Влюби меня в себя: Наши Летние каникулы.

Гён Джи не отличался приятной внешностью. Довольно обычная азиатская внешность, которую сам Гён любил приукрасить побрякушками. Как ворона, любящая всё блестящее, он носил золотые зубы вместо выбитых при стычке, которые совсем не шли ему. Золотые часы и толстая золотая цепь также были основными его атрибутами гардероба. Чем ещё был похож глава Ёнккот на ворону, так это своей любовью лишать своих врагов глаз. Вороны своим жертвам глаза просто выклёвывают, а Гён любил наблюдать за мучениями своей жертвы. Это его кровожадность пугала его подчиненных, хорошо знающих о методах расправы босса. Они сами регулярно присутствовали на таких «казнях». И неважно, занят ли ты дома, отпуск, задание — ты всё равно должен присутствовать при казни и неотрывно смотреть на действия босса. А если вдруг моргнешь или, не дай бог, закроешь глаза — то вполне возможно, что и сам окажешься возле жертвы и тут уже можно только гадать: в качестве новой жертвы или в качестве вынужденного исполнителя. Очередная такая «казнь», как обычно, проходила при полном аншлаге, если это можно так назвать. Местоположение — далеко за городом, одно из складских помещений. Всё было продумано до мельчайших подробностей, чем, собственно, и славился хитроумный Гён. Ведь крики помощи и мольбы жертвы, никто кроме вызванных подчиненных не услышит, те, в свою очередь, будут молчать как рыбы — столь высок был для них авторитет босса. Полиция никак не реагировала на действия Гёна, даже если и пыталась поймать. Он был ловок, хитёр, умел влиять на решения людей, и не важно — деньгами, словом или действиями. Гён Джи готов был уничтожить любого, кто посмеет встать на его пути. Его амбиций были выше всего. Всё своё время Гён посвящал своей группировке, её росту. Он старался обеспечить всё, что нужно для того, чтобы его маленькая бандитская шайка стала полноценной организацией, к которой будут относиться с уважением, и любой, кто был несогласен, кто нелестно выражался о Ёнккот… не доживал и до следующей недели после высказывания. Ёнккот для Гёна было что-то вроде дитя, которое он взращивал, отдавая всего себя, всё самое лучшее, не жалея себя. Радуясь победам, наслаждаясь полученным уважением (уважением ли?)… Каково же было его удивление, когда он узнал о деятельности какого-то якудза. Асами как раз скупал земли, которые, вы можете удивиться, Гён Джи скупал или собирался скупить для себя… Этот высокомерный якудза скупал всё! Всё, что только Гён Джи заприметил и дожидался времени, чтобы заполучить, этот наглый японец всё забрал себе! Такой наглости от иностранца он, правду сказать, не ожидал. Первые пару недель Гён проходил в прострации, не понимая, как такое могло случиться. Но, придя в себя, он отправил людей на сбор информации. Как ни странно, шпионить он никогда не отправлял, считая это слишком гнусными делом, к которому стоит прибегать в крайнем случае. Полученная информация не радовала своей мизерностью: Ничего конкретного о японце, кроме его гордого имени и фамилии Асами Рюичи, и информация о том, что он бизнесмен, владеющий ночными клубами, барами и кафетериями в бизнес центрах по всей Японии. Но не мог же обычный бизнесмен так бесстрашно разгуливать и скупать всё подряд? Тем более, что сам по себе Асами вовсе и не выглядел обычным человеком… От него исходила аура настоящего победителя, альфы, главаря, не иначе… И тогда Гён решил отправить новому сопернику «подарочек», а еще посмотреть на его реакцию, тем более, что в его «семье» завелась крыса, которую он, конечно, давно заметил, но не убивал, возможно что и ради этого случая. …. Ветер тихо выл за дверями огромного склада, заполненного людьми, что окружили ровным кругом происходящее в середине. Словно солдаты, провинившиеся перед командиром, они застыли, выпрямившись, а их взгляды были прикован к экзекуции, которой были подвергнуты ранее друзья, а теперь, как оказалось — шпионы. И никто не решался заступиться за честь друга, ведь все они знали последствия подобного самовольства. Они боялись. Верно. Сто сорок, если не больше, людей с немалыми боевыми навыками, со страхом в глазах смотрели на то, как худощавый, низковатый молодой человек, который явно был послабее их, просто наслаждался, нанося безжалостные удары битой с гвоздями по своей жертве. Гёна было не узнать. В такие моменты он позволял своим внутренним демонам делать всё, что только они захотят, чуть ли не впадая в безумие. И вот в очередной раз его дорогая белоснежная одежда вновь пропиталась жидкостями своей жертвы: кровь, пот, моча, даже слезы — не важно, всё оставляло следы на белоснежном пиджаке и таких же брюках. Неизвестно почему, но в такие дни «казни» Гён всегда одевался исключительно в белое: нательная майка, рубашка, пиджак, трусы и штаны, да что тут! Даже обувь от самого дорого бренда итальянской обуви BRIONI — также была белого цвета. Ирония или нет, но волосы мужчины также были высветлены до безжизненно белых. А может он просто последователь моды, кто знает… Но вам лучше не лезть со своими вопросами к Гёну в такие моменты, как, например, сейчас — его рука с легкостью подняла уже окровавленную биту с вбитыми в неё остриями наружу гвоздями — для пущей эффективности. Это было одним из любимых орудии пыток юного, но от этого не менее изощренного, мастера. Сколько выбитых зубов и всего прочего на счету у этого смертоносного орудия, даже сам Гён не знал! А оно ему надо? Для него было главным, чтобы жертва получала сильнейшую боль за свой поступок, от этого, следственно, погромче голосила, срывая голос и оглушая других, заставляя впасть в отчаяние. Вот чего желал добиться Гён. Вытирая пот со лба, мужчина откинул коротко стриженные волосы назад, невольно измазавшись кровью. Он посмотрел на своих подопечных. В его глазах еще плескался огоньки безумия. Увидев это, подчинённые вздрогнули, кто-то вытянулся на весь рост, подобно натянутой струне, кто-то сжимал вспотевшие кулаки, а кто-то и вовсе еле сдерживал себя, что бы не начать блевать. Последними, обычно, были новички, которых обязательно приводили на «казнь». Освещенный сотнями прожекторов, под сотнями пристальных взглядов, Джи не скрывал своего превосходства, чуть ли не чувствуя себя именитой звездой на сцене. Он медленно подошел к парню, что стоял на передних рядах. Обычно там стоят исключительно новички, что бы они не смогли схитрить и отвести взгляда. Парнишка, к которому обращался мастер, так же был новичком и безумный пристальный взгляд босса заставил парнишку понервничать. Но страшнее было то, что сам парнишка также не мог отвести взгляда от этих глаз. Новичок невольно чувствовал, как это безумие передавалось и ему, словно какой-то вирус и он… ничего не мог с этим поделать… Этот взгляд… он пожирал… Парнишка не сразу понял команду: еиу под нос резко протянули биту, и ему ничего не осталось, кроме как принять её. Стараясь скрыть мелкую дрожь, Ёль Ха принял биту из рук босса, держа её обеими руками чуть ли не как какую-то реликвию. Босс оценил: край его губ дернулся в подобии ухмылки, а взгляд стал насмешливым, словно у искусителя, который смог достичь своей цели. Всё это не осталось без внимания остальных коллег, и Ёль Ха, новичок, принятый пару недель назад в основной состав после долгого и кропотливого труда, сегодня пожинал плоды: на него обратили наконец внимание. Чего он и желал всё это время, желая войти в «основной состав» команды босса. Но вот только знал ли он, что в итоге с ним станет? … Жертвы всё ещё были в сознании. То есть они были в состоянии, подобном истерии. Они бормотали о боли, просили сжалиться над ними, просили отпустить, но делали все на грани сознания и потери пульса. К тому времени, как один из этапов терзания закончился, метал, из которого был сделан ангар, раскалился, и в помещении стало немного жарко. Можно было, конечно, открыть двери, и стало бы прохладнее. Но Гён не позволял, говоря, что это придает пущего эффекта происходящему. Подчинённые не понимали, для кого именно предназначался этот самый «эффект»: для них или для жертвы? Но спросить этого напрямую никто не мог, и в итоге страдали обе стороны —и жертва, и подчиненные. Гён Джи никого не жалел… Вышедший вперед по команде подчинённый осторожно протянул какую-то стеклянную бутылку. Выхватив её, Гён не задумываясь выплеснул содержимое на лица своих жертв. Чуть погодя невольные зрители поняли, что жидкостью было ничто иное, как кислота, что «пожирала» те части тела своих жертв, на которые смогла попасть. Ослабевшие жертвы с новой силой завизжали, крича о боли и жжении, пока их лица превращались в обожженный кусок мяса… В воздухе стоял соответствующий запах. Пронзительный крик жертв никак не пронял мастера, в отличие от его подчинённых, которое видели как корчились от боли жертвы. Они не могли прикоснуться к себе так, как их руки были прикованы к спинкоам железных стульев, которые также был закреплены в полу. Казалось, что ты попал в самый центр ада, где подобным методом и мучают свои жертв бесы по канону. Но это была реальность. Клеймо, наконец, было готово. Чего и ждал Гён. Он взял в руки раскаленный до предела железный прут, на конце которого красовались корейские иероглифы «крыса». Подойдя к выбранной жертве, он с нескрываемым наслаждением наблюдал за ней, пока…. Очередной крик пронзил складское помещение. Воздухе стоял сильный удушающий запах раскаленного металла, смешанный с запахом обгорелой кожи. Одна из жертв уже больше не могла выдержать дальнейшие пытки и испустила дух… Развеял накалившуюся атмосферу внезапно ворвавшийся в помещение подчинённый. Его узнали сразу, это был Сонг Су Рим, правая рука босса. Верный пёс — звали его за спиной, восхищаясь его бесстрашием и верностью Мастеру. Высокий статный мужчина, слегка худощавый, не мог не привлечь внимание, чего стоил один только рост! Его волосы были прилизаны назад и лишь пара коротких прядей выбивалась из прически, падая вперед. Всегда одетый с иголочки и исключительно в классическом черно-белом сочетании, он не позволял себе яркие безделушки. — Рим! Ты опять прерываешь меня! Что за спешка? — рявкнул Гён, безумия в его глазах немного убавилось. А стоило Сонг Су казаться напротив босса, как безумия вообще как не бывало. Подчиненный поклонился и что-то зашептал на ухо босса, после чего сам Гён бросил железку в сторону и быстрыми шагами удалился. Сонг Су задержался, чтобы передать распоряжение оставшимся подчиненным, после чего он так же последовал за боссом. Прямо в новенький hyundai genesis блестящего черного цвета. … — Что узнал? — спросил Гён, нервно перебирая перстни на своих коротких и худощавых пальцах. Тот к кому был адресован вопрос, не томя тут же протянул бумаги. Молча просмотрев их, Гён Джи расплылся в ухмылке, а вены на его лице немного вздулись, говоря о шалящих нервах. Трудно было сказать, был ли доволен босс полученной новость или же нет… .………. Ёнккот — на корейском означает лотос. Цветок совершенства, а порой даже воплощение божества. Подобно инь и янь он был символом равновесия, жизни и смерти, центром соприкосновения добра и зла. Справедливость. Сила. Вот к чему изначально стремился беспризорник Джи… С рождения судьба его не баловала: нежеланный, слабый он подвергался унижениям и побоям как на улице, так и дома. Да и трудно было назвать это домом: туда совсем не хотелось возвращаться, ведь там ждали очередные побои, скандал, ругань… запах спирта и дешевых сигарет. Отец был пьянчугой, который любил в любой удачный момент резаться в карты вместе с собутыльниками, а мать… Все что о ней мог сказать Джи — слабохарактерная. Ни любви, ни заботы он от неё не видел. Она никогда не пыталась его защитить от приступов ярости отца. Она просто молча смотрела на происходящее своими пустыми впалыми глазами. Гён не держал на неё зла, ведь она была… больна… Врожденная шизофрения была её диагнозом, поэтому отец напаивал её психотропными лекарствами, делая из неё бездушную куклу. А после брал деньги на её лечение и шел делать ставки в игровых автоматах. В случае выигрыша шел пировать в местный массажный салон, конечно, планируя получить удовольствие от секса с одной из «массажисток». В общем, гнилым он был человеком, вот почему Гён не жалел никого на своем пути. Вышедший из помоек беднейших районов Шанхая, он никогда больше не желал возвращаться в былое состояние…. — Мастер, —вырвал из раздумий голос подчиненного, — Дело сделано. Асами Рюичи получил «подарок».