Нет вестей с небес

Воспиталка жаловалась на Нику. - Ваша девочка опять подралась, укусила Алину, ее мама устроила нам скандал! Сергей посмотрел на малявку. Та надулась и сделала вид, что ее это не касается. - А другие не кусаются, да? – Сергей не знал, что еще сказать в такой ситуации. - А мы сейчас не о других говорим! – отпарировала Ольга Петровна. – О других пусть их родители переживают. - Да тут по-моему и переживать-то не о чем. Ну укусила и укусила, завтра извинится, и дело с концом. - Вам с концом, а на меня нажаловались заведующей, - не слишком уравновешенная тетка на глазах превращалась в мегеру, - знаете кто родители Алины? Ее папа… - Да мне плевать, - перебил Сергей, наклонился к Нике, которая хмурила лоб и явно собиралась разреветься, - ты за что ее укусила? - За маму! – выкрикнула малявка. – Она сказала, что моя мама в гробу, а она же на небесах! Мне бабуля сказала, что на небесах! Скажи им, дядя Сережа! Сергей выразительно посмотрел на Ольгу Петровну. - Все равно кусаться нехорошо, - уже не слишком уверенно пробормотала воспиталка. - Пусть ведут себя нормально, - бросил Сергей и, взяв Нику за замерзшую лапку, повел домой. - Ну мама же на небесах? – спросила Ника, наступая в лужу. - Конечно, на небесах, - вздохнул Сергей. На небесах были только серые тучи, и настроение упало ниже плинтуса. Сергей по дороге завернул к ларьку, купил пачку «бонда» и сразу закурил. Мать не разрешала курить при Нике, но сейчас ее тут не было, и он не стал париться. - Дядь Сереж, - вдруг рванулась племянница, - там Ксюша, можно я немножко с ней погуляю? - Пятнадцать минут, не больше, мне на работу надо. - Ага, - Ника унеслась, подпрыгивая. Толстая пшеничная коса почти расплелась и болталась неопрятным колосом, но Сергей так и не научился заплетать племяшке косички. Пусть этим бабулька занимается. А вот рваные сапожки – не дело, придется купить с ближайшей получки. Сергей выкинул окурок и потер затекшую шею. По средам у него было целых пять пар, и вечернюю смену тоже никто не отменял. Так что придется загнать Нику домой, переодеться, пожрать и топать на работу. - Здорово, Сережка, закурить есть? - из подъезда вышел сосед – Олег Иваныч, интеллигентный пьяница, в прошлом маленький начальник на местном заводе. Теперь Иваныч имел вторую группу инвалидности и крошечную, но хотя бы стабильную пенсию. Сергей поделился с ним сигаретой и дал прикурить. - От стрекоза! – похвалил Иваныч забравшуюся на высокую горку Нику. – И как ты с ней, управляешься? - Управляюсь, - пожал плечами Сергей. Опекунство над дочерью Ани, старшей сестры, он оформил пару месяцев назад. Сперва опекуном хотела стать бабушка, их мать, но по возрасту и состоянию здоровья ей отказали. Сергею пришлось устроиться на работу в автосервис, чтобы иметь нужный доход, только тогда им оставили Нику. Собственно, он еще не понял, каково это – отвечать за маленького ребенка. Все случилось неожиданно – Аня поехала на рынок, купить мяса и фруктов подешевле, у Ники был день рождения, пригласили родню, соседей. Двор у них дружный, все праздники, все свадьбы-похороны, всегда вместе. Соседка из второй квартиры тетя Люся первая узнала, что Аньку сбила машина. Водителя так и не нашли, а Ника осталась без матери. - Тебя тут искали, Сереж, - затянувшись, Иваныч закашлялся, сплюнул на газон, который заботливо разводила тетя Вера с первого этажа. - Кто? - Парень какой-то, на бандюгана смахивает. Ты уж поосторожнее, Сережка, с такими-то. Сергей слегка напрягся. Знакомых, подходящих под описание, у него не было. Ну разве что Рустэм Миниханов, владелец автомастерской, но того Иваныч знал в лицо. - Давно приходил? - Сперва утром, а второй раз с час назад, - почесав макушку, припомнил Иваныч. - Ясно. Сергей снова закурил, глядя, как Ника, словно белка, забирается на горку. Иваныч направил стопы к магазину, волоча в руке допотопную авоську, какие были в ходу лет десять назад. - Ник! Ника! Пошли домой, мне на работу скоро, - позвал Сергей. Девочка послушалась, не слишком охотно, но без колебаний подбежала к нему, стирая с мордахи налипший песок – последнее приземление было аккурат в лужу. Опять бабуле одежку стирать. Сергей взял ее за руку, похлопал по карманам, отыскивая ключи, и тут его окликнули: - Симаков! Серега Симаков? Он обернулся и… сердце пропустило удар. Он? Вражевский. Дима. Значит, это его Иваныч принял за бандюгана. И даже почти не ошибся. Сколько он отмотал? Пять? Шесть? - Ну я, - вынужденно ответил Сергей. Если Вражевский узнал про Нику, избежать разговора все равно не получится. - Ты же Анькин младший брат? - И что? Вражевский приблизился, встал напротив. Он и раньше был ничего, особенно когда вернулся из Чечни. А теперь еще больше заматерел. Чувствовалась в нем какая-то уверенная, упрямая сила. Изменился – скулы чуть не рвут кожу, знакомый прямой взгляд стал жестче и губы сжаты плотнее. Переносица с горбинкой, явно была сломана. Но больше ничего не напоминало о его пребывании на нарах. Может, наврали все про его отсидку? - Привет, - Вражевский неожиданно протянул руку. Сергей пожал, готовясь отражать нападение, однако тот неожиданно присел на корточки, поддернув на коленях потертые джинсы, и поманил озадаченную Нику. Та сперва спряталась за Сергея, но, увидев в руке незнакомца что-то интересное, высунула любопытный нос. - На, это тебе, - Вражевский протянул ей копеечный браслетик из перламутровых бусин, - тебя как зовут? - Ника. - Это Вероника, значит? - Это Ника, - упрямо повторила малявка, сомневаясь, взять ли браслетик у незнакомого дяди. - Бери, это тебе, Ника. Вражевский ждал с протянутой ладонью. Ника оглянулась на Сергея. Тот поколебался, но кивнул. Ника радостно сцапала сверкающую цацку, принялась сосредоточенно напяливать на руку. Браслет болтался, слишком большой, но она все равно сопела от восторга. Вражевский встал и посмотрел прямо в глаза Сергею. - Отведи ее домой и выходи. Поговорить надо. - Мне на работу через час. - Успеешь. Ника с визгом взлетела на второй этаж, ворвалась в уже открытую дверь. - Бабулечка, смотри, что мне дядя подарил! Блестящий браслетик! У матери, стоящей в прихожей, был напряженный взгляд. - Чего он хотел? - Поговорить, - ответил Сергей, снимая кожаную куртку и надевая старую ветровку. - О чем? – мать не двигалась с места, пугая его затравленным выражением лица. – Он узнал о Нике? Они оба обернулись на стоящую в коридоре и внимательно слушающую девочку. - Никуша, иди чай пей с пирожками, - велела мать, - в голубой кастрюльке с картошкой, в белой – с мясом. - Ага, - кивнула Ника и унеслась. - И руки вымой, - крикнул Сергей вслед. Мать горестно всплеснула руками. - Ну ты чего не проходишь-то? - Он ждет меня у подъезда. - Даже не поешь? Ох, Сережка, ну зачем он приперся? Верно говорят, беда в одиночку не ходит! - Мам, - Сергей положил руку ей на плечо, - да прорвемся мы. Ну чего ты? - Отвадь его от Ники! – утирая слезы, сказала мать. - Скажи, что она не его дочь. У нее в свидетельстве в графе «отец» прочерк. Не его она. - А если экспертизу потребует? - Тю на тебя! Какая экспертиза! Она знаешь сколько стоит, да и в Москву надо ехать. Скажи ему, он и отцепится. - Ладно, - вздохнул Сергей. От предстоящего разговора с Вражевским у него мелко дрожали поджилки. Удивительное дело, столько лет не вспоминал Димку, а тут враз нахлынуло, накрыло, все до мельчайших подробностей припомнилось. То первое лето, когда Вражевские переехали в соседний двор. Анька начала краситься и безжалостно кромсала юбки, которые шила ей мама из с трудом добытой ткани. Сергею тогда было двенадцать, у него появилась первая гитара, он обменял ее у Толика на старый велик. Вражевский с компанией часто сидели у них во дворе, пили пиво из бидона и орали песни под гитару. У Димки был такой голос… - Пропустим по стаканчику? – спросил Вражевский, дожидавшийся его под дождиком, засунув руки глубоко в карманы джинсов. - Мне нельзя. На работу, - напомнил Сергей, но Димка не стал его слушать. - А мы немного, за помин души. Пивнушка еще стоит? - Куда она денется? - Сергей тоже сунул руки в карманы и побрел за Вражевским. Народу в пивнушке было негусто, и хотя наигрывал какой-то незатейливый шансон, слышать друг друга было вполне можно. - Два светлого пива, - щелкнув пальцами, приказал барменше Дима, - и чего-нибудь пожрать. - Луковые колечки пойдут? Вражевский не ответил, только махнул рукой, уселся за столик в углу и закинул ногу на ногу. Сергей сел напротив, глядя во все глаза. Когда-то он много бы отдал за подобную непринужденность в движениях, спокойную уверенность в себе и сдержанное нахальство. Тогда, в светлые времена их юности, Димка Вражевский еще не имел ни боевой награды за отвагу, ни судимости за грабеж и тяжкие телесные. Он просто всегда был таким. Ничего не изменилось. - Мне тетка рассказала, что у меня есть дочка. И про сестру твою тоже. Ника прикольная, - вытянув из стаканчика зубочистку, он перекатил ее между зубами. - Прикольная? – переспросил Сергей. – Девочка, которая осталась без матери, это прикольно, ты считаешь? Отчего-то его разобрала злость. Этот гад даже и не знал, что заделал Аньке ребенка, ни копейкой не помог. Хорошо еще, времена прошли, когда во внебрачных детей пальцами тыкали. А теперь нарисовался и на тебе – прикольная! - Эй, ты чего напрягся-то? – нахмурился Вражевский. – Говорю же, не знал я. Она мне не написала даже. Это ты, может, памперсы девочке менял, а я только вчера узнал о ней. - Лучше б и вовсе не знал! Может, она и не твоя вовсе! - Может, и не моя, - пожал плечами Димка, - я сестру твою почти не помню. Ты мне фотку покажи, ладно? Сергей закатил глаза. Все еще хуже, чем он себе представлял. Нет, ну в его жизни тоже были эпизоды на тему потрахаться и разбежаться, но они-то с сестрой все время были на глазах у Вражевского. То есть Аня была, конечно, а его с собой таскала за компанию. Сергей словно вживую почувствовал, как заныли пальцы – пару раз Вражевский давал ему уроки игры на гитаре. Непонятно, от каких щедрот, то ли от скуки, то ли из жалости, но нескольким клёвым фишкам научил. Им принесли пиво и луковые колечки. Сергей, не успевший дома поесть, вынужденно сгрыз несколько колец, промочил горло. Пиво оказалось на удивление вкусным. - И что теперь? – спросил он. - В смысле? - Ну зачем-то же ты явился. Собираешься сказать Нике, что ты ее отец? Забрать ее? - Я что, больной? – уставился на него Вражевский. – Куда я ее заберу? У меня и жилья-то пока нет, у тетки кантуюсь. Отчим, падла, квартиру материну продал и слинял в Канаду. Не ссы, Серый, все уладится. У меня бабки есть, помогу вам с матерью, а потом, может, как-нибудь скажу Нике всю правду. Бабки? Сергей недоверчиво оглядел Вражевского. Как-то не похоже, чтобы у парня было бабло. Одет не ахти, с рынка, кроссовки стоптанные, в общем, ближе к бомжу, чем к олигарху. Дима, перекатывая зубочистку, с насмешливым спокойствием перенес его взгляд. Сергей допил пиво и глянул на мобильник. - Твою же мать! Мне на смену заступать через десять минут! - Где трудишься? - В автосервисе. На объездной. - Пошли, подвезу. Вот это было неожиданно. Сергей так обалдел, что даже не заметил, как Вражевский расплатился за них обоих. На парковке в соседнем дворе Дима подошел к подержанной, но все равно безумно дорогой тойоте RAV4. Похлопал по запыленному капоту. - Ну, как тебе тачка? - Ничего, нормальная, - сдержанно похвалил Сергей. Он о такой даже и не мечтал. На восьмерку бы накопить, чтоб по темноте с работы не возвращаться. Вождение явно не было в числе Димкиных талантов. Ну правильно, на зоне-то машины без надобности. Вражевский безбожно лихачил, закладывая повороты, и Сергею оставалось лишь скрипеть зубами. Когда они, чудом избежав тесного общения с гаишниками, остановились возле гаражей, Сергей едва удержался, чтобы не перекреститься. - Ты на Миниханова что ли батрачишь? – присвистнул Вражевский, оглядывая двор автомастерской. Сережина сегодняшняя работа стояла в дальнем гараже – старый, как мир, опель вектра, с которого только что песок не сыпался. Возни с ним было много, но зато процент от работы шел повышенный, потому что иномарка. - Ну да. Дима снова зачем-то похлопал по капоту, пристально вглядываясь вглубь двора. - Слушай, Вражевский, - неожиданно выпалил Сергей, - а меня ты помнишь? - Что? – заморгал, очнувшись от каких-то своих мыслей Дима. - Ну мы же встречались с тобой раньше. Совсем не помнишь меня? – чувствуя, как лицо заливает краской, уточнил Сергей. - Да помню я тебя. Мелкий такой шкет был, и с гитарой. Все время рядом крутился, песни записывал в тетрадочку. Научился играть-то? - Научился, - озадаченно кивнул Сергей. - А сейчас вымахал какой, - Димка впервые, кажется, пригляделся к нему, проскользил взглядом сверху донизу, хмыкнул и сказал с какой-то непонятной укоризной, - от девчонок, наверное, отбоя нет? - Да не то чтобы. - Служил? – резко сменил тему Вражевский. - Нет, у меня в механе военная кафедра, мне не надо. И… пойду я, ладно? - Ладно. Они оба оглянулись на приближающегося Миниханова. - Сымаков! Гдэ тэбя носит? Мнэ с этим ебанным опэлем всэ мозги хозяин проел! Димка! – он заметил стоящего рядом Вражеского и распахнул руки для объятий, - вэрнулся, паршивэц! - Рустэмчик, - тот тоже полез обниматься, хлопать по лоснящейся машинным маслом спине, оглянулся на собравшегося слинять Сережу, - ты Нику во сколько из сада забираешь? - В пять, - крикнул Сергей, уже на бегу снимая ветровку. Его совершенно не волновал занудный хозяин опеля, но он собирался после работы хоть немного позаниматься курсовиком. Сроки поджимали, он из-за оформления бумажек по опекунству и так почти забил на учебу. Работа шла ни шатко, ни валко. Другие механики уже давно слиняли домой, на улице давно стемнело, но Димкина тойота так и стояла во дворе. Сергей слышал голоса из обитого профнастилом сарайчика, где у Рустэма был «офис». Он никак не мог перестать думать о Вражевском, который, как снег на голову, свалился и даже вспомнил «шкета с гитарой». Прозвучало немного обидно, но, справедливости ради, Сергей признал, что так и было. Разница в возрасте у них пять лет, для Димки и его компании он был и правда мелким. А когда Сергей закончил школу и вовсю готовился к поступлению, Димка уже щеголял голубым беретом, и пару раз даже появился у них дома. Анька, дурочка, рыдала из-за него ночами, так замуж хотела. А этот козел ее даже не запомнил! Сергей раздраженно задвинул ящик с инструментами на полку, вытер руки масляной ветошью. Долбанный опель чихал и фыркал, но все-таки завелся. И слава богу, потому что хотелось уже жрать и спать. Нафиг этот курсовик, не до него сейчас. Сергей тоже не спал ночами из-за Вражевского. То ли зависть, то ли ревность, поди разбери, но что-то зудело внутри, когда он думал о сестриной зазнобе. Сергей тщательно отмыл руки, переоделся и вышел в темный двор. Луч света от окна «офиса» протягивался до самого забора, у которого одиноко стояла Димкина тачка. Рискнуть здоровьем и попросить подвезти? Гаишников уже нет, автобусы тоже не ходят, а домой на своих двоих далековато топать. Сергей послал подальше гордость и подошел к приоткрытой двери сарая. Постучать? - Уезжай отсюда, Димка, - неожиданно отчетливо услышал он голос Миниханова. Рустэм родился и вырос здесь и акцентом пугал только посторонних. С чурками боялись связываться, и чистокровный татарин пользовался тем, что не слишком отличается от гостей с Кавказа. С Вражевским он говорил без малейшего акцента, и оттого Сергею стало вдруг жутко. - С чего бы это? - Они тебе не дадут здесь жизни, - Рустэм вроде пытался сочувствовать, но в тоне слышалась угроза, - многим ты как кость в горле после того, что натворил. - Я натворил?! – возмущенно рявкнул Дима. – А может, вы натворили? - Не придирайся к словам. Я тебе совет дельный даю, а ты как хочешь. - Ладно, я понял… Сергей услышал, как кто-то встал, заскрипел под шагами пол. Он рванул к тойоте на хорошей спринтерской, остановился у забора, когда дверь открылась. Вражевский и Рустэм пожали друг другу руки, распрощались. Миниханов хлопнул его по плечу. - Серега? – Димка, выходивший хмурый, как черт, расплылся в улыбке. – Ты еще тут? - Заработался, - оправдываясь, сказал Сергей, - подвезешь? - Да не вопрос, садись. Рустэм, стоя в дверях, окинул их обоих неодобрительным взглядом. Сергей поспешил сесть в машину. На другой день стремительно потеплело. Ранняя, неохотная весна словно враз сменилась летом. Птицы пели так, словно наступил последний день перед концом света. Сергей, плохо спавший этой ночью, встал с ощущением, что ему не хватило, чтобы выспаться, часов эдак …дцать. Как назло с утра был семинар, и он плюхался в теме, которую вроде бы неплохо знал. Препод неодобрительно косился на него, а потом напомнил про несданный курсовик и грядущую сессию. Голодный, уставший и с чумной головой, Сергей примчался в Никин сад и снова нарвался на отповедь Ольги Петровны: - Вы прогноз погоды вообще видели? Ребенок по жаре в теплых сапожках бегает. Ну и родители пошли! Ника, прибежавшая обниматься с радостным визгом, снова скуксилась, чувствуя, что невольно стала причиной очередной стычки. Да что ж этой козе неймется-то? Ну да, сапожки жаркие. Но туфельки, оставшиеся с прошлого сезона, оказались безнадежно малы. Мать с Никой проверили это утром опытным путем. Сергей даже не стал спорить с ограниченной бабой. Кто-то из соседей болтал, что Ольгу поколачивает муж. Будешь тут злющей, как собака. Сергей помог Нике одеться, милостиво разрешив нести курточку в руках, они вышли за ворота. И сразу наткнулись на знакомую тойоту. Димка понтанулся, помигав фарами, потом выбрался и еще помахал рукой. Сергей удивленно уставился на него. Вот это Вражевский, а не тот бандос, с которым они вчера пили пиво в кабаке. Чего у Димки не отнять, так это чувства стиля. И, видно, не врал про бабло, потому что оделся он с иголочки. Стильные джинсы с потертостями и прорехами, рубашка в клеточку и кроссовки. Вроде все просто, но выглядел он на миллион долларов. Так и казалось, что сейчас из тачки выберутся девахи с ногами от ушей. Но в тачке никого не было, и Вражеский широким жестом предложил им с Никой садиться. - Да мы уж как-нибудь сами, - неловко развел руками Сергей. - Не дури, - отрезал Димка, - у Ники нет ботинок и плаща, сгоняем, купим. - Откуда знаешь? – удивился Сережа. - Мать твоя сказала. - Надо же, - еще больше офигел Сергей. Вот уж не думал, что мать вообще станет разговаривать с Вражевским. Хотя по сути тот не был перед Аней ни в чем виноват. - Ника, садись, - скомандовал Сергей, - едем в магазин. О, это волшебное слово! Ника обожала магазины. При этом малышка прекрасно знала, что пенсия у бабули очень мала, а дядя Сережа вообще студент и на его стипендию не слишком разгуляешься. Поход по магазинам выглядел примерно так: Ника распахивала глаза, позволяя им налиться слезами, складывала ладошки и говорила: - Бабулечка, миленькая, хоть что-нибудь купи, купи, купиииииии! Ее устраивал даже чупа-чупс, решающее значение имел сам факт покупки. И поэтому, услышав магическое слово, Ника без малейших раздумий запрыгнула в машину. И только увидев ее на заднем сидении, Сергей вспомнил о вчерашнем ралли Париж-Дакар. - Вражевский, а может, сегодня я поведу? Димка поднял бровь. - А водишь хорошо? - Да получше тебя. Димка хмыкнул, скептически покачал головой. - Валяй, - указал он на водительское место. - Я из-за Ники, - неловко оправдался Сергей. - Ну давай, посмотрим, как ты гоняешь, - Вражевский загорелся знакомым азартом. Сергей смущенно полез за руль. - Вот уж сегодня гонок точно не будет, - проворчал он. И повез действительно осторожно, соблюдая все правила, стараясь приноровиться к крутой тачке, почувствовать ее. Он боялся, что Вражевский станет высмеивать его за тихую езду и даже придумал пару фразочек, чтобы срезать. Но Дима в это время был слишком занят, выспрашивая Нику о делах в садике. А та, озадаченная интересом чужого дяди, охотно вываливала на него свои горести: - А Ольга Петровна злая, - рассказывала Никуся, вздыхая, - она заставляет меня съедать все до последней ложечки. Все уже играют, а я все сижу, сижу за этой манкой. А она такая невкусная! - Согласен, тоже ненавижу манку, - очень серьезно поддакивал Вражевский. – А что ты любишь? - Мороженое люблю. - Ты погляди! И я люблю мороженое. - А еще она сказала, что я голодранка, - с великой обидой пожаловалась Ника, - потому что мама уехала на небеса, бабулечка плохо видит глазками, а дядя Сережа не умеет зашивать колготки. - Вот мегера! Сергей покосился на них в зеркало заднего вида. Вражевский внимал ребенку, хмуря брови. Было непонятно, то ли ему и правда интересно, то ли притворяется. - А ты знаешь, почему Ольга Петровна мегера? – шепотом спросила Ника, явно собираясь открыть страшную тайну. – Потому что у нее муж объелся груш! - Хорош придумывать, Ника, - кусая губы, чтобы не рассмеяться, пожурил ее Сергей. - Я не придумываю, это бабуля сказала, - захлопала невинными глазками девочка. Первым делом они отправились в «Детский мир». Ника немного оробела, увидев манекенов-детей и ряды яркой одежды и игрушек. Глазищи привычно стали наливаться слезами. - Идем смотреть туфли? – немного неловко уточнил Сергей. - Берем все, что приглянется, - решительно сказал Дима и подтолкнул Нику, - иди, выбери себе самые красивые шмотки. - Платья? – с надеждой переспросила Ника. - И платья тоже, - кивнул Вражевский. Сергей вздохнул и направился к стойкам с обувью. Уж если тратить чужие деньги, то хотя бы с умом. К сожалению, ни Ника, ни Вражевский к доводам разума не прислушивались. Ника, повизгивая от восторга, носилась между рядами с нарядными платьями. Сергей попытался объяснить, что впереди лето, до нового года далеко, а для прогулок шелка и атласы без надобности. - Оно полежит до нового года, - Никины глаза автоматически увлажнялись, Димка из-за соседнего стеллажа кричал, чтобы Сергей не ограничивал ребенка, и оставалось только закрывать глаза на полный беспредел. Ника выбрала и потащила в примерочную штук пять платьев, Вражевский с горящими глазами разглядывал водные пистолеты, всерьез намереваясь купить их на всю компанию. Эти двое точно друг друга стоили. Визит в магазин затянулся надолго. Нике купили целый ворох одежды и штук шесть пар обуви на любую погоду. А еще кукол, домик для кукол, коляску для кукол и огромного розового слона. - Откуда у тебя бабки, Вражевский? – не выдержал Сергей, когда довольный, как удав, Дима потащил их в кафе – есть мороженое. – Надеюсь, ты не ограбил банк? - Нет, Симаков, это честные деньги. Ника, тебе какое мороженое купить? Девочка посмотрела на выбор, поджала губки и, подумав, с придыханием ответила: - Всякое. Мать долго вздыхала, разглядывая приданое Ники. Сергей знал, какие мысли ее терзают. С одной стороны облегчение – теперь год как минимум не придется тратиться на вовсе не дешевую детскую одежду. А с другой – страх, что объявившийся родной отец отнимет у них Никусю. - Если боялась, не надо было ему говорить, - укорил Сергей, - а то ботиночек нет, плащика… развела Вражевского на деньги, теперь ничего не говори. Мать вздохнула и принялась помогать внучке завязывать новые кроссовки со светодиодами в подошве. Сергей ушел в свою комнату, открыл окно, позволяя свежему воздуху ворваться в помещение, и включил компьютер. Может быть, горящий курсовик прогонит мысли о Димке и его деньгах. Где же он их взял? И почему Рустэм так настойчиво советовал ему уезжать из города? Только бы не втянул Нику в неприятности, им всем и так несладко живется последние несколько месяцев. Может, и правда, лучше бы он уехал. Когда Ника с бабулей угомонились, поужинали и включили вечерние мультфильмы, Сергей почти закончил работу. Он сохранил курсовик, потер глаза и снова пробежался по тексту, выискивая неточности и огрехи оформления. Сохранил на дискету. Завтра завернет в редакцию институтской газеты, где работает Маринка, она не откажется распечатать эту долбанную работу. Вдруг в вечерней тишине ветер донес негромкий перебор и голос, почти не изменившийся с далеких времен детства:

Нас утро накажет за шумную ночь, Мы уснем, когда все пойдут по делам, Когда солнце примется греть всех тех, Кто даже почти не смотрел на него всю жизнь. Разве хватит ума, чтобы что-то понять?! Разве хватит ночей, чтобы что-то решить?!

послушать http://www.youtube.com/watch?v=kot_ds9Ngvc Сергей рванул к окну, отдернул шторку, да так и замер, не веря своим глазам. Вражевский сидел на скамейке, днем являющейся пристанищем старушек, а вечером и ночью – котов и таких вот на всю голову больных типов. В руках его была та самая гитара, двенадцатиструнка, расписанная черепами и розами. Сергею когда-то она ужасно нравилась, да что там, все пацаны завидовали Вражевскому. Димка поднял голову, увидел Сергея, но не прекратил петь, играя голосом от лиричного полушепота до пронзительного крика:

А на пыльном стекле много правильных слов, И на нашем пути, и на стенах домов. Если друг – это тот, кого можно убить, Значит враг – это тот, кого можно простить, поняв. Но хочется верить, Что это пройдет, Но когда и куда? Непонятно! Хороший повод уйти… Хороший повод уйти!

Последний удар по струнам и короткий взмах рукой. Сергей отпустил штору, потер ладонями лицо, щеки полыхали от волнения и глупого смущения. Неожиданно он вспомнил о просьбе Вражевского и полез в ящик письменного стола, где хранился фотоальбом. Подрагивающими руками Сергей перелистнул несколько страниц, отыскивая фото сестры. Вот она с маленькой Никой на руках, вот на даче собирает клубнику, подумав, Сергей вытащил фотографию с Аниного выпускного. Такую ее Димка точно вспомнит. - Сережа, ты куда? – окликнула мать, когда он в прихожей натягивал кроссовки. - Погуляю, мам. - Только недолго. - Конечно. - И пиво не пей! - Ладно, мама. Он похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли бумажник и пачка сигарет, и вылетел из квартиры. Димка, закинув ногу на ногу, наигрывал что-то знакомое, поднял голову и улыбнулся. Скупо, одними глазами, но Сергею хватило, чтобы смущение прошло. Можно было представить, что они старые приятели и раньше хорошо общались. А теперь вот встретились и рады, что дружба снова крепнет. Нифига, конечно, это не похоже на правду. Правда в том, что раньше Вражевский его не замечал, его помыслы всегда лежали в другой плоскости. Примерно там, где находились первые красавицы и самые крутые парни школы. - Привет, я тут принес… Дима, продолжая негромко перебирать струны, посмотрел вопросительно. Сергей вытащил бумажник и замер, дожидаясь, когда он закончит. Димка закатил глаза, оборвал ноту и протянул руку: - Что там у тебя? - Фотка. Ты же просил. Он отдал Вражевскому фотографию и неловко потоптался, не зная, куда себя девать. - Я ее помню, - кивнул тот, глянул остро и серьезно, - хорошая девчонка была, жалко ее. - Тебе же она даже не нравилась! – выпалил Сергей, помимо воли. Вражевский проигнорировал его обвинение, отдал фотку и пальцы снова побежали по струнам, Сергею пришлось сесть на скамейку. Можно было развернуться и уйти, но он знал, что не уйдет. По крайней мере, пока не ответит себе на вопрос, чего он сейчас хочет от Димки. Когда-то этот парень был его кумиром и занимал слишком много мыслей. Сергей даже хотел пойти в армию, в десантуру, как Вражевский, хорошо, мать с сестрой отговорили. Да, сейчас их связала Ника. Но ведь он не поэтому вышел, и Дима – не поэтому пришел. Наверное. - Помнишь лето? – спросил Вражевский. - Какое лето? - Песня такая была «Лето – это маленькая жизнь». - Старье, - фыркнул Сергей, отвлекаясь от своих мыслей. - Других, уж извини, не помню. Наиграешь мне? Бок гитары был теплым, гладким, Сергей провел по струнам. Чужая гитара все равно что чужая женщина, к ней нужно привыкнуть – другой характер, другое звучание, мелодия другая выходит из-под пальцев. Сергей взял хорошо знакомый аккорд, прокашлялся и запел. Он мог бы петь лучше, громче, но постоянно думал о том, что они с Вражевским сидят на виду у всего двора, как два придурка. Для полного безобразия не хватало бутылки пива и россыпи окурков. И да, курить хотелось ужасно.

Лето - это маленькая жизнь порознь Тихо подрастает на щеках поросль Дом плывет по лету - а меня нету Лето - это маленькая жизнь.

Димка, видно, вспомнив слова, подпел, и у него получалось не в пример круче. Наверное, это свойство голоса. Или свойство личности.

Жизнь, в которой не было ни дня фальши. Вряд ли кто-то точно знает - что дальше Только участковый мне кивнет молча Лето - это маленькая жизнь

http://www.youtube.com/watch?v=0SPY4x8NwYs - Вот же, не зря записывал, - похвалил Вражевский, - а я все вспомнить не мог! Где-то наверху хлопнула створка окна. Раздраженный пенсионер Геннадий Палыч высунулся и сердито заворчал что-то про молодежь, наркоманов и алкоголиков. - Давай хоть в сквер пойдем, - предложил Сергей, не хотевший портить отношения с соседями. - Давай, - охотно согласился Димка, встал и варварски закинул гитару на плечо. Сквер как во времена их юности, так сейчас был излюбленным местом для разных компаний. Скамейки с облупившейся краской, низкие широколапые клены и едва пробивающийся свет фонарей – дворовая романтика. Сергей ощутил острый приступ ностальгии. Прошло каких-то семь лет после окончания школы, а казалось, это золотое время минуло уже сотню лет назад. Время отмеряется не годами – опытом. Иногда за год происходит столько, сколько не узнаешь за всю жизнь. Вот у них погибла Аня, и прежний уютный мирок рухнул в одночасье, оставив гору проблем и горечь на душе. Да и у Вражевского жизнь покатилась под откос. - Правду говорили, что ты был в тюрьме? - Не в тюрьме, а на зоне. А кто растрепал? - Да много кто, - пожал плечами Сергей. – Ну и как там было? Димка расположился на скамейке, удобно устроил гитару на коленях и ласково, словно девушку, погладил по белым розам на изогнутом боку. - Да так себе. Ад представляешь? Там, на зоне, у них филиал, - невесело пошутил он, - вот так, братишка. Он снова рванул струны, играя резкий, быстрый, как стук сердца, бой. Он смотрелся в этом ночном сквере безумно к месту, словно всегда тут и был. Словно его предназначение на земле – распугивать здесь прохожих своими странноватыми песнями. - Как хорошо вернуться домой, - сказал Димка, обращая просветленное лицо в сторону темной тропинки, - пусть никто и не ждал. Пусть никто и не рад. Сергей не знал, были это слова очередной песни или мысли вслух. Он присел рядом, закурил, сильно и сладко затягиваясь, откинулся на шершавую спинку скамейки. Ему стало безумно хорошо. Мимо прошла обнимающаяся парочка, Вражевский подмигнул смущенной девушке, тут же спрятавшей лицо на плече парня. Дима запел им вслед сплиновский романс, который привычно царапнул внутри. Незатейливые слова неизменно цепляли самые потаенные струны души. Сергей выкинул окурок и взял новую. Они вспомнили Димкиных одноклассников. Сергей не слишком следил за их судьбами, но знал, что троица закадычных друзей Вражевского неплохо устроилась. Толика Петрова старший брат пристроил в милицию, Никита Калинин подался в политику, болтался в штабе какого-то депутата и ездил на крутой «ауди». Рустэм держал несколько автомастерских, и тоже, судя по всему, неплохо зарабатывал на своем бизнесе. Вражевский слушал с интересом, дела приятелей живо интересовали его. - Слушай, - не сдержал любопытства Сергей, - а почему Миниханов советовал тебе уехать? Ты еще ему сказал, что это они натворили… - Подслушивал, что ли? - Ну… это случайно вышло, - повинился Сергей, - так что там у вас произошло-то? - Да мы все там были, понимаешь? – криво усмехнулся Димка. – Калинин сказал, какой-то мужик не хочет возвращать ему долг. Пошли, говорит, поможешь припугнуть, ты же из Чечни пришел, мол, значит, на голову больной. Ребята собрались, мы пошли. А мужик крутой оказался, разумных аргументов понимать не хотел, слово за слово… В общем Никитос его табуреткой по башке долбанул. Мужик сам виноват, зачем полез? Мы стреманулись, вчетвером – это ж групповуха, понимаешь? У ребят там свои заморочки, Толик в ментовку поступал, Никитос на экономическом учился, в общем, чем всем пропадать, решили сказать, что это я его приложил. Бабло мне пообещали и не обманули, суки, все до копейки отдали. - А мужик тот выжил? - Мужик-то выжил, только память у него отшибло. Да и не оклемался он до конца, припадки там какие-то, руки трясутся, меня потому досрочно и не выпустили. Сергей стиснул кулаки. Такая злость его разобрала. Он вспомнил, как крыли Вражевского мать и Анька, а оказалось, он вообще не при делах был. Если не врет, конечно. - Зачем ты согласился? – в сердцах бросил он, закуривая очередную. В пачке осталась всего пара сигарет. - А что было делать-то? Идти всем скопом за групповое? А так бабки хорошие. Вот ты можешь за пять лет полтора лимона заработать? - Как заработал, так и спустишь. Ты что, не понимаешь? Ты же жизнь свою угробил, ни образования нормального не будет, ни карьеры. Судимость – это клеймо! А эти уроды живут и радуются, что нашелся такой придурок, который все на себя взял. Димка неожиданно рассмеялся, похлопал его по плечу. - Знаю, что дурак был. Да теперь уж поздно. Все в прошлом, надо жить дальше. Ты пива хочешь? - Нет. - Врешь. По глазам вижу, что хочешь. Сейчас сгоняю. Сергей, все еще потрясенный, не стал возражать. Вытянул предпоследнюю сигарету, во рту было горько и гадко. Он сплюнул тягучую слюну, уперев локти в колени, свесил голову и замер, все крутя так и этак Димкину историю. Неправильно это, неправильно. Этим балбесом внаглую воспользовались, а он… нет, ну надо же быть таким прекраснодушным дураком. - Сигаретки не будет? Сергей поднял голову и оторопел. Он даже не заметил компанию разновозрастных парней, которые расположились возле него. Вынул пачку, открыл, показывая: - Извините, ребят, одна осталась. - Давай одну, - милостиво согласился самый развязный из парней, наверное, главарь. Он был младше Сергея лет на пять, дитё еще не пуганное, но в своей стайке из пяти-шести салаг чувствовал себя пупом земли. - И бумажник доставай тоже, - Сергей проследил за его взглядом, пацан видел, что его джинсы топорщатся в районе кармана. Блин, там же вся его наличность. Невеликая сумма, но на нее еще десять дней жить. - Ребят, что за шутки? Идите своей дорогой. - Он нам еще указывает, - заржал главарь, упирая руки в бока, - гони бабки, дебил, чо неясного? - Какие проблемы, мужики? – раздался голос Вражевского. «Мужики», как один, развернулись к нему. Сергей чуток расслабился. - А, гитарист пожаловал, - растягивая слова, сказал главарь. И кто ему говорил, что это круто? – Давай-ка, сбацай нам чо-нить! Ну, чо не играешь-то? – в руке подростка появился перочинный ножик. Димка состроил приятное лицо. - Отчего не сбацать? – заявил он. – Без проблем, мужики, как скажете… Короткий удар ногой пришелся по голени ближнего, хлестким, почти не заметным левой рукой Димка свалил другого и без труда выбил нож из нетвердой руки главаря. - Серега, сыграешь парням? – Вражевский отдал ему гитару и встал перед оставшимися пацанами. Сергею сразу вспомнился шакал из мультика про Маугли. Именно так выглядели шавки, когда Димка зарядил кулаком в морду главарю. Сергей опомниться не успел, еще трое получили тумаков. Матерясь, главарь с залитым кровью лицом вскочил, снова бросился на Вражевского и успокоился от удара в живот. Димка пнул упавшего, еще раз, тот свернулся, прижимая руки к животу, не прекращая выть и материться. Остальные затравленные зверята оцепенело смотрели на избиение, не торопясь на подмогу своему вожаку, и Сергей очнулся. - Хватит! Дим, оставь его! – он вцепился в Димкин локоть, потащил от парней. – Ты что, снова хочешь туда? В «филиал»? Вражевский обернулся, и Сергей отшатнулся, нарвавшись на безумный, как у берсерка, взгляд. Димка нехорошо усмехнулся, глядя на парней. - Остановись, - увещевал его Сергей. Малолетние гоп-стопщики, подтирая кровавые сопли, отползали от них подальше. - Ладно, валите отсюда, - милостиво разрешил Вражевский. - Ты ответишь, сука! – невнятно из-за выбитого зуба проорал главарь. - Ну-ну, - Димка уже совершенно пришел в себя, глаза стали нормальными, Сергей выдохнул с облегчением. - Пойдем, - сказал он, когда малолетки убрались, - как бы ментов не вызвали. - Эти – не вызовут. Не трусь, Симаков. Давай лучше вспомним, как было… Он вытер кулаки о штанины и снова взял гитару. Сергею стало неуютно. После драки приятное ностальгическое настроение исчезло, он сразу вспомнил, что завтра на учебу к первой паре, а вечером к Рустэму. Выходные тоже предстоят веселые – мать едет на дачу, начался огородный сезон, но Нику нельзя везти прежде, чем она приберет домик. А значит, придется развлекать племяшку, попутно пытаясь готовиться к семинару по экономике. - Мне уже пора. - А, ну иди, - Димка перестал играть, положив ладонь поперек струн, и Сергей уперся взглядом в окровавленные костяшки. - Пока, - сказал он, развернулся и пошел прочь. Вражевский не двинулся с места. Сергей обернулся и увидел, что тот, улыбаясь, смотрит ему вслед. - А ты домой не идешь? - А мне некуда сегодня идти. К тетке дети приехали, внуков привезли, целая орава, представляешь? Я сказал, что у друга переночую. Сергей внезапно понял, что произошло. Интуитивно догадался: Димка рассчитывал на мудаков, которых несмотря ни на что считал друзьями, а те дали ему от ворот поворот. Ему просто некуда сегодня идти. - Пошли, - сказал он, - переночуешь у нас, а там посмотрим.