Подтекст: диалог тождиков

Человек в телефонную трубку кричал Сумасшедшие фразы, концы без начал. Громок был разговор, как напрасный протест. Это сказано не было. Это подтекст. Он: — Здесь зима угощает толчёным стеклом, Стынет солнце, накрытое сизым чехлом, Лето дарит мельканием потных рубах И штриховкою трещин на чёрных губах. Глядя в лица людей, я не вижу их черт, Ветром носит меня, словно драный конверт: Дыбом волосы, сердце наполнено всклень, Лёгкий плащ нараспашку, судьба набекрень. Там, где воздух напором своим измождён, Я глаза промываю сентябрьским дождём; Тяжелеет и, взмокнув, сползает во мрак Весь исчерканный кречетом синий чепрак. В этот переполох я вживаюсь теперь И в солёное небо над хрипом степей. Она: — Время высмуглит скулы на бледном лице, И огонь уравняет барак и лицей, — Ты не сможешь вовек затеряться в гурьбе: Поколенье твоё по колено тебе. Он: — Не хвалите меня: я нелеп, как бельмо; Не вбивайте словесное ваше клеймо В череду пристыжённых увёртливых лбов, Ведь любому тарелки милее гробов. Я ж отдам безмятежность цветных Украин За метанье средь новорождённых руин, Обменяю лесной родниковый глоток На задиристый кашель в пятнистый платок. Она: — С темноликой Вселенной ведя диалог, Внятных слов от неё ты добиться не мог. Та, не зная ни грамоты, ни ремесла, Лишь созвездьями, словно серьгами, трясла, Скрежетала зубами, зазывно ярясь, — Дробно сыпались звёзды в зыбучую грязь. Слабоумных валькирий, слезливых ундин Рядом нет. Ты с простором один на один. Там и плотская почва, и мощи мостов, Там наотмашь по темени тусклых кустов Бьёт рябиновый всплеск, будто кнут ямщика, И худее щеколды родная щека. Сквозь закат в облаках золотого литья Мы друг другу привидимся снова, ведь я И от горя не рухну, а только качнусь, Но от этой любви я уже не очнусь. В ярком голосе — звоны разорванных корд, Пальцы гневно берут оскорблённый аккорд, На невидимых клавишах прочно держась, В пустоту напролом, как под поезд, ложась. Истеричная радужность ладных судеб Нас прельщает не больше, чем приторный хлеб; Мы распишемся не вензелями в гербах, А штриховкою трещин на чёрных губах.