Часть 14 Ответственность перед кем?
7 февраля 2020 г. в 06:38
Следом за капитаном Хардом из лифта вышли ещё трое ченчлингов. Причем один из них не шел сам его волокли по каменному полу, держа зубами за передние конечности. Медленно процессия приблизилась к стражнице. Дай Хард подошел первым и внимательным взглядом осмотрел Муни. В это время перед кобылкой протащили пленника, словно мешок, она узнала его это был тот самый ченчлинг из банка только теперь на его морде были яркие следы побоев, уши опущены, а крылья измяты. Муни стояла смирно, боясь шелохнуться и тут капитан заметил печать на её шее, но по этому поводу решил пока промолчать.
- Приглядывай за новым пленником! - приказным тоном начал Хард, пока ченчлинга погружали в зеленый кокон, но уловив немой вопрос на морде стражницы, - Верхние камеры предварительного заключения переполнены, поэтому готовься скоро контингент узников существенно пополнится! Так что подготовь новые коконы.
- Слушаюсь! - отчеканила стражница, но затем набравшись смелости спросила, - Разрешите вопрос!
Массивный ченчлинг обернулся на Муни и кивком дал разрешение на вопрос.
- Кто этот узник?
- Взбунтовавшийся рабочий.
- А что он сделал?
- Если бы он что-нибудь сделал, мы бы его вообще убили! - с издевкой в голосе и с улыбкой на морде ответил Хард, двое ченчлингов, что пришли с ним поддержали смехом.
Стены каземата эхом отозвались на громкий голос начальника стражи. Казарменный юмор многих урожденных войнов-ченчлингов, был груб, туп и однообразен, но зато прекрасно отражал эмоции, что копились у служивых. Капитан Дай Хард не был исключением из правил, наоборот, со стороны он был типичнейшим солдафоном грубым и исполнительным до крайности. Но тем не менее этот массивный служака, нравился Муни, нравился так, что она была готова пойти на всё.
Поместив рабочего в склизкий, зеленый сгусток и запечатав его там слюной, стражники-ченчлинги закрыли кокон скрипучей решеткой и уже собрались уходить, как вдруг обратили внимание на капитана Харда, который продолжал стоять рядом с Муни.
- Капитан, вы идёте? - спросил один из стражей.
- Возвращайтесь без меня, - махнув дырявым копытом ответил Хард, - Я должен проверить сколько ещё мест осталось в каземате.
Стражники не стали задерживаться и, получив ответ, направились к лифту. В темнице повисла тишина, которую нарушала лишь лязганье дверцы, а затем и механизма лифта. Как только стихло Хард ещё минуту стоял в тишине взглядом нервируя Муни. Со стороны могло показаться, что оба не знают как начать разговор и пауза не красиво затягивалась. Сама же кобылка понимала, что отговорка про места в казематах - лишь отговорка, так как в случае не хватки мест, коконы можно будет подвешивать прямо к потолку пещеры.
- Чтож... теперь позволь говорить прямо, - внезапно проговорил капитан стражи, но уже более мягким тоном, - Твой сговор, твоё путешествие и твоя любовь - это совершенно безответственно.
- Я знаю! - ответила Муни, опустив взгляд.
- Скажи, как много ченчлингов в курсе о твоей авантюре?
- Только ты... и... - кобылка-ченчлинг замялась.
- И, кто?
- Моя подруга Тита.
Хард фыркнул, делая шаг назад. Затем, почесав подбородок, ченчлинг ещё раз посмотрел на Муни и сел на круп.
- Ты хоть осознаёшь всю тяжесть содеянного?
- Понимаю.
- Единственное правильное решение для тебя будет прямо пойти к её высочеству королеве Кризалис и во всём ей повиниться!
- Нет, - с ужасом отказалась Муни, - я не могу. Она меня убьёт!
- Если ты сама попросишь то королева Кризалис тебя помилует. - попытался успокоить собеседницу начальник стражи.
- Как этого беднягу? - указав на нового пленника, спросила Муни.
- В конце концов, это твой долг, служить королеве и Рою. - вновь придавая своему голосу невозмутимости, продолжил Хард.
Муни не нашла что ответить, она опустила взгляд в пол.
- Я всего лишь хотела любить и быть любимой.
- Ты же знаешь, ченчлинги не могут любить! – сказал, как отрезал капитан Хард, - Все эти глупые сопли - всего лишь выдумки пони.
- Нет, - Муни сделала решительный шаг вперед и оказавшись напротив возлюбленного бросила копьё на пол, - не может быть! Для чего тогда нам дано сердце?
- Чтобы собирать чужую любовь и прочие чувства во благо Роя.
- Разве всеобщее благо не строится на благополучии каждого ченчлинга Роя.
Капитан Хард встрепенулся с места и вытянув копыто несильно ткнул Муни в грудь. От такого прикосновения сердце стражницы забилось в два раза чаще.
- Говорить говори, да не заговаривайся! – тоном, не терпящим пререканий, сказал начальник стражи, - а то договоришься до кокона за решеткой.
Внезапно лифт вновь пришел в движение и с противным скрежетом и гулом стал опускаться вниз. Капитан Хард, убрав копыто, отошел от стражницы, а Муни, не зная что ей делать, снова встала по стойке смирно. Когда заржавленная коробка лифта опустилась и распахнулись дверцы, из неё наружу шагнула королева Кризалис. Эффектная, высокая и гордая правительница ченчлингов грациозной походкой прошла вперёд. Королева была холодна и спокойна, в её движениях не было спешки или нервозности. Муни сглотнула ком в горле, как снова к ней задом отступил капитан Хард, который шепнул в её сторону: «Копьё подними!» Стражница сообразила мгновенно и, подхватив с пола копьё, вновь встала в стойку.
- Ваше величество, - выпрямившись поприветствовал королеву Дай Хард.
- Осмелюсь доложить, ваше величество, в заключение приняли одного узника, больше происшествий не случилось.
- Прекрасно, прекрасно, - довольным голосом медленно проговорила королева и так же перевела взгляд на начальника стражи, тряхнув гривой, - ты здесь Хард и я хочу от тебя услышать о бунте рабочих.
Начальник стражи сразу сделался серьёзным и со всей прямотой объявил: «В обед группой ченчлингов, в разных частях улья, были разбросаны прокламации, революционного содержания. Но благодаря слаженной работе стражи большая часть листовок была уничтожена. Мы сразу вычленили и задержали зачинщиков-заговорщиков. К сожалению, их оказалось намного больше чем мы предполагали».
Королева Кризалис слушала в пол уха, словно новости о растущем недовольстве среди рабочих ченчлингов её совершенно не касались. Когда начальник стражи закончил королева поинтересовалась: «Чего же они хотят?»
- Если исходить из материалов допроса, то рабочие недовольны двенадцатичасовым рабочим днём, разбавленной симпатией, неподъемными кредитами на логова и супружеские сертификаты, отсутствием чистой любви в их рационе.
- Глупцы, они ничего не понимают! - отмахнувшись дырявым копытом проговорила королева, проходя к своему красному дивану, - Довольно мне рассказывать об этих бездельниках! Вы приняли меры?
- Так точно!
- Вот и славно. Это я и хотела услышать, - расположившись на диване сказала королева Кризалис, - а теперь пора узнать кое что интересное.
С искривленного рога королевы ченчлингов сорвался луч магии зеленого цвета и ударил в бассейн, перед коконом, заставив воду бурлить, пениться и крутиться водоворотом. Постепенно вода успокоилась и в глади, словно через стекло, стала отчетливо видна картинка.
...
Торжественное построение, скорее то немногое что себе мог позволить войсковой полк в полевых условиях. Строй воев в единообразных черных кафтанах со всеми орденами и медалями, что блестели на солнце будто самоцветы, застыл в ожидании. Вместе словно стена множеством глаз следили за знаменем полка, черное полотнище, пересечённое по диагоналям полосами ткани с золотым отливом, с красной звездой в центре. Знаменная группа из шести воев маршем проследовала вдоль первой шеренги к голове строя. В это время сотенные знамена и хоругвии, что держались во главе шеренг слегка наклонились, словно отдавая воинское приветствие главному стягу. Вои держали равнение на знамя полка. И вот наконец знаменосцы остановились и повернулись к строю. С напутственным словом выступил командир полка, которое было по военному лаконично отчего Баян запомнил речь полностью.
- Товарищи вои, сегодня мы торжественно принимаем в наши ряды новых бойцов. Традиционно новобранцы прочтут текст присяги и принесут клятву верности на знамени полка честно и неустанно блюсти службу Родине, трудовому народу Сталлионграда и всей Эквестрии. Эта клятва непросто красиво составленный текст, но ещё и определяющая ступень в жизни после которой всё как прежде больше не будет. Присягнув на святом для каждого воя, полковом знамени, вы войдёте в войсковую коммуну, а ваша уникальная метка на веки отпечатается на знамени.
В это мгновение налетевшим ветром расправило черное знамя и тяжелое, расшитое золотой нитью, бархатное полотнище с характерным шумом взвеяло, что было воспринято благосклонно всеми присутствующими. В такт полковому стягу на ветру играли все квадратные хоругвии и сотенные знамёна.
- Товарищи, - обратился громогласно ко всем присутствующим полковой комиссар, - с тех дальних времен, когда Сталлионград выбрал свой путь и отстоял его в бою с реакционерами-интервентами, он и весь народ надеялись исключительно на свои силы, и сейчас с вами в бою будут все силы трудового народа и партии. С надеждой на вас смотрят порабощенные капиталом и мракобесием соседние народы. Так будьте же достойны столь высокого звания воя-защитника Отечества, воя-интернационалиста.
Тут начали произносить имена новобранцев и младший урядник Баян напрягся и приготовился выходить, до этого несколько дней его и остальных «зелёных» готовили. Наконец командир произнес и имя багрового единорога. Твердым строевым шагом младший урядник вышел из строя, развернулся налево и направился к столу, где лежал текст присяги и стояла знаменная группа.
- Товарищ полковник, младший урядник Баян для принятия присяги прибыл. - доложил Баян, как полагалось.
- Присягу принять! - скомандовал полковник.
- Есть! - отчеканил единорог и, подняв красную папку, в которой находился текст, повернулся к строю и начал зачитывать, - Я, гражданин Эквестрии, вступая в ряды Заупряжского войска, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров, комиссаров и начальников. Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Родине и Рабоче-Крестьянскому Войсковому Совету. Я всегда готов по приказу Рабоче-Крестьянского Войскового Совета выступить на защиту моей Родины — Эквестрии и, как вой, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами. Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара войскового закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся. - Баян вновь развернулся к командиру, - Товарищ полковник младший урядник Баян присягу принял.
Багровый единорог вернул папку на стол и обмакнув копыто в чернило поставил свою отметку в документе. Затем, развернувшись в сторону войскового знамени, Баян приклонил колено и прислонился лбом к углу полотнища. Тонкие желто-золотые лучи протянулись от багрового единорога и, вспыхнув огнем в глазах, растаяли. На знамени где-то в центре на мгновение зажегся маленький профиль щита с книгой в основании. Хоть у Баяна не было отличительного знака, но он почувствовал нечто новое и необычное, как в те моменты, когда жеребенок получает свой отличительный знак. Войсковое знамя обладало силой, не одного поколения воев и сейчас к ней стал причастен и Баян. Заколдованный древней магией стяг забирал у присягнувшего часть его внутреннего «я», отчего метка теряла цветовую гамму и выглядела как черно-белая переводная наклейка. Но взамен вой приобретал преимущество в любом бою или труде. Об этом Баяну рассказали старослужащие - прожженные вояки, что не раз ходили со знаменем в бой.
- Поздравляю с принятием присяги. - проговорил командир.
- Служу Отечеству! - громко отчеканил Баян отдавая воинское приветствие.
- Встать в строй! - скомандовал полковник.
- Есть!
Баян промаршировал обратно в строй, а к знамени выходили новые бойцы, они произносили текст присяги, ставили свои отметки прикладывались к знамени и вставали в ряд. В этот момент багровый единорог стал ощущать себя необычайно уверенно, словно всё время до этого мгновения Баян готовился только к нему. Тут перед глазами единорога возникли как тени твердой и уверенной мамы, элегантной и грациозной сестры и немного несуразной, чуть сгорбленной любимой лавандовой единорожки. Но век тени короток и чуть солнце подвинулось в бок силуэты смешались, однако Баян чувствовал присутствие родных и любимых ему пони даже находясь вдалеке от них.
Затем, когда новобранцы приняли присягу полковник Вихрь, хотел окончить торжественную часть напутственной речью тем бойцам чья очередь служить закончена и на кого пришел приказ об отправке их из полка по домам. Командир прочитал длинный список имен и скомандовал: «Выйти из строя!»
Под звон орденов и медалей поджарые жеребцы в черных кафтанах и шапках-папахах вышли и встали перед строем. Всего их было примерно сотня, тех, кто отслужили по пять лет в полку. Молодому единорогу оставалось только догадываться, что успели повидать эти пони, грифоны, бэтпони и даже ченчлинги. Узнать последних было не сложно, ведь они были в своём природном облике, хотя до этого Баяну про оборотней доводилось лишь слышать легенды и конечно ни разу не приходилось видеть столь разнообразный коллектив. Не смотря на серьёзность мероприятия лица демобилизованных светились улыбками от радости.
Пока Баян думал в это время из-за леса с тревожным карканьем поднялись черные вороны и стали разлетаться в стороны, разнося не добрую весть. К командиру полка подлетел пегас весь в пыли и сквозь отдышку, что-то доложил. Как гром прозвучала команда: «Третья сотня к бою!»
Баян напрягся, ведь его как раз распределили в третью сотню. В голове в бешеном танце закрутились мысли. Багровый единорог ждал настоящего дела, но не ожидал, что всё случится так стремительно. Мгновение и перед строем уже стоит командир и заявляет: «Товарищи бойцы, понимаю, что для многих из вас это будет первый боевой выход, но...»
Но сотник не успел закончить, его прервал один из дембелей. Это был ченчлинг в черном кафтане со званием младшего вахмистра и россыпью боевых наград на груди. Улыбаясь по доброму вой сказал: «Командир, мы с товарищами переговорили и на совете решили, давайте снова вместе. В бой пойдут сегодня дембеля».
Командир с пониманием кивнул и дембеля оставив свои седельные сумки в стороне начали надевать поверх черных кафтанов с медалями плотно скроенные из драконьей кожи длинные халаты, со стоячим воротом и короткими рукавами. Здесь подобный доспех называют «тегиляем» и главное его преимущество в том что он в огне не горит.
Всё остальное Баян наблюдал со стороны, как и десятки таких же новобранцев. На первый план вышло квадратное знамя, меньшее по размерам чем полковое но с аналогичным рисунком и цифрой три с обратной стороны. В миг от стяга разошлись золотые лучи и протянулись к каждому бойцу и тут за спинами воспламенились крылья, как у птицы феникса, красные с желтым, из глаз пошло сияние, а во лбу вырос кривой красный рог.
Взмахи широких крыльев феникса подняли сотню в воздух и бойцы полетели выполнять приказ. Баян всё это время смотрел в след удаляющемуся отряду. Что было там за лесом никто из «зелёных» не знал. Может и счастье молодых, что ответственные старослужащие не пустили их в этот бой.
Завершился бой и дембеля вернулись, скинули тегиляи и пики, поправили медали и ордена, и тут молодые заметили старослужащих сегодня меньше чем с утра. Вроде всё как всегда, только это не так. Тот ченчлинг не вернулся из боя. Вновь дунул ветер холодный такой, дембеля улетели в тыл, за лес, домой, а Баян всё стоял. Он возможно впервые со всей ясностью понял, не то что тут реально просто не вернуться из боя, а то, что здесь ответственность за живых придется брать на себя.