Скрипка моей души, От меня ты вечно бежишь…
(Слушать кое-что из того, что исполняет Шерлок — Вивиан: Antonio_Vivaldi_-_Skripichnyj_koncert_a-moll_RV_356_-_1ch.Allegro_Moderato; Vivaldi_-_Skripichnyj_koncert_c-moll_3_ch._Allegro)***
Вечер. Полумрак. Цвета — нежно-голубые — экранов, алый и черный — от камина. На нем смутно белеет череп. Огонь в камине почти погас, угли красиво мерцают. Этот блеск помогает ему думать… — Джон, сделай чаю! — Шерлок, воспитанные люди говорят: «Пожалуйста!» — Быть воспитанным — скучно! Посмотри на моего брата: вот до чего доводит хорошее воспитание… Смертельное фрисби! — Шерлок кидает газету. Джон ловко ловит ее. На первой полосе — красочно: «Маньяк из Сохо до сих пор не найден! Полиция заходит в тупик» — и фото Лестрейда. — Так значит, они не поменяли прозвище? — Нет, — Шерлок не отрывается от экрана. — Посчитали, что этим еще больше привлекут его внимание. Они сидят друг напротив друга с ноутбуками на коленях. Беседуя, они не отрывают взглядов от экранов. Между ними достаточно места, но длинные вытянутые ноги Шерлока почти касаются и обнимают с боков спокойно стоящие стопы Джона: детектив не понимает, что такое личное пространство. Джон спокоен, потому что принял решение. Отстраненность. Он во мне не заинтересован. — Джо-о-он! Я знаю, что ты пишешь что-то про меня. Не спорь — я знаю, — с нажимом, почти угрожающе произносит Шерлок. — И на этот раз ты поменял пароль. Я не могу его взломать. Джо-о-он! — Ну, конечно! Вот мне не о ком, не о чем больше писать! Только о тебе! «Не поддаваться, капитан Ватсон!» — говорит себе доктор и продолжает печатать. — Джон! — Принесешь завтра продуктов — буду готовить чай! — Известные скрипачи не ходят за продуктами. И вообще… Их взгляды пересекаются. Одна и та же мысль — об угрожающей Шерлоку опасности приходит в голову. — Тогда сходим вместе. Заодно и засветимся. И не спорь! «Записки Джона Ватсона. Моя жизнь рядом с Шерлоком Холмсом», — набирает он занудно и медленно двумя пальцами. Печатание Шерлока по клавишам напоминает игру на пианино: блестящее «форте», изящное легато в «капс-локе» и ни одного «пиано». «Я буду читать их, когда все закончится, — нежно думает Джон. — А может быть из этого выйдет когда-нибудь книга». 1 декабря. Ресторан. Жду Шерлока. После работы не было времени переодеться. Надеюсь, что мой костюм достаточно шикарен для данного места. Заказал на свой вкус, но, в принципе, Шерлок в еде неприхотлив. Стейк и жареная картошка в качестве гарнира подойдут. Где же он? Обвожу взглядом зал… Странно. Ко мне приближается какой-то парень… Через секунду моя челюсть, образно говоря, медленно касается пола. Шерлок. Или, если точнее, Вивиан… Он точно гений перевоплощения. Нет, внешне в нем почти ничего не изменилось. За исключением, конечно, тонких в ниточку черных усиков, которые лишь подчеркивают прихотливый изгиб верхней губы. Но манера поведения, но мимика! Его шествие по залу — хорошо спланированный спектакль, на который буквально все обращают внимание. Он несет себя, не поднимая угольно-черных ресниц. Он точно знает, что прекрасен и достоин лучшего. Его красота как бы поменяла знак: сейчас он не летящий корабль, а манекенщик на подиуме. Белая как свет рубашка. Черные влитые брюки. На длинной шее — серебристый платок. Серые как лед глаза. Он — мистер Секс. Он капризен, он утончен, он изящен. Он сволочь. Мое детективное чудо размещает себя за моим столом напротив. Небрежно целует меня в щеку. «Добрый вечер, мон амур!» — с великолепным прононсом. Подавляю желание изнасиловать его прямо на этом столе с белоснежной скатертью: аромат его кожи вкупе с каким-то новым крышесносным парфюмом бьет лучше любого афродизиака. Подыграть ему легко: в моих глазах гордость и неприкрытое восхищение. Он, довольный, упивается ими, впитывает и прячет мой взгляд куда-то… надеюсь, в сердце. И тут его взгляд падает на стол. Брови взлетают вверх, как палочка дирижера. Мизинцем он подзывает официанта: — Нон! Это ест неприемлемо… Это… как у Вас говорят… убрать! — Любимый, — с наслаждением и нажимом выговариваю это слово, — тебе не понравился мой выбор? Наклоняюсь к его уху, на секунду обхватывая мочку губами: — Лягушек будешь употреблять? По его спине почти незаметно проходит дрожь, но я ее заметил, я ее почуял. Конечно, он не ожидал такого подвоха! Он бросает на меня огненный взгляд и поворачивается к почтительно замершему официанту: — Пожалуйста, кролик в соусе из белого вина с изюмом. Салат. Да, вино мое любимое. Мое любимое?! «Да, я бывал здесь, идиот! Играй! Неужели ты думаешь, что я могу что-то упустить?» — выползает комментарий во взгляде, видимый только мне. — Мы не будем пить эту гадость. Нон. Пармская ветчина с дыней. И, да, сырная нарезка. Отлично. Мы виртуозно отыгрываем легкую ссору, чтобы обратить на себя внимание. Я, конечно, постепенно уступаю. Думаю, нас сегодня заметили многие. Когда новые блюда расставлены на столе, и официант удаляется, мы чокаемся хрусталем с глубоким солнечным оттенком вина и смотрим друг другу в глаза. На миг французская спесь — самовлюбленность — довольство сменяются искорками ума и смеха Шерлока. Я узнаю его. И с облечением говорю вполголоса: — За маньяка! Ведь именно благодаря ему ты здесь, сейчас со мной, мон шери. — За твое терпение и такт, моя любовь, — языком изящно облизывает верхнюю губу. Моя мошонка от этого жеста поджимается. Мы играем на скрипках своих душ. Наши партии чередуются, а порой мы спорим в мелодии. Но это всегда гармония. Эта мелодия прекрасна. Мы нежно сжимаем пальцы друг друга. От свеч его глаза искрятся. Он пальцами трогает рукав моего костюма… Просовывает их дальше и касается пульса… Это игра?.. Эти мимолетные касания так заводят! Заботливо советует: — Попробуй салат. Он исключительно вкусный. И мне положи. Зелени достаточно. Все это не всерьез, Джон. И все же мне это нравится. Нам это нравится. Я подсел на редкий вид кокаина марки «Шерлок». Нравится ему, потому что можно скользить по краю. Обманывать себя. Я перехожу в наступление. Я больше не могу. — У тебя есть девушка? — задаю ему вопрос в лоб, чтобы смутить. Нас сейчас все равно никто не слышит. — Ну или парень? — поспешно, — сейчас это нормально. — Я знаю, что нормально, — он на миг отрывается от сканирования зала своим надменным царственным взором. — Так нет?.. Или да? — Ты — мой парень, — говорит Шерлок-Вивиан, дурачась. На целых пять секунд я счастлив. Потом я возвращаюсь в реальность. — А если серьезно? — моя настойчивость удивляет меня самого. — Если серьезно, — он переводит взгляд, и на миг я тону в искренней аквамариновой глубине, — я женат на своей работе. А отношения?.. Не-ин-те-рес-но! Кстати, о работе, — поспешно, — все-таки маньяк — массажист. — Почему? — поддаюсь искушению поменять тему. Да и что остается? Он думает, что обманул меня. И, счастливый, оживляется: — Потому что последней жертве накануне делали массаж. Об этом свидетельствуют характерные синяки на теле. Следы массажного масла в коже… Возможно, ему накинули нитку бус, чтобы задушить, именно когда он отдыхал после массажа. Но тогда нитка должна быть супер крепкой. Как рыбачья леска. — Какой ужас! — Кроме того. Один из блондинов, что под подозрением, — массажист. Об этом упоминали наши детективы. И внешность на фото наиболее подходит. Его зовут… м-м-м… Себастьян Моран, кажется. — Так что, осталось сличить волосы и все? — Не торопись, — Шерлок отпил вина и наколол на вилку очередной кусочек великолепного острого сыра, — боюсь, присяжные сочтут это недостаточным доказательством его вины… — Ну можно крутить его дальше. Отпечатки? — Нигде не было. — М-м-м… Свидетели смогут показать, что Моран крутился вокруг жертв или общался с ними. Шерлок наклонился ко мне, поправил воротник, отчего по коже побежали мурашки: — А если не сможет? А если ни к кому, кроме Лекайма он не ходил? Брат пианиста, кстати, не уверен, что это он… Можно попробовать и дальше, но… Кстати, за этим гаденышем кто-то стоит. Он слишком пассивный персонаж по психологическому портрету наших умников из агентства. И Лестрейд говорит: заклад заплатили очень быстро. Кто-то дергает за веревочки. Так что придется нам пригласить его как массажиста. Так сказать, словить на горячем. — Глаза его горели азартом. Я вздохнул: — Скажи проще: тебе хочется рискнуть и поймать его самому. Шерлок-Вивиан шутливо прикусил уголок губы: — От тебя ничего не скроешь, любимый. Его телефон выдал отрывок из классики. — Прости, — он наклонился, прочел сообщение. На щеках появился румянец. — Это от Майкрофта. Вчера было заложено в ломбард ожерелье из черного жемчуга. Неким… Джоном Смитом. Приемщик поспешил, а уже потом рассмотрел… вечером. — И что там? — поспешно спросил я. Вместо ответа Шерлок подтолкнул ко мне телефон: сфотографировано было ожерелье из черного жемчуга, влажно блестевшее при вспышке фотоаппарата. На каждой довольно — таки большой жемчужине была написана маленькая буква флуоресцентным маркером… Выложенные в ряд, они гласили: «Ты мой. Тебе не скрыться. Я люблю тебя» Увидев выражение моего лица, Шерлок кивнул. — Он рядом. Он знает, что мы на него охотимся, — говорит он, сдаваясь. — Конечно, это все неслучайно, — в бешенстве фыркнул я. — Данные закладчика проверяли? — Подделка, — Шерлок смотрит в сторону. — Он специально сделал это. Это послание. Я сглотнул: — Кому? — Возможно, следующей жертве. Возможно мне, — улыбнулся Шерлок. — Ты же знаком с теорией Майкрофта про то, что убийца знает меня. — Да, — я смотрел на него. Я сжал его руку. — Так вот, — опустил ресницы мой шеф, — я начинаю в это верить. Я всегда чувствую слежку. Это… что-то… атавизм какой-то, вне логики. Просто знаю, когда это происходит. Я поверил ему безоговорочно. — И что? Ну?! — На этот раз очень умело, — голос его охрип. — Меня водит кто-то. — Тогда давай заканчивать это к чертям! — мое терпение было небезгранично. — Если речь идет о твоей жизни… Давай закрывать этого… Морана по имеющимся уликам. Ты достаточно умен, чтобы помочь полиции в этом. Шерлок-Вививан посмотрел на меня взглядом, каким смотрит взрослый на несмышленого ребенка. Нежно и печально улыбнулся: — Если бы все было так просто, Джон. Если бы. Но я обещаю тебе: я скоро узнаю, кто это. Я понял тогда шестым чувством, что в его гениальном мозгу проходит огромная работа. И какие-то данные не стыкуются. Что-то во всем этом деле смущало и меня, но за отсутствием опыта, я не мог сказать, что. То ли простота, с какой к нам в руки шел блондинчик с безвольным лицом, то ли внешность жертв, что так напоминала одного дорогого мне человека…***
4 декабря. — Я взял на работе отгулы. Теперь ни на шаг от тебя не отойду, — торжествуя, сказал я в понедельник. Губы детектива иронически покривились: — Работаешь без году неделя, а уже отгулы. — Я буду не отдыхать, а защищать тебя, — я почти притиснул его в промежутке между кухонным столом и холодильником. Он блеснул глазами и вывернулся. Так мы и бегаем друг за другом большую часть времени. Увы. Он невыносим иногда. Вечером появился Он. Предположительно тот, ради кого это все и задумывалось. О, как загорелись глаза моего Вивиана, когда внизу послышался звонок! Истинно, для него работа — это все!.. Он вошел. Светлый блондин с водянистыми глазами. Моего роста. Профессиональная улыбка. Какой-то он слишком спокойный. Как застывший. Такое впечатление, что что-то или кто-то до смерти напугало его. И он до сих пор не отошел. Шерлок-Вивиан сразу же забросал его требованиями, капризами и французскими комплиментами. Его взгляд пронзителен, в мозгу, должно быть идет бешеная работа. Сканирование. Анализ данных. Выводы. Мы радушно встретили его, затем я притворился, что спешу на работу, попрощался, спустился вниз и затих на табурете в прихожей миссис Хадсон, оставив себе крошечную щель в двери. Оказывается, здесь прекрасная акустика. Воображение услужливо подкидывает мне картинки. Вот Вивиан раздевается и царственно опускается на сборный массажный стол. Надеюсь, этот… кто бы он ни был не обратит внимание на шрам от ножевого ранения на боку скрипача. Уж кому-кому, а мне такие штуки знакомы. Стол скрипит. — У вас очень чувствительное тело, — делает бесстрастный комплимент массажист-маньяк, — оно отзывается на малейшее прикосновение. Каково это — лежать беззащитным под руками убийцы?.. Стон. «Вот так хорошо», — томно говорит Вивиан. Стол опять скрипит… Мои руки самопроизвольно сжимаются в кулаки, а сердце устраивает бешеную пляску. Да, я знаю, что в задачу Шерлока-Вивиана входит спровоцировать маньяка. Но… все эти звуки так напоминают секс… Еще стон. Да что ж это?! Я начинаю считать до ста, потом до трехсот. Дышите, доктор Ватсон, дышите! Вам нельзя сейчас туда! Хотя, конечно, в первый день маньяк ничего не совершит. Он просто считывает обстановку… Этот довод меня успокаивает… Сто двадцать один… Сто двадцать два… На цифре «триста» заскрипели ступеньки, и я затаил дыхание. — До послезавтра, мон шери, — голос Шерлока кокетлив настолько, насколько можно после первой встречи. Хлопает дверь. Я бесшумно выхожу. — Ну что? Этот паренек ни в чем не виноват, как мне кажется… Шерлок стоит спиной к двери. Своими изящными губами (почему они покраснели?) он произносит: — Нет, Джон. Это определенно он. — Такой… безобидный. И руки… Он закатывает глаза: — Руки у него сильные. И не мне тебе рассказывать про аффект и адреналин… Ты куда, Джон? — Мне нужно принять душ! — одним махом я оказываюсь в ванной, закрываюсь. Рубашка, брюки, белье — все летит к черту. Теплая вода… а… это то, что нужно… Я смотрю вниз: мое природное оружие почти касается живота. Головка ярко-алая, как губы Шерлока. Я мокр и готов к бою. Я жадно обхватываю рукой свой член, начинаю дрочить… Эти ночевки с Шерлоком! Моя личная пытка! И сегодняшний массаж… Это невыносимо. Руке не до нежностей. Я вбиваюсь в нее бешено, сознание услужливо подкидывает картинки: Шерлок в сияюще-белой рубашке с тонкими кистями рук. Его задница, выставочно обтянутая брюками, его аромат… а-а-а… Его фиолетовые боксеры с выпуклостью впереди. Шерлок-Шерлок-Шерлок… я почти… — Джон! — это голос отрезвляет меня. Из огненного пламени секса меня окунают в жидкий кислород. Твою мать! Интересно, сколько он слышал там, за тонкой дверью?.. — Я… кгм… я сейчас. Выйду. — Джон, — голос окрашен в иронию, — я надеюсь, ты там не… В ответ я знакомлю его с образцами отборных армейских выражений Джона Ватсона. За дверью — тишина… Но и я уже ничего не хочу. Я сижу, как идиот, голый, на бортике ванны и вспоминаю, что я здесь делаю. Вечером все как обычно.***
5 декабря — О, что это? Какая гадость! Вивиан, я к тебе обращаюсь!!! — я обнаружил в холодильнике банку с человеческими глазами. — Не трогай! Это эксперимент, — капризно донеслось с дивана. — Тебе опять было скучно? — Ну да, ты же ушел! — Я ушел всего на полтора часа! И вообще тебе на работу пора. Королевская лондонская опера без тебя не начнется. Ответом было рычание.***
Всю неделю был в опере. Впервые… уже не помню за сколько лет. Шерлок играет великолепно. Нет, серьезно. Доказательством моей объективности и его профессионализма были аплодисменты, которые он не раз срывал при мне у слушателей после своей партии. Единственным недостатком его игры я бы назвал зависимость от настроения: в плохом настроении он «звучал» более страстно, и игра была более рваной, нервной. Но даже для меня, Джона Ватсона, неспециалиста, было ясно: прими он решение зарабатывать своей игрой, и здесь ему не было бы равных. Я опрометчиво решил поделиться с ним своим восхищением, когда мы возвращались домой после его выступления. Сунув пистолеты в карманы, шли по центру Лондона и разговаривали. Было уже очень поздно. — Серьезно, Джон Ватт, тебе нравится моя игра? Как меня покоряет его желание мне нравиться! — Очень, Вивиан! Особенно этот… — Вивальди? — Да… И этот… Как его там… — Моцарт. — Именно, Вивиан. — Ты такой знаток и гурман, Джон! Мы остановились на углу с Бейкер-стрит и расхохотались. Внезапно до нас дошло, что на улицах почти никого, что мы стоим очень близко друг к другу… Его рот был так близко… И тут Шерлок развернулся и почти побежал к нашему дому. Черт. Он не заинтересован во мне. Не заинтересован. Я ловлю себя на том, что шепчу это по слогам. Вечером мы лежим, укрывшись одним одеялом на двоих. Мне так хорошо просто лежать рядом… Но исследовательский дух не дремлет в Шерлоке Холмсе. — Джо-о-он? Как меня прошибает этот голос! Вот зачем он это ТАК говорит? Он же знает, что я не сплю?.. — Да? — приоткрываю один глаз. — Это… там, в душе. Ты… самоудовлетворялся, или мне показалось? Я закрываю глаза. Вот что мне ему сказать? Да, меня заводишь ты, твой голос, твой парфюм, то, как ты спишь, дышишь, живешь, мыслишь, и я дрочу на тебя так часто, что скоро руки сотру?.. Я улыбаюсь, не открывая глаз. — Давай это останется моей — единственной — загадкой. — Но Джон… Если я прав, ты должен назвать мне свой пароль на ноуте! Не открывая глаз, я нашариваю его руку на одеяле. Я уже заметил, что мои прикосновения успокаивают его. — Спи, великий детектив, — говорю я нежно. — Джо-о-он! Джон, занятый занесением в свой блог последних мелких дел агентства, не отвечает. Он скучает по работе детектива. Вспоминает парней. Надежного и простого Стиви. Молчаливого большого Френка. вертлявого Пи-Джея с его смешным хвостиком и браслетами. «Милая кареглазая Молли… Как мне порой не хватает твоей улыбки! Пребывание здесь не уступает Афганистану…» — Пожа-а-алуйста, Джон! И все это не отрываясь от экрана. Бархат, терпкое вино баритона. Это Шерлок. Шерлок. Он так близко и так далеко. Ах, да, простите, теперь это француз — скрипач с дурацким именем Вивиан Дюбуа. Но плевать. Этому голосу невозможно противостоять. Джон встает, устало потягивается, и усталой походкой направляется в кухню готовить чай. Да. Определенно, работать детективом было легче.