ТК (Тёмное Королевство)

Когда Эндимион получил это задание, всё казалось логичным. Королева попросила его всё хорошенько проверить в самом дальнем из замков, числящихся за короной. Самым дальним замок был, исходя из времени пути. Хорошим конным ходом дорога занимала около недели, а если бы лошадь умела скакать по воздуху, то хватило бы и пары дней. Замок отделяли от дворца невысокие, но горы с коварными горными тропинками, и холмы, изрытые оврагами, противоположный склон которых находился на расстоянии полета стрелы лучника-неумехи, а на деле требовал целого дня объезда. Именно там Берилл собиралась жить после того, как передаст ему власть. А потому всё должно быть в идеальном состоянии, особенно учитывая некоторые особенности её современной внешности. Королева сказала — инспекция. Шепотки утверждали — ссылка. Эндимион предпочитал первый вариант. Телепорт сложил за его спиной свои лепестки несколько недель назад, но то, насколько замок далёк от идеала, принц понял сразу. Хотя бы потому, что энергии на оживление телепорта не оказалось. Но это была лишь первая ласточка. И принц принял вызов. В рекордные сроки были заменены все кровати на другие, в полтора раза длиннее и вчетверо крепче, перешито бельё, заменена одежда. Перестроены все дверные проёмы, включая входные ворота. Заново изготовлены кресла, увеличены оконные проёмы, укреплены лестницы. Прислуга слушалась его с полуслова, выполняя такие объемы работ, что юному принцу оставалось лишь удивляться, откуда у людей подобная сила. Всё, что было сделано за недели, редко когда могло быть выполнено и за месяцы. Люди же работали без перерыва на обед, сон, не снижая интенсивности ночью и искренне желая выполнить все его пожелания в лучшем виде в любое время суток. Когда постельничий, будящий принца на заре, во сколько бы тот ни лёг, в одно очередное невыспавшееся утро почтительно сдернул с него одеяло не руками, а блестящими серыми отростками, растущими из его головы, Эндимион окончательно понял, что выпускает из происходящего что-то слишком важное, чтобы продолжать пребывать в трудолюбивом экстазе на периферии основных событий. Самого постельничего его внешний вид ничуть не смущал, а на вежливые расспросы подобострастно кланялся, шевеля новоприобретенным украшением, и лепетал что-то вроде, какая разница, если с этим он может служить еще эффективней. С последним принц поспорить не мог, так как пока он удивлялся, придворный успел со всем пиететом вытряхнуть его из постели, перестелить бельё, выложить облачение принца Земли и почти натянуть его на моргающего юношу, оставив обнаженным лишь торс, к которому уже тянулся мягкой губкой, готовый к умыванию венценосной особы из приготовленной бадейки с подогретой водой. Эндимион отмахнулся, взялся за губку сам, протер шею, сполоснул зубы и плеснул в лицо более холодной водой из кувшина, вовремя наклонённого тонкой струёй точно на руки. Пока он их вытирал, постельничий уже застегнул плащ и расправлял его складки, укладывая красивыми фалдами, словно они не собьются при первом же движении. Идя по коридорам, юноша смотрел не на работу, нуждающуюся в успешном окончании, как это было всё время его пребывания в замке, а на людей вокруг него. Сейчас он видел не только абстрактных «некто», выполняющих полезную функцию, но полный комплект рук, ног, туловищ, голов и работоспособности. С руками оказалось лучше, чем полагалось по статистике – у некоторых обнаружились щупальца, которые те могли вытягивать достаточно далеко, чтобы подавать оборудование непосредственно на нависающую над входом террасу. А то, что принц раньше принимал за униформу, становящуюся день ото дня всё причудливей, на поверку оказалось мехом, кожей, чешуёй или даже перьями. Но кланялись ему так же почтительно, улыбались радушно, предупредительно открывали двери и готовили всё те же отменные блюда. Юноша остановился посреди внутреннего двора. В защищенном стенами сердце замка где-то в вышине проплывали безмятежные облака, и светило ласковое солнце. Мир не качался, и тучи не сгущались, готовые ударить молнией в королевского наследника, стоящего с задранной головой посреди мирка, который до последнего момента считался простым и понятным. Проследив взглядом путь одной из кухарок, несущую на себе что-то неподъемное, Эндимион уже почти не удивился. Еще одна странная странность, вписывающаяся в общую канву. Принц привычной инспекцией обошёл строительство и удовлетворённо отметил, что то уже практически завершилось. Можно было возвращаться с чистой совестью и докладом о выполненной работе. А заодно выяснить, почему прислуга и придворные при всех изменениях своего внешнего вида относятся к ним настолько равнодушно, что Эндимион старался над этим слишком сильно не задумываться под риском либо сойти с ума самому, либо признать безумным весь мир вокруг, что, по сути, было одно и тоже. Первой изменилась Королева-регент, и, похоже, пришла очередь всех остальных. В этом была логика, но его собственное лицо, глядящее на него из зеркала, казалось нормальным до ненормальности. Если все изменились, то что не так с ним самим? Какое королевство оставит ему мачеха? Услужливый зверинец? И ещё вопрос, для него ли это всё? Отослав распорядителя работ, принц остановился в беседке посреди сада и присел на резную металлическую скамью, вдыхая запах роз. Весь замок был увит розами. Говорят, его прабабка, доживая здесь последние дни, очень любила эти цветы. Ими был усажен почти каждый участок свободной площади. Розы оплетали беседки, образовывали гроты, окутывали стены на несколько этажей и царили в садах. Дорожки среди их колючего великолепия удерживались лишь самоотверженностью садовников, раз за разом обновляющих изящные ограды и вырезающих побеги, желающие захватить замок в своё безраздельное пользование. В детстве принц с Хранителями провел здесь много времени, устраивая целые побоища среди цветов, и при прочих равных побеждал тот, кто получал меньше царапин. Эндимион улыбнулся воспоминаниям и погладил ближайшую цветочную головку, проросшую под оградой и вылезшую из-под скамьи внутри беседки. - Глупая, если ты вырастешь везде, выгнав людей, то кто станет кормить твои корни, вырезать сухие побеги и поддерживать новые? Кто будет колоться о твои стебли, любуясь на бархатные лепестки? Юноша вздохнул, закрыл глаза и некоторое время молчал. Потом вдумчиво погладил лепесток, усмехнулся и, не меняя тона, продолжил: - Если ты всех людей превратишь в семижильных чудовищ, готова ли ты видеть с трона лишь их нечеловеческие лица? Зачем отослала меня в глушь? Неужели я так мешаю осуществлению твоих планов по захвату престола? Но я жив, наслаждаюсь цветами, и моё лицо по-прежнему моё лицо, а не демоническая маска. Значит, ты так хотела. Я не могу таскать на плече огромные вязанки дров, как может любая из кухарок, двигаться с их скоростью, и быть таким же равнодушным к своей судьбе. Поэтому я здесь? Я закончил работу, а энергии на телепорт по-прежнему нет. Знаешь, я и эти розы вокруг... Кому-то романтичному это бы показалось красивым. Я же считаю показательным. Я для тебя не сын, не пасынок, не Король, а тонкая роза. Хрупкая и колючая, красоту которой надо беречь и лучше где-то в сторонке. Роза молчала, а в тишине не стрекотало ни сверчка. Насекомых вообще не было, и теперь принц вспоминал, безмолвие давит на уши уже давно. Не час, не день – дольше. Эндимион не узнавал ту часть планеты, на которой находился. Он оглянулся, словно пытался заглянуть за горизонт. На какое расстояние тянется оглушающая аура тьмы? Берилл, ох, Берилл... - Когда ты изменилась? Как я не увидел? Ведь это дело не одного дня и ты стала другой еще до того, как изменилась внешне. Если ты считаешь меня ребенком, не способным к правлению, то ты права. Если я не разглядел происходящего на моих глазах – я недостоин править. Всё это время я смотрел, как прислуга менялась, но был ослеплён желанием как можно быстрей закончить работу и вернуться. Когда я увидел тебя изменённой впервые, я тоже ослеп и не заметил, как остальные потянулись за тобой. Не понял, что королевство уже совсем не то, которое оставил мне отец. А то, что я не приму его у него, осознал только сейчас. Это ведь только твоё Королевство, верно, Берилл? Снизу металлически хрустнуло, и Эндимион почувствовал, что вслед за сломавшейся скамьёй падает на землю, попутно придавив обломками побег розы. Тонкий стебель беззвучно переломился и упал рядом с таким же упавшим принцем. Тот поднялся на ноги, отряхнул плащ, поворошил сапогом обломки, и соседняя скамья просела тоже. Перекрытия беседки скрежетали, готовые обрушиться вниз, и юноша, подхватив с земли осиротевшую розу, вышел наружу. Беседка была похожа на остов среди роз, и те, более не сдерживаемые проржавевшей металлической сеткой, грозили в кратчайшие сроки затопить бывшую опору. Оглянувшись, Эндимион разглядел купола ближайших беседок – те выглядели такими же ненадёжными, как и у его временного пристанища. Шпили же дворца казались острыми вершинами первозданных скал. Принц покачал головой, складывая в уме ещё несколько кусочков головоломки. А он-то думал, откуда во дворце лишние повороты, поблекшие гобелены и заметно возросшая толщина камня у основания. Из-за Берилл менялись не только люди. Размах бы впечатлял, если бы не ужасал, и было немного жаль времени, убитого на внутреннее убранство. Хотя, если подумать, он готовил дворец для своей собственной ссылки. Болезненный укол выдернул его из тягостных размышлений. Оказывается, он забыл, что сжимает в руках розу, алую, как кровь на его пальцах. - Тебя оторвали от корней, но ты продолжаешь бороться, смелый цветок. Поделись со мной своей силой, тонкая роза. Позволь пройти этот путь до конца. Под его взглядом примятые лепестки расправились, а шипы выстроились в угрожающий ряд, впредь отказываясь колоть держащую их руку. Шипы врагам, другу силу. Эндимион улыбнулся, принимая поддержку. Да, его лицо не изменено, и его силы на порядок меньше, чем у любого изменённого, но он – как эта роза, хрупкий, но очень колючий. И пусть он рискует в этой битве своими лепестками, а укол, даже самый глубокий никогда не сможет стать смертельным, но он будет продолжать жить и бороться. До последнего алого лепестка своего сердца. Эндимион шел к Королеве-регенту. Идти ему предстояло долго — телепорты во дворец запустить не удалось, и это никого не удивило. Вьючных животных найти оказалось просто, а собрать команду для сопровождения — нет. Точнее, команды не было совсем. Еще несколько часов назад с радостью бегущие по первому его слову работники и придворные словно глохли, когда он обращался к ним с любым приказом, направленным на обеспечение экспедиции. Они оставались вежливыми, но инертными. В конце концов, принц совсем не изящно плюнул себе под ноги и взялся за дело сам. Для начала пошёл на то, что ему претило всей душой – сделал вид, что сдался и хочет осознать объемы кухни в плане кулинарии, пригодной для принцев и, возможно, королев. Прислуга радостно натащила ему всякой снеди, и юноша навязал из простыней даже больше кульков с едой, чем рассчитывал съесть по пути. Он предполагал где-то неделю дороги, если останавливаться только на ночлег и чаще менять лошадей. Он не очень хорошо понимал, зачем торопится. Отнимать у Берилл своё королевство? Даже в кураже молодой человек не считал, что у него есть шансы. Максимум – стать марионеткой в руках заговорщиков. Если они есть, эти заговорщики. Потому что давать каждому жителю Королевства сверхъестественные силы и не предусмотреть механизм контроля – было бы вопиющей глупостью и верхом непредусмотрительности, его же пример наглядно говорил об обратном. После недолгого анализа собственных чувств и намерений, принц понял, что хочет поговорить с мачехой. Взглянуть в её нечеловеческие глаза, и понять, зачем ей всё то, что она делает с Королевством. Ведь, возможно, он не прав, и Берилл ни при чем, на неё навели порчу и манипулируют её сознанием, сдвигая Королевство во тьму. Как у человека, который открыл собственные глаза на происходящее совсем недавно и, возможно, слишком поздно, на руках у Эндимиона информации было меньше, чем требовалось для полноценного анализа. Ах, если бы он был внимательнее! А вместо того он мечтал о балах на Луне и танцах с юной Серенити. Слава богу, принцесса далеко от событий в Земном Королевстве, и происходящее здесь её никак не коснётся. Луна всегда была гарантом безопасности Земли. И после того, как он разберётся с мотивами Берилл, обязательно, как и собирался, поговорит с Королевой Серенити. Не может быть, чтобы не было выхода. Но сначала нужно добраться до точки «Д». Дворца его мачехи. Пряча увязанные припасы под плащом, принц несколько раз «прогулялся» перед сном к лошадям. Затем уложился в постель под бдительным взглядом постельничего и встал не меньше, чем через шестьсот ударов сердца после того, как скрип его башмаков затих в дальнем конце коридора. Юноша влез в облачение, застегнул пряжки, подтянул сапоги и, придерживая меч, чтобы ни за что не зацепиться ножнами, выскользнул в окно. Этот вариант точно не охранялся, так как на подобное решился бы только самоубийца, презревший лёгкую смерть – караулящие за окном прекрасные цветы были бы рады оставить царапину-другую на всём, до чего дотянутся, а густота растительности и пять замковых этажей располагали к тому, чтобы к подножию упало что-то плохо узнаваемое. Но под юношеской рукой шипы то ли исчезали, то ли забывали, как колоться, а плети сами тянулись под ноги, облегчая спуск. Спрыгнув с последнего метра, Эндимион погладил цветы, и те за его спиной снова ощетинились колючей защитой. Выведя лошадей в сгустившуюся тьму, юноша вздохнул с облегчением. Замок скрылся в ночи, впереди лежала неделя дороги. Его, конечно, хватятся, но он здесь не впервые и знает тропки, где неприхотливый путник с небольшим караваном из запасных лошадей сможет передвигаться не только быстро, но и скрытно. Заботливо спрятав на груди так пришедшуюся сердцу розу, принц распрямился в седле и вдохнул воздух свободы. Тот не пах ничем. Эндимион усмехнулся и пришпорил лошадь. Его ждала Земля и её королева. Его ждала Луна и её принцесса. Он надеялся, что ждала. -- Следующая глава: Ветреный зов