Alone

      - Привет, малыш, - Чан тянет руки, приглашая в свои объятия.       - Привет, - как-то устало и совсем грустно.       - Ты чего, мой хороший? - с нотками заботы и какой-то привязанности, хотя, скорее, просто привычки.       - Все хорошо, - ласково отзывается Сонджон. От вопроса хена ему стало так тепло на душе, ведь они столько лет вместе. Группа, концерты... За это время они очень привыкли к друг другу. Сонждон ложится спиной к хену, устраиваясь в его объятиях, и закрывает глаза. Они лежат на бежевом диване в гостиной и просто наслаждаются тишиной и покоем, который так редко бывает в последнее время: гастроли, другие страны, куча ненужных чужих людей рядом...       - Устал? - спрашивает ДонУ.       - Ага.       - Я тоже, - ДонУ с нежностью жмется ближе к Сонджону. Тот лишь улыбается куда-то в глубь комнаты. Хен тихонько оставляет невесомый поцелуй в область шеи. А Сонджони покрывается мурашками. Так спокойно и волнительно одновременно в этих обьятиях.       - Как вчера погуляли с Ховоном?       - Отлично, - ярко улыбаясь за спиной, отвечает ДонУ. "Лучше бы не спрашивал," - думает Сонджони.       Они молча продолжают лежать. Сонджон поворачивается в объятиях ДонУ и утыкается куда-то в область ключиц старшего. Он, повинуясь вечной нежности внутри него по отношению к этому "динозавру", поднимается выше, целуя линию челюсти, такую острую, немного грубоватую и неописуемо красивую. Этот запах родной до такой степени, что он узнает его где угодно, трудно спутать запах человека, которого любишь...       ДонУ мирно сопит, улыбаясь во сне, а Сонджони целует почти невесомо. Он знает, что большего ему не позволят, но лишать себя даже такого мизерного секундного счастья он не намерен. Он целует щеку, плотно прижимаясь губами, и тянется за более откровенным поцелуем, сминая чужие губы. Они настолько запретно красивы, сладки и совершенно недосягаемы, что от их вкуса кружится голова. Это издевательство - иметь такие мягкие и манящие губы. И за что такое наказание - не иметь возможности их распробовать. Все, что ему позволено, это невинное касание. Обидно, больно и как-то совсем обреченно, ведь ничего не изменить.       - Не надо, малыш, - Дону отодвигается от макнэ, и тот перестает что-либо делать. Он просто снова утыкается в область шеи старшего, вдыхая любимый запах. Аромат воздушный, свежий, смешанный с запахом тела Чана, сводит с ума желанием впитать в себя. Пахнуть этим человеком хочется безудержно сильно до ноющей боли в груди. Хочется пахнуть его прикосновениями, быть обласканным, зацелованным, изнеженным... Пахнуть сексом и его любовью, тонуть каждый раз, не пытаясь спастись. Эта любовь живет в сердце макнэ уже четыре года. Четыре долгих года отчаяния и одиночества.       Вот так было всегда: Сонджони, согреваясь в объятиях любимого человека, засыпает безмятежным сном, и в голове очередной раз только одна мысль.       Я все также люблю тебя, а ты меня все так же нет...