Похож на тебя

Минута, час... День, два, а вот уже и неделя. Месяц, не за горами и год. Хотя какой-то там уж год! Мне бы просто дожить до завтра, увидеть вновь рассвет в чужом городе, что никогда не спит. Смотреть на лучи восходящего солнце и не думать о том, как это страшно - потерять себя. А все началось с той минуты, когда за ним закрылась дверь. Может, поначалу я и испытывал чувство облегчения, но длилась эйфория недолго. Каждая ночь в полном одиночестве будто крадет у меня частичку этого мира: то синий цвет перестает быть таким синим, то сахар перестает быть таким сладким, а то вдруг перестаешь чувствовать босыми ногами холодный пол. И все, что происходит со мной, сложно назвать обыкновенной депрессией. Скорее, мне кажется, что я буквально стираюсь из этого мира прекрасного будущего, а возможно, просто будущее стирается из меня. С тех самых пор, как в квартире больше не слышно чужих, но таких знакомых шагов, я не перестаю думать о нем. Но я ни разу не связался с ним, впрочем, как и он со мной. Зачастую мне чудится, что он стоит там, за входной дверью, и в сомнениях переминается с ноги на ногу, все никак не решаясь открыть дверь. И сделать шаг навстречу ко мне. Раз в две недели заходит Итачи, делает вид, что пьет чай, исподлобья смотря на меня и почти ничего не говоря, а потом так же уходит, будто и не было его тут. Странно, почему именно он? В этом мире я для него никто. Теперь никто. Как-то раз он как бы между прочим поведал мне, что брак с Саске аннулирован ввиду моей смерти. Что ж... Не то чтобы данная новость меня расстроила, но в душе словно проросли семена пустоты и безысходности. Это не депрессия. Нет. Я просто умираю. Изнутри. Я не могу вытащить себя из этой пропасти, не могу начать жить заново, потому что элементарно не в состоянии отказаться от своего прошлого и такого фальшивого настоящего. Не вижу я прекрасного будущего. Для меня его просто нет. А два месяца назад или около того стало еще хуже. Вновь пришел Итачи и за традиционной чашкой чая невзначай заметил: "Что-то твои глаза мне не нравятся, Наруто. Куда пропал весь цвет? Отчего я вижу только серость? Давай все же съездим к Орочимару или другому врачу? Выбирай, я возьму выходной в любой день". Когда же он ушел, я подошел к старому зеркалу. То, что я увидел, почему-то не привело меня в ужас: почти серые глаза, волосы невнятного цвета, бледная кожа, словно никогда не видевшая солнечных лучей, да черты лица, будто размытые какие-то - не за что зацепиться взглядом. Месяц назад я, лежа на кровати, в который раз прокручивал в голове свои жизни и только тогда осознал, что недостающих кусков воспоминаний не становится меньше, а только больше. И я все же набрал номер Змея, оставленный мне на всякий случай Итачи.

***

Он помнит меня, и удивительно, но считает своим наиболее удачным экспериментом. И вновь приятная Сакура-шар. И та самая знакомая мне комната. Каждый день доктор лично приходит меня проверить. Но на вопрос, что же происходит со мной, он ничего не отвечает, пока однажды просто не приглашает меня следовать за собой. Мы входим в одну из лабораторий, где стоит множество стеклянных капсул с лежащими там людьми. Змей подходит к одной из них и жестом предлагает встать рядом. Когда я приближаюсь на достаточное расстояние, то он произносит: - Посмотри на лицо внимательнее. Смотрю. И понимаю, что ничего не вижу. Вернее сказать, лицо как лицо: глаза, нос, рот - все на месте. Но вот оно одно из тысячи, его не запомнить, как ни старайся. Нет индивидуальности, нет души. Кукла. Точнее, ее заготовка. Мы выходим из лаборатории. Уже стоя в моей комнате, Орочимару достает из кармана халата крошечную коробочку, нажимает какую-то кнопку, вспыхивает желтый огонек, и Змей велит мне посмотреть на светящуюся точку. Тем временем цвет становится зеленым, передо мной возникает объемное изображения... м-м-м... меня? Поднимаю правую руку, и изображение повторяет мое движение. - Смотри внимательно. Приближаюсь к Орочимару, изображение увеличивается. Лицо. Не мое. Но и не чужое. Как бы сказать-то? Никакое. Почти как у того человека в капсуле. Почти. Поднимаю недоуменный взгляд на доктора, и объяснения не заставляют себя ждать. - Ты помнишь, я как-то упоминал, как мы клонируем людей? - дождавшись моего кивка, он продолжает: - Сейчас в тебе происходит обратный процесс. - А разве такое возможно? - и почему мой голос не дрожит от волнения, страха или любых других эмоций? Почему мне все равно? А Змей садится на мою кровать и задумчиво смотрит на меня. - Видишь ли, Наруто, теоретически нет. Невозможно. Но в таком сложном и малоизученном деле, как это, я имею в виду клонирование в целом, всегда остается место для неприятных "невозможно, но факт". Давно, еще на стадии экспериментов с животными, было замечено, что если клона выпускали жить в среду, где он и раньше обитал, в том числе и с теми же особями, то процент выживание объекта был намного выше, чем если его оставляли жить в одиночной клетке. В 0,1% случаев объект вновь становился "заготовкой". Когда чуть медленнее, когда чуть быстрее, но всегда в одиночной клетке. - Значит, я по сути умираю только потому, что просидел некоторое время в одиночестве? - скептически замечаю, а доктор улыбается в ответ, но не глазами. - Наруто, люди сложнее обезьян. И от того, что ты побыл бы один недельку-другую ничего бы не было. Тут, видимо, сыграли роль сразу несколько факторов. Твои ложные воспоминания. Тяжелые отношения с супругом. Отсутствие других родственников. Развод, в конце концов. Подобного и не всякий психически здоровый человек выдержит. - Вы намекаете, что клоны изначально психически больны? - Как сказать, Наруто, как сказать... - Змей резко встает с кровати, подходит ко мне, берет пальцами меня за подбородок и притягивает ближе к своему лицу, внимательно вглядываясь в глаза. - Я не вижу смысла в твоей жизни, как не видишь его и ты. Клоны нужны, чтобы оставшиеся жить не печалились. Жестоко, но это так. Нет смысла. Нет личности. Нет жизни, - я не сопротивляюсь ему, не отстраняюсь. Вернуться к истоку, быть вновь заготовкой для чьей-то дальнейшей жизни. Встать в очередь безликих... Печально, что мы так и не попрощались с Саске. С Итачи. Умереть не страшно. Страшно быть похожим на кого-то, кто когда-то жил. Страшно потерять себя, так и не найдя. И пусть эта жизнь будет последняя. Пусть...