А стеклянная ваза пролетает над их головами и ошибочно разбивается о стену…
Широко распахнутые глаза, удар под дых. Стоны боли и так не вовремя накативший оргазм. Боль, физическая, душевная. Крики, вопли, и недопонимание. Ямашита соскочил с кровати, схватил с пола джинсы и поспешил натянуть их на свой предательский зад. Каменаши, всё еще лежавший в кровати, пытался прийти в себя после сильного удара. Простынь прижата к носу, впитывая кровь, живот и постель перепачканы спермой. А Джин, пребывающий в шоке Джин, сползал по стенке, пытаясь понять, что здесь только что произошло. «Почему, почему Каме сделал это? Почему они с Пи в одной кровати? КАКОГО ХЕРА ОНИ ТРАХАЮТСЯ? КАКОГО ЧЕРТА ОНИ?.. КАКОГО ЧЕРТА НА НАШЕЙ ПОСТЕЛИ?.. А наша ли она теперь… постель, оскверненная подлой изменой? Разве наша она теперь?» Слезы обиды и разочарования стекали по его щекам, обжигая. Друг… лучший друг... а друг ли он теперь? Совратить его Казую... его Казу… его солнышко… Рыдания душили, грудь разрывало, а в голове красным светом горел вопрос: «почему?». Тяжелые шаги Томохисы по полу и презрительный взгляд снизу вверх. Глухая ненависть - неудовлетворение. Джин слышал, как Пи натягивает свою кожаную пижонскую куртку в коридоре. Он вскочил с пола с быстротой молнии. - Томо! – закричал Каме из спальни. - А? – обернулся парень и взвыл от боли, ощутив на себе удар Аканишиного кулака по лицу. «Томо!..» - он позвал этого придурка, а вовсе не меня! - Ты что творишь? – испуганный вопрос. - То, что ты заслуживаешь! – последовал ответ. Джин выпихнул упиравшегося было Ямашиту, с удовольствием наблюдая, как тот катится по лестнице. Резкий хлопок двери, несколько шагов и Джин снова в спальне. Противостояние взглядов, ненависть, закипающая внутри, сожаление расползается по сердцу, боль в животе и боль в груди не дают покоя. - Почему? Молчание в ответ и тихие всхлипы. - Почему? Стиснутые кулаки. Спрятаться, укрыться, лишь бы не слышать этих слов, не видеть обвиняющего взгляда. - МАТЬ ТВОЮ, КАКОГО ХЕРА ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ! – слезы все струятся и струятся по щекам, ссадины на кулаках пощипывает. – ЧТО ТЕБЯ НЕ УСТРАИВАЛО? ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУ, КАЗУЯ? Молчание, испуганный взгляд. - ОТВЕТЬ МНЕ, БЛЯДЬ ТЫ ТАКАЯ!!!! Джин в несколько шагов пересек расстояние между ним и Каменаши. Он резко схватил парня за руку и с силой дернул вверх. Каменаши взвыл от боли и сел на постели. - Что тебя не устраивало, а? – пощечина. – Разве было со мной плохо? – пощечина. – Не ты ли так сладко стонал, когда мы ласкали друг друга? - пощечина. Каменаши молчал. Щеки раскраснелись от стыда и ударов. Он не смел поднять голову, не смел посмотреть на Джина. - Тварь, - прошипел Джин и поднялся на ноги. Он сбросил с себя куртку, промокшую от дождя, завел густые волосы назад. Рукой сдавливая лоб, другую стиснул в кулаке. Парень лихорадочно пытался вспомнить, понять, где он ошибся, что он сделал не так? В чем он облажался…. Когда они начали встречаться? Пожалуй, уже несколько месяцев подряд Ямашита постоянно тусовался с ними, иногда подвозил Каме домой, приглашал их вдвоем куда-нибудь… Джин уезжал на пару недель, у него была командировка: в филиале их компании в Осаке, неожиданно попал в больницу высококвалифицированный специалист. Джин подавал надежды, как хороший специалист, так что его и выбрали в качестве временной замены. И вот, он приезжает и видит этих двоих в постели. Его лучшего друга, который вбивается в любовь всей его жизни. Ласкает его, целует его, заставляет так громко и страстно стонать, стонать так, как он, Аканиши Джин, не мог заставить… Каме сидел на краю кровати, кутаясь в одеяло. Кровь на его лице смешивалась со слезами, мелкая дрожь била его. Дрожь от страха, от страха последствий, от осознания всей ситуации. Джин расхаживал взад-вперед по комнате, а потом резко остановился. Каме поднял на него раскрасневшиеся глаза. Одна за другой вещь взлетала в воздух, всё больше и больше обнажая парня. Казуя испуганно следил за тем, как расползается молния на джинсах, как рвется от резких нетерпеливых движений футболка, наблюдал за тем, как отчаяние на лице Аканиши сменяется каменным равнодушием. Парень вышел из спальни и вскоре вернулся с кухни с чайником в руках. - Джин… - испуганно пролепетал Казуя. – Остановись, Джин! – взвизгнул Каменаши, но Аканиши не стал его слушать, пересекая комнату огромными шагами. Аканиши плеснул воду на парня. Тот инстинктивно съежился, а потом непонимающе посмотрел на Джина. Вода была вовсе не обжигающим кипятком, а вполне комфортной теплой водой. Каменаши убрал руку от лица и удивленно таращился на парня. Джин вытащил из комода пунцового цвета полотенце и стал с остервенением тереть тело Казуи, будто хотел стереть следы Ямашиты, смыть следы от его гадких поцелуев и слишком смелых прикосновений. Он тер и тер кожу, смывая пот, смывая кровь, пока не выбился из сил, пока кожа на теле Каменаши не стала ярко-красной. - Джин, перестань... Мне больно… - А мне? А мне, по-твоему, не больно? Каме промолчал, решив перетерпеть всё это. Джин встал с намокшей от воды постели и подошел к креслу, на котором он оставил джинсы и стал вытягивать ремень. Каме догадывался, ЧТО Джин собирается сделать, но промолчал. Он это заслужил, заслужил своим гадким поведением. Аканиши грубо перевернул Казую на живот и завел руки за спину, а затем туго стянул ремнем. Каменаши тихо охнул и замер. Джин навалился сверху. Грубые поцелуи, багровые засосы, укусы за плечи, бока и ягодицы, так, чтобы осталось как можно больше синяков, чтобы было больнее. Нетерпеливые прикосновения, сжатие мышц сильными пальцами. Удары по заднице и грубое введение сразу четырех пальцев. Каменаши взвыл от боли, слезы выступили у него на глазах, а задний проход инстинктивно сжался, не желая принимать незваных гостей. - Джин, остановись! Бесполезно. Боль завладела его разумом, гнев охватил всё его существо. Насухую, грубо он продолжал свои движения. Каме кричал от боли, жевал простыни, чтобы заглушить крики, упирался коленями в мокрую простыню, от чего кожа на ногах начала болеть и ныть, раздражение выступало. - Джин, прошу тебя… - Заткнись, - голову грубо впечатали в подушки и вынули пальцы из заднего прохода. Каменаши расслабился, думая, что эта жуткая пытка закончилась, но как же он ошибался! Джин в ту же минуту вошел в Казую до основания. Каме запрокинул голову и ахнул. Боль пронзила его задницу и поясницу, ноги разъехались в стороны. Ни о каком наслаждении не могло быть и речи. Каме чувствовал только боль, нестерпимую боль в теле, в сердце, в душе’. Джин вбивался в Каменаши, с остервенением вцепившись во все еще любимые бедра. - Не стоит, Пи… он же скоро приедет... - Расслабься, - ответил он и лишь крепче прижался к парню, поглаживая его ягодицы и закидывая его ногу себе на бедро. - Томо, - пленительные карие глаза сводят с ума. – Не стоит, наверное… - Мы уже голые лежим на постели, думаешь, сейчас стоит думать об этом? - Но всё же… - Меня больше интересует другой вопрос, - прошептал Ямашита, прижимаясь губами к соблазнительной шее Каменаши. – Когда ты уже порвешь с ним? - Я не могу… - прошептал Каме, прикрывая глаза и наслаждаясь прикосновениями… - А я могу? – разозлился парень. – Я хочу тебя... - Я тоже тебя хочу… - Я хочу, чтобы ты был только моим, не хочу делить тебя с этим ублюдком… - Он твой друг, Томо… – напомнил Каме. - Он вой соперник, – возразил Ямашита и накрыл губы Казуи сладким поцелуем, не собираясь выслушивать возражения. Умелые руки покручивают соски, сладкие губы сминают любимые губы в ненасытном поцелуе. Губы сминают губы, терзают, кусают и снова мягко целуют, аккуратно раздвигают, скользят по тонкой коже кончиком языка. - Томо, нам стоит одеться, он придет в течение часа… - Мне наплевать, - парировал тот. – Я хочу, чтобы он понял, кому ты принадлежишь на самом деле. - Томо… Стоны, чувственно раскрытый рот и раскрасневшаяся кожа. Руки скользят по телу, руки ласкают. губы шепчут на ушко слова, желанные слова, невыполнимые просьбы и горячее дыхание. Капельки пота на гладкой коже. Страсть, чувственность, похоть. Нежелание останавливаться, опасность, любовь, притяжение. Что это? Удовольствие? Сладкий, запретный плод? Любовь двоих, любовь на двоих, любовь, разделенная между двумя. Слишком сложный пазл, слишком много недосказанности. - Каме… - Томо… Жар, холод, пересохло горло, испарина на коже, горячая плоть и ледяные пальцы. Неимоверная близость, единение, слияние и стоны, сладкие стоны, от которых темнеет в глазах, от которых по телу разбегается мелкая дрожь. - Не стоит, Томо... - Прекрати, Казуя… Мы не дети уже… - Но… - Ты любишь его? - Не знаю… - Лжец… Ты всё еще любишь его… Каме отворачивает голову, чтобы Ямашита не смог прочесть в его глазах правду, не смог увидеть сожаление, разглядеть угрызения совести. - И не отрицай… Сильные руки сжимают ягодицы, поднимают попу повыше, на уровень пояса. - Я люблю вас обоих... - Посмотрим, как сладко ты будешь выкрикивать мое имя. Этот день, казалось, длился целую вечность, целую вечность в аду. Руки, стянутые ремнем, затекли и онемели. Колени саднило от долгого контакта с мокрой постелью, а анус кровоточил, пачкая и без того уже грязну простынь. Джин заревел, чувствую приближающуюся разрядку и резко вытащил член из парня, заставив того зажмуриться и закусить губу от боли… - Разворачивайся! – поступило приказание. - Что? Джин схватил парня за плечо и резко перевернул на бок, пристраиваясь рядом. - Что ты делаешь? – испуганно пролепетал Казуя. Аканиши силой заставил рот Каменаши открыться, а затем, едва челюсть поползла вниз, втиснул свой возбужденный член ему в рот. Насилие, невыносимое насилие длилось несколько часов, пока выдохшийся Аканиши не рухнул на постель, тяжело дыша. Оскверненная изменой постель, грязная от крови и спермы постель, кровать, на которой противно даже лежать. Каменаши смотрел на Джина, пытаясь уловить его мысли, но он закрыл глаза и нахмурил брови. - Прости меня, Джин… - Заткнись… - Мне кажется, я полюбил Ямашиту… - Чем я тебя не устраивал? – нескрываемая обида и раздражение. - Пи другой… Он дикий, он страстный... - А я разве не такой? - Нууу, ты тоже хорош в постели, но… - Что «но»? – Джин сел на кровати и положил мягкую подушку себе на колени, прикрывая пах. - Мне стало скучно, Аканиши... Мы с тобой так долго встречаемся… - Ах, вот как!.. - Прости, но Ямашита делает Это лучше. У него поцелуи такие умопомрачительные, он находит простату за 10 секунд и заставляет меня испытать оргазм уже через 20 минут после того, как мы начнем… - Замолчи! - Просто мне приелся наш секс… он стал слишком скучным... - А мне ты не мог об этом сказать? – всё больше и больше раздражался Джин. - А ты сам не видел, что ли? И развяжи меня, наконец! - Нет! - Что все это значит? – нахмурил брови Каме. – Развяжи меня. - Я развяжу, если объяснишь мне, почему вы с Томо трахались сегодня! КАКОГО ХУЯ ВЫ ВООБЩЕ ТУТ ЕБАЛИСЬ? НА НАШЕЙ С ТОБОЙ ПОСТЕЛИ! - Прости Джин, но Ямашита может дать мне то, что не дашь мне ты. С ним намного интереснее трахаться.. вот и все… Я думаю… тебе есть, чему научиться у него. - Замолчи! Замолчи! ЗАТКНИСЬ УЖЕ, НАКОНЕЦ! – закипел Джин. Мягкая подушка, белая наволочка из дорогого шелка, крепко прижата к лицу. Руки придавливают через подушку голову к кровати, перекрывают кислород. Парень извивается, пытается сбросить с себя насильника, руки отчаянно шевелятся, чтобы растянуть путы и сбросить их, но бесполезно. Грудь судорожно сжимается. Каме пытается вскрикнуть, но крики заглушает мягкая подушка. Подушка, которую они купили вместе для их новой кровати, подушка, которую он подкладывал под поясницу парня во время первого секса, подушка, на которой они просыпались утром после бурного полночного секса, подушка, на которой Каме так любил посапывать, просматривая послеобеденные сновидения. Казуя извивался, пытался звать Джина, но бесполезно. Аканиши, прибывавший в состоянии аффекта, ничего не слышал, лишь сильнее прижимал подушку к лицу. Каменаши резко дернулся и сумел сбросить с себя Джина. Парень упал на пол, ударившись о платяной шкаф головой. Боль в затылке немного отрезвила его. Каменаши сел на кровати. Руки его были по-прежнему стиснуты ремнем за спиной. Он с ненавистью и страхом глядел на парня. Джин обхватил руками колени и опустил голову. Что между ними происходит? Зачем он всё это сделал? Ведь мог просто вышвырнуть из дома?.. Что же это? Сердце ныло от боли и тоски. Измена. Душа кровоточит, душа разрывается. Невозможно терпеть эту боль. Джин сдавил локти руками. Затихшие было слезы хлынули новым потоком. Дорогой, любимый, самый важный человечек в его жизни предал. Ласковый, нежный Казуя. Парень, с которым они делили горести и радости. Он помогал ему, всегда старался угодить и неизменно прислушивался к его желаниям. Словно нож в спину. Как такое можно пережить? Почему всё произошло именно так? А как долго они вместе? Как долго они пачкают их постель, ИХ С КАЗУЕЙ ПОСТЕЛЬ? Сердце сжимается, голову, будто обручем стянуло, от невыплаканных слез. Комок застрял в горле, а крики, истошные крики, хотят вырваться наружу. Джин медленно поднялся с пола и подошел к Каменаши. Парень тут же пополз к спинке кровати, подальше от своего обидчика. Аканиши обошел кровать и, схватив парня за плечо, резко развернул. Он с силой дернул пряжку, и ремень больше не сковывал движения. - Ты свободен... можешь идти.. - Чего? - Иди отсюда! - … - ПОШЕЛ НАХУЙ ИЗ МОЕЙ КВАРТИРЫ!!! Каменаши, ничего не говоря, разминал затекшие запястья. Он слез с кровати и направился в ванную. Кровать была такой жуткой, что с великим трудом можно было узнать в ней прежнюю белоснежную, воздушную, будто облако, постель. Кровь, сперма, вода, слезы, боль – вот в чем была она испачкана. Джин отыскал в ворохе одежды джинсы и натянул на себя. Достав из куртки чуть подмокшую пачку сигарет, он закурил. Вода в ванной лилась бурным потоком, долгим, шумным ливнем. Сигарета за сигаретой и грубо брошенная фраза «уходи!». Боль душит. Джин заревел, заревел от отчаяния и пихнул кровать ногой. Почему всё так вышло? Ведь всё же было в порядке. В порядке... да только у кого? У них с Казуей?.. или у Ямашиты с Каме?.. Каменаши вышел из ванной спустя час, если не полтора. Распухший нос он аккуратно затушевал тональным кремом, волосы были высушены и красиво уложены. Вокруг бедер он обмотал полотенце. Казуя, не глядя на парня, подошел к шкафу и вытащил темные джинсы и мягкий свитер. Надев облегающие трусы и чистые носки, он надел свитер и джинсы. Одежда скрыла синяки от укусов, засосов и побоев. Джин с презрением и отвращением следил за Казуей. - ВАЛИ ОТСЮДА! – в сердцах закричал Аканиши. Каменаши холодно посмотрел на Джина и опустился на корточки рядом с ним. - Послушай, Джин, - тон его был деловой. – Я могу уйти, хоть прямо сейчас могу уйти. Однако, если ты не забыл, я весь в синяках, весь в засосах и ссадинах. Кроме того, ты разбил мне нос. Мне сейчас ничего не стоит съездить в больницу и получить подтверждающую мои слова справку, - Джин замер, шокировано распахнув глаза. – Сейчас я уйду, - проговорил он медленно, будто объясняя что-то слабоумному. – Но к вечеру я вернусь. Если ты всё еще захочешь избавиться от меня, тогда нам придется встретиться в суде. Сигарета выпала из трясущихся пальцев Аканиши. - Подумай над моими словами. Джин побледнел и нервно сглотнул. - Пока, мой сладкий, - Каме наклонился и поцеловал Джина в макушку. – И прибери здесь… Соблазнительная походка, медленно удаляющиеся шаги. Новая сигарета. Новая проблема. Боль в душе, боль в груди, боль в руках, уставших колошматить изменников. Боль от пепла, что упал с пальцев на кисть руки. Боль... От нее не избавиться, с ней можно лишь смириться и тогда, тогда станет легче, станет проще жить и дышать. Кровь, пот, слезы – еще одна неприятная ситуация, еще один запуганный парень.«Уходи к черту, оставь меня и просто уходи. Ты – лезвие в моем сердце, лезвие, приносящее жуткие страдания».