят. Сделаем это стильно, модно, чтобы в Таймс написали: “смысл эволюции свёлся к существованию одного человека”, а последователи всех лживых религий нарекли бы тебя антихристом. И быть может, эта история закончится как у Жана-Батиста Гренуя: тебя разорвёт на части толпа, потому, что порой совершенство невыносимо, но давай создадим свою религию. Вместо помпезных зданий — трущобы. Вместо назойливых молитв — рваные гитарные ритмы и хриплый шёпот. Ты вместо бога, я по правую руку от тебя в роли пророка, раболепно замирающий под каждым твоим прикосновением, жадно вбирающий тепло твоей кожи. Право, милорд, вы слишком щедры ко мне. Улицы полны паломников, жаждущих вашего света, а вы расточаете его на меня, позволяя людям увязать в собственном невежестве. А ведь наличие последователей накладывает определенные обязанности: например, просвещение как валюта, размениваемая на обожание. Вам должно жертвовать часть себя толпе, каждый раз, как они будут нуждаться в этом. Раз за разом они будут требовать большего, а вы, из-за своей снисходительности, не сможете отринуть их нужды. Вы истощите себя, распнёте на собственноручно созданном алтаре, но это будет к лучшему. Cмерть прибавляет очарования каждому человеку, слава о вас застынет в веках, расфасованная по CD-дискам и передаваемая дрожащими руками в другие такие же. Мы обязательно создадим эту религию, потому что ваше существование невозможно в этом мире, а я слишком нерешителен, чтобы бороться с этим, и единственным не прощаемым грехом станет нерешительность.